Аэробус смерти - Вера Воронцова

– Расскажем? – учитель обратился к Насте, та кивнула. Очевидно, девочка не была лишена тщеславия – ее успеху требовались зрители и слушатели, пусть даже такие «безмозглые», как Ольга.

– Настя напомнила мне, что у каждой инфекционной болезни есть инкубационный период. И даже у самого свирепого заболевания этот период не может быть меньше нескольких часов. Как правило, срок инкубации составляет не менее суток, ведь попавшим в тело микробам или вирусам нужно время, чтобы «завоевать» вражескую территорию – наш организм. Они должны проникнуть в кровь, в клетки, размножиться… На это нужно время. Откуда возьмется это время тут, во время полета? Даже если представить, что в самолет сел больной или даже несколько и они всех тут перезаразили, заболевание не могло проявиться раньше чем через сутки! И уж никак оно не могло бы в считаные секунды убить человека. И уж никак не могло получиться так, что у всех остальных пассажиров заболевание проявилось одновременно и так одинаково! Да что я вам объясняю, вы же медсестра, вы должны все это хорошо понимать.

Да, теперь удрученная Ольга действительно все понимала. Это были элементарные вещи, она и сама вполне могла додуматься до такого! Ей приходилось работать «на эпидемии» – правда, это был грипп и один раз сальмонеллез, однако картина-то всегда остается одной: заболеваемость в любом случае нарастает постепенно.

– Я доверяла Рите, – вздохнув, пробормотала девушка. – Я думала – она врач, ей лучше знать.

– А остальные думали – вы медики, вам лучше знать, – подхватил учитель. – Так оно все и произошло. Как всегда. Никто не хотел вникнуть в суть происходящего.

– Но если вы давно обо всем догадались, то почему же не сообщили командиру? – всполошилась вдруг Ольга.

Каким бы уверенным ни чувствовал себя учитель, этим вопросом Ольга явно смутила его. Собеседник покраснел, надул щеки и принялся виновато посвистывать.

– Ну что я вам могу сказать? – разведя руками, ответил наконец он. – И на старуху бывает проруха. В данном случае на старика. Это ведь я сейчас обо всем так уверенно рассказываю. А тогда были лишь предположения, наметки… Я решил, что вначале нужно все хорошенько проверить… И ошибся.

– Проверить? Что вы имеете в виду? – Забрезжившая догадка вскоре превратилась в уверенность. – Так вы специально все это подстроили! Нарочно симулировали сердечный приступ, чтобы попасть в «изолятор»! Поэтому и голосовали за то, чтобы вас отправили туда, так? Ага. С этим разобрались. Но как вам удалось симулировать аритмию? Ой! Кажется, я догадалась…

Для проверки своего предположения Ольга схватила учителя за руку, нащупала пульс… Так и есть! Те же перебои, то редкие, сильные толчки, то частая, мелкая дробь. Мерцательная аритмия! Но только хроническая, а не острая, как подумала она раньше.

– Ага! Поняли. Да, виноват. Ввел вас в заблуждение. Действительно, симулировал аритмию. Вернее, не симулировал, а просто скрыл тот факт, что имею ее всегда, вот уже лет с десяток.

И на этот раз она попалась! Правда, немного утешало то, как сейчас смотрела на нее Настя – девочка явно не понимала, о чем речь, злилась и не замедлила выплеснуть свое недовольство.

– Может, вы объясните мне, что все это значит? – обратилась она к учителю. – Я, конечно, поняла, что, когда мы голосовали, у вас не было никакого приступа, вам просто нужно было попасть в экономкласс. Но как же вам удалось обмануть вот эту… Ольгу?

– Да, мне нужно было во что бы то ни стало попасть в «изолятор», чтобы на месте поискать доказательство своих предположений. Выход был один – я симулировал сердечный приступ, чтобы сбить с толку нашу уважаемую медсестру.

– А почему же сердце? – удивилась Настя. – Почему вы просто не притворились, что заболеваете гриппом? Тогда бы вас отправили в «эконом» без всякого голосования!

– Правда? А как, скажите на милость, я мог симулировать инфекционное заболевание? Неужели наша милая медсестра не догадалась бы, что я обманываю?

– Пожалуй, да, – согласилась Ольга. – Пожалуй, вы правы!

Она представила себе, как тщательно осматривала и выслушивала бы его в том случае, если бы заподозрила начало болезни. Сердечный приступ инсценировать легче!

– А тут – ничего нет проще! Вы же не знали, что сердце мое скачет с перебоями уже десять лет. И, надеюсь, еще не один десяток проскачет. Я мог запросто сделать вид, что аритмия возникла только что, а значит, у меня действительно нешуточный приступ, может быть, даже инфаркт!

– А такое возможно? – Настя недоверчиво повернулась к Ольге.

«Силы небесные! Неужели нашлось что-то, чего эта девочка не знает?» – ухмыльнулась в душе Ольга и кивнула.

– Да, бывает. В острой стадии эта аритмия может быть очень опасной, а если переходит в хроническую, то становится почти безвредной.

– И на этот трюк вы тоже попались, – подвела итог безжалостная Настя. – И честно боролись с остальными, когда они хотели перевести Петра Никаноровича в «изолятор».

– А ты хочешь сказать, что уже тогда догадалась, что все это – хорошо продуманный спектакль? И именно поэтому голосовала «за»?

– А почему же еще? За кого вы меня принимаете?

Ольга с удовольствием наблюдала, как покраснела оскорбленная в лучших чувствах Настя. Оказывается, ее тоже можно чем-то пронять! И это было так приятно…

– И что же вам удалось выяснить? – вернулась к беседе с учителем Ольга.

– Все, что было нужно. Поначалу меня действительно приняли за тяжелобольного и особо не обращали внимания. Все пассажиры крепко спали, преступники безнаказанно потрошили их багаж. Видели бы вы, какой тут был бардак. Потом они распихали вещи по багажным отсекам, но я еще застал кульминацию.

Странный резкий звук прервал его рассказ – как будто снаружи по обшивке стукнул чей-то крепкий кулак.

Несколько секунд собеседники озадаченно прислушивались, однако звук не повторился, и беседа возобновилась.

– Вы все время говорите «они». А кто – они? – В данный момент Ольгу больше всего интересовало именно это.

– Когда я появился в салоне, бодрствовали двое – и оба ваши приятели. Рита и… как зовут молодого человека, вашего соседа?

– Иван… – Ольга почувствовала, как сжалось сердце. Бедный Ваня, во что же тебя угораздило вляпаться? И все из-за твоей дурацкой одноклассницы. Неужели мошеннице удалось втянуть тебя в какое-то грязное дело? Ольга знала, что Ваня – на редкость порядочный и честный человек, но временами он бывал просто патологически наивен. И еще – ее просто трясло от мысли, что Иван сейчас наедине с этой женщиной… нет, не наедине, с ними должна быть еще стюардесса, но все равно эта захватчица умудрилась-таки заполучить ее Ваню!

И вновь раздался необычный резкий стук по обшивке – на этот раз с другой стороны. Настя подбежала к иллюминатору, но из-за сильной метели не увидела даже самолетного крыла, о чем тут же и объявила.

– Может быть, птицы? – предположила Ольга. – Не видят из-за снега дорогу и врезаются в нас…

Под убийственным взглядом Насти она осеклась и замолчала.

А Петр Никанорович, увлеченный рассказом, не обратил на странный звук никакого внимания.

– Да, Иван… Ну так вот. А дальше… Дальше, должен сказать, я сам проявил некоторую непростительную неосторожность, – продолжил он. – Убедившись, что никто не воспринимает меня всерьез, я решил предпринять более активные действия и провести кое-какое расследование. Мне удалось почти сразу же обнаружить, что сыпь – фальшивка, как и другие симптомы, и, кроме того, мне повезло, я быстро наткнулся на инструмент по «изготовлению» сыпи – баллончик с лаком. Однако я, наверное, переборщил со своей активностью, преступники насторожились, а я не заметил этого, в результате меня ударили по голове и, упаковав в мешок, отправили в туалет, где мы с вами и встретились. Очень глупо попался, непростительное мальчишество! Но вы знаете, я так рад был, когда понял, что прав! Остальное вам известно.

– А кто вас ударил? Вы не помните?

– Нет, к сожалению. Да и вы, я вижу, тоже не знаете, кто покушался на ваш совершенный череп.

Ольга помолчала, собираясь с мыслями, а затем подвела итог:

– Что ж, карантин можно считать снятым – вы меня полностью убедили. Может быть, вы сами расскажете обо всем командиру? Вам он поверит скорее. Заодно и выясним, где мы оказались и что нас ожидает. Я думаю, пассажиры проспят еще несколько часов.

Петр Никанорович поднялся с кресла и направился в кабину пилотов.

Едва он скрылся за занавеской, как в очередной раз что-то сильно шлепнуло по обшивке снаружи.

Ольга и Настя приникли к иллюминатору. На этот раз им повезло. Они наконец поняли, что означает странный звук.

Прямо в тот иллюминатор, в который они смотрели, ударил крепкий снежок.

А потом сквозь смятенную вьюгу Ольга разглядела внизу, на земле, чью-то тень.

А Настя сказала, что слышит чей-то голос…