Числа. Трилогия (сборник) - Рейчел Уорд

Прошло время – очень долгое время, – прежде чем мы расцепились и сели прямо. Смеркалось, в нашей затененной листвою пещерке Жук теперь стал лишь смутным силуэтом.

– Нужно сматывать, Джем, – сказал он. – Это же постараться надо привлечь к себе столько внимания.

– Да, знаю.

У меня почти не осталось сил. Болело колено, болела рука. Мне совсем не хотелось, чтобы нас поймали, но было бы так просто сейчас свернуться у Жука в объятиях и просто дожидаться неизбежного.

– Лучший способ свалить отсюда по-быстрому – добыть еще одну машину.

– И что потом?

– Поедем в Вестон. Мы, наверное, уже от него в двух шагах. Тебе там понравится.

Хотя и было темно, я поняла, что он опять улыбается. Я хотела разделить его радость, честно хотела, но не могла. В груди были холод, затравленность, испуг.

– А что мы будем делать в Вестоне, Жук? Там, вообрази себе, тоже есть и телевизоры, и газеты, а кроме того – полицейские, собаки-ищейки и…

Он прижал длинный палец к моим губам.

– Я тебе уже говорил. Будем есть мороженое, рыбу с жареной картошкой и гулять по взморью.

Он говорил это так, будто верил. А может, и правда верил.

Я мягко отвела руку, прижатую к моим губам, положила на раскрытую левую ладонь и принялась поглаживать его худые пальцы.

– Ты чего делаешь?

– Ничего. У тебя руки красивые.

– Ладно, хватит сопли разводить. – Он наклонился и нежно поцеловал меня. – Так, – добавил он, похоже приняв какое-то решение. – Я знаю, ты устала, так что посиди здесь, а вот когда я за тобой приду, будь готова еще побегать. Тачку я добуду, не переживай. Скоро вернусь.

Он полез наружу.

– Жучила.

– Ну?

– Будь осторожен.

– А то. А ты будь готова, ладно? Я живо – одна нога здесь, другая там.

Он исчез. Там, где он проталкивался между ветками, они немного покачались. Я смотрела, как они движутся все медленнее, замирают. А потом осталась сидеть в сгущающейся темноте и ждать.

Я сидела, вслушиваясь; все во мне было готово снова сорваться с места и бежать. Я ждала его шагов, шороха листвы, произнесенных шепотом инструкций. Фоновый шум внезапно исполнился глубокого смысла – гул машин, какой-то крик вдалеке, вой сирены. Что там, блин, происходит? Где он?

Две минуты обернулись десятью. Десять – двадцатью. Время шло, и я постепенно будто окаменела в одной позе: колени у подбородка, голова на руках. Я заставила себя дышать медленнее, чуть ли не загнала себя в транс, пытаясь выключиться из жизни, пока Жук меня не позовет.

Сколько времени прошло, прежде чем я поняла, что он не вернется? Не знаю, но постепенно понимание это впиталось в меня, как холодный дождь, который закапал с ветвей и потянул сыростью от земли. С ним что-то случилось. Случилось не на моих глазах, поэтому шока я не испытала – по крайней мере, в тот момент; просто вокруг и внутри образовалась тьма, еще непрогляднее, чем ночь, и холод заполз в самые кости. Я не двигалась, не издавала ни звука, просто сидела, свернувшись комочком, только слегка покачивалась взад-вперед.

А потом я, наверное, заснула, потому что очнулась, лежа на земле и с единственной мыслью в голове: его больше нет. Я лежала в грязи, промокшая, окоченевшая. Подняла руки к лицу, закрыла ими рот и нос. Лицо согрелось от дыхания, а я все повторяла: «Господи, господи». Я понятия не имела, что теперь делать, даже заплакать не могла от испуга.

Мой собственный шепот заполнил уши до краев, но вдруг до меня долетели еще какие-то голоса, а с ними какой-то непонятный звук – хлещущий, шуршащий. Кто-то прочесывал кусты.

– Одного поймали, второй вряд ли далеко.

– Не каждый день удается словить террориста, а?

– Ты правда так думаешь? Он террорист? Такой-то пацан?

– А кто его знает, их теперь, говорят, и таких вербуют.

– Когда его вели в участок, мне показалось, умом он не особо вышел.

– А на что террористу ум? Без него даже и лучше. Забивают им головы всякой дрянью – эти чернокожие парнишки, они во что хочешь поверят. Ты пойди пойми, чего там у них в мозгах происходит.

Вот оно как. Похоже, Жука схватили. Я почувствовала, как что-то поднимается к горлу. Сглотнула. Голоса приближались. А еще показался свет. Свет фонарей метался во все стороны.

– Сейчас закончим в парке, потом на пустырь за школой на Мэнор-роуд.

– Идет.

Я вытянулась в струнку и попыталась распластаться вдоль стены. Хлещут ветки, шуршат листья теперь всего в нескольких метрах. Я задержала дыхание – глупость, конечно, но, когда тебя загнали в угол, трудно соображать.

И тут что-то скользнуло по листьям в тридцати-сорока сантиметрах от моего лица, на меня посыпались дождевые капли. Палка – они шарят палкой по кустам.

– Пониже еще попробуй, по самой земле.

– Сейчас.

Палка высунулась опять, теперь у самой земли. Появилась она довольно далеко, но постепенно приближалась, вычерчивая полукружья. Я как можно сильнее втянула живот. Палка прошла в сантиметре от меня, потом скрылась. Воздух внутри и так-то уже был сжат до предела, а тут я еще надавила животом. Мне казалось, я сейчас лопну. Не раскрывая рта, я выдохнула через нос, стараясь делать это постепенно, – и все же без легкого шмыганья не обошлось. В моих ушах оно прозвучало точно взрыв атомной бомбы, но на фоне шелеста листьев и голосов этих придурков, видимо, прошло незаметно. Они и ухом не повели. Я слышала, как они пошли дальше.

Я не то чтобы расслабилась, но дышать стало легче. Впрочем, в мозгах не утихала паника: я теперь одна, по-настоящему одна. Наши с Жуком отношения, наше общее приключение – все это длилось каких-то три дня, а мне казалось, что мы всю жизнь вместе. За эти несколько дней мы пережили столько, сколько другие переживают за весь свой век. Более того, я привыкла полагаться на него – ведь, чего там скрывать, с того самого момента, как мы пустились в бега, именно он обдумывал ситуацию и принимал решения. А теперь мне придется жить своей головой.

Я медленно села, по-прежнему стараясь не шуметь. Эта парочка с палкой, может, уже далеко, но кто же поручится, что за ними не придут другие? Я знала: сейчас я в безопасном месте, или в относительно безопасном. Здесь можно пережидать, сколько потребуется. Только чего пережидать-то? Жук уже не вернется.

Я попыталась представить: а как бы он хотел, чтобы я поступила? Только вот стоило его представить, и я видела одно: драка, руки и ноги, мелькающие в воздухе. Я видела, как его хватают, швыряют на землю, я видела его, избитого, скорчившегося в углу тюремной камеры. Мне не хотелось думать о нем так – хотелось видеть, как он шагает по бесконечным полям, хотелось видеть его рядом со мной, кожа к коже, – но Жук израненный, Жук пойманный и заточенный снова и снова вставал у меня перед глазами. Нет уж, если я здесь останусь, у меня съедет крыша. Надо двигать отсюда, двигаться дальше.

Чтобы его не подвести, я должна продолжать наш общий путь. Он говорил о Вестоне как о каком-то Священном Граале. Он верил в него – верил, что там оба мы будем счастливы. А раз он верил, то и я должна. Пойду дальше, уцеплюсь за надежду, что там мы еще встретимся. Он уж как-нибудь поймет, где я, и мы там обязательно встретимся. Как это произойдет, я не имела понятия, а вот когда, знала точно: раньше пятнадцатого числа; мы увидимся перед тем, как все будет кончено.

Я дождалась, когда стихли все звуки, кроме гула дорожного движения, – никаких шагов, никаких низких голосов, никаких вертолетов или собачьего лая. Усталость и отчаяние отступили, мне опять не сиделось на месте. Я уже не могла дождаться того момента, когда вылезу из кустов, пыталась вообразить, каково это будет – выползти в пустой темный парк. Одна часть моего существа кричала – поскорее, другая – тряслась от страха.

Я поползла вперед на четвереньках, осторожно раздвигая листья лбом, стараясь не думать про то, что на эти кусты многие годы писали все здешние собаки. Темень стояла почти непроглядная; горка и качели на детской площадке казались какими-то призраками на краю лужайки. Никого, но я все же помедлила немного. Грустно было покидать наше убежище – последнее место, где мы еще были рядом. Мне это кажется или его едкий запах еще остался на листьях?

– Пока, Жучила, – проговорила я, не раскрывая губ. – Увидимся в Вестоне.

Я как можно быстрее зашагала по дорожке к центру города. Вглядывалась в темноту перед собой, не таится ли там опасность. Даже не заметила, что по мокрой траве кто-то идет, а когда заметила, было уже поздно.

– Ой! Тут тебя только ленивый не ищет. В том числе и мой папенька, – прозвучал голос слева от меня. Девчоночий голос с интонацией, какую слышишь только по телику – у всяких дурищ из сериалов. Я встала как вкопанная и развернулась в ту сторону.