Числа. Трилогия (сборник) - Рейчел Уорд

– Сюда! – Жук схватил меня за руку и дернул влево. Мы скатились вниз по какому-то склону, оказались на другой тропинке, которая отходила от главной. Вела она к пешеходному мосту через железнодорожные пути – мрачной темной конструкции из ржавого металла, исписанного граффити. – Давай!

Мы рванули вверх по ступеням. Пока перебегали через мост, под нами пронесся поезд, видимо экспресс, потому что он буквально промелькнул мимо, только в ушах остался звон металла. Шаги Татуированного потонули в шуме, но, когда мы начали спускаться с другой стороны, я почувствовала дрожь моста – преследователь был близко. Совсем рядом.

Мост вывел нас на улицу: с одной стороны длинный одноэтажный дом, с другой – железная дорога. Где дом, там и люди – не станет же он убивать нас при свидетелях? Или станет? Не останавливаясь, я закричала:

– Помогите! На помощь! Позвоните в полицию! Помогите!

Никакой реакции. То ли в домах было пусто, то ли их обитатели, услышав мои вопли, только поудобнее развалились на диванах и прибавили звук в телевизорах.

Жук развернулся:

– Ты че? Замолчи! На фиг нам полиция? Нужно сбежать. Давай!

– Он нас убьет, Жук! Нам нужна помощь!

Дрогнула занавеска – или показалось? На нас все-таки смотрят?

– Не собираюсь я вас убивать! – Голос Татуированного раскатился по всей улице. – Просто есть один разговор, ребятки, и все.

Я обернулась через плечо. Громила остановился. Застыл посреди улицы, наклонившись вперед, но при этом глядя на нас, упершись ладонями в ляжки, пыхтя. Пытался, видимо, отдышаться, но глаз не сводил. Я, понятное дело, разглядела его номер. Да я его и раньше видела, на той вечеринке. 11122009. За четыре дня до Жука. Та самая дата, которую я увидела в газете. То есть – сегодня.

Теперь в крови у меня бушевал не только адреналин – страшное озарение пробежало по жилам, как первая доза самого что ни на есть сильного наркотика. Что же это значит?

Что бы ни произошло дальше, Жук выйдет из этого живым, а Татуированный – нет. Ну про саму себя я, разумеется, не знаю. Может быть, выживет только Жучила…

Мы с Жуком тоже остановились. Одновременно посмотрели на преследователя, потом друг на друга, понятия не имея, что делать дальше.

– Чего надо? – выкрикнул Жук.

– Уж ты-то прекрасно знаешь, чего мне надо. Отдай то, что тебе не принадлежит. Мой друг попросил вернуть это обратно. Деньги. Давай обсудим без психа, по-культурному. Спектакли устраивать, приятель, ни к чему.

Он теперь шел нам навстречу, очень медленно. Он приближался, а я чувствовала, как в ушах стучит кровь. И тут, справа, открылась дверь. Дядечка средних лет, держит за ошейник здоровенного пса.

– Что там происходит? – выкрикнул дядечка.

Татуированный остановился, развернулся к нему, вскинул обе руки:

– Ничего такого. Семейное дело. Сынишка мой набедокурил. Вот я и помогаю ему выпутаться. Дети! Сами знаете, что это такое.

Дядечка вглядывался в него, пытаясь просечь, что к чему:

– Полицию вызвать?

Татуированный улыбнулся:

– Нет, приятель. Не настолько все плохо. Сами разберемся.

Пока они говорили, Жук нагнулся ко мне и прошептал:

– Отходим.

Мы осторожно сделали несколько шагов назад. А когда стало ясно, что разговор подходит к концу, развернулись и снова побежали, быстро, на сей раз совсем быстро, со всех ног.

– Эй!

Он снова гнался за нами, но мы ушли в хороший отрыв. Прямо летели по улице. Жук на ходу стягивал куртку.

– Ты чего?

– А вот.

Он перебросил куртку через остроконечный забор слева от нас, подставил ладони, чтобы я могла опереться ногой, и почти перебросил меня на другую сторону. Приземлилась я неловко, подвернув колено. Жук подтянулся, взгромоздился на забор, спрыгнул. Сграбастал куртку, помог мне встать.

– Порядок?

Я кивнула: не хотела говорить, как мне больно.

– Тогда давай дальше, – сказал он и рванул вперед по набережной.

Я пыталась бежать с ним вровень, но боль была адская. Я встала на четвереньки и передвигалась так, чтобы поменьше веса приходилось на ногу. Жук оглянулся:

– Ты чего?

Он был уже у подножия холма, у самой железной дороги.

– Ушиблась. Колено, – сказала я, попыталась встать и ойкнула.

– Чего ж ты молчала?

Он пошел в мою сторону, и тут я услышала сзади глухой удар. Татуированный переплюхнулся через забор.

Запаниковав, я поползла к Жуку. Он рванул вперед – и в тот же миг я почувствовала, что лечу по воздуху: меня крепко схватила за талию чья-то сильная рука. А к горлу прижалось что-то холодное и твердое. Этот подлец вытащил нож.

Жук дернулся ко мне, а потом замер, будто спринтер, дожидающийся выстрела стартового пистолета.

– Не-не, чел. Вот этого не надо. Убери нож. Давай поговорим. Сможем же договориться.

– Больше нам говорить не о чем. Давай деньги, и я отпущу твою подружку.

Жук выпрямился. Татуированный стиснул меня еще крепче. Я едва могла дышать. Собственно говоря, когда он меня схватил, я так перепугалась, что висела у него в руках как тряпичная кукла; теперь же я начала вырываться, в ответ он только крепче притиснул лезвие к моему горлу.

– Не подходи.

– Ладно, ладно, порядок. – Жук отступил. Теперь он стоял на рельсах.

– Жук, отдай ему деньги. – Голос показался мне чужим.

Жук глянул на меня – на лице отражалась отчаянная мука.

– Не могу, Джем. Это же наше будущее. Наше с тобой. Номер в гостинице, большая двуспальная кровать. Пинта пива в баре, рыба с жареной картошкой на причале. Как же мы, где же мы все это возьмем без денег?

В горле у меня застрял комок. Он уже все это себе представил, все, чего хотел для нас. Господи, ведь не так уж много, верно? Только ничего этого не будет. Даже такой малости у нас никогда не будет. Я заплакала. То были горячие слезы отчаяния и тоски, слезы ненависти к беспощадно тикающим часам.

– Прости, – сказал он. – Прости меня. Я ничего этого не хотел. Не хотел, чтобы тебя пугали. Ты права, Джем. Это всего лишь деньги. Найдем другие. Отпусти ее, – обратился он к Татуированному, – и деньги твои.

– Ага, рассказывай, сосунок. Думаешь, я вчера родился? Давай деньги – тогда отпущу.

– Тогда одновременно, да?

– Нет, сперва давай деньги, – сказал Татуированный ровным голосом, – а потом я ее отпущу.

Я хорошо знала Жука и догадалась, что будет дальше. Будто проиграла всю сцену в голове, как в замедленной съемке, но Татуированный ни хрена не понял. Он отчаянно вскрикнул, когда Жук вытащил деньги из конверта, снял резинку, завел руку назад и швырнул всю пачку вперед и вверх – купюры взметнулись в небо.

Хватка Татуированного ослабла. Он выронил нож, выпустил меня и рванул по набережной к железной дороге.

Я бросилась к Жуку, он подхватил меня на полдороге. Прижал к себе, вдавив лицом в грудь, вцепился в волосы.

– Порядок, ты здесь. Ты здесь, Джем. – Голос звучал глухо, он и сам готов был разрыдаться. – Давай, уходим. Пусть сам разбирается.

В воздухе кружились купюры. Они продолжали падать, когда мы зашагали по набережной. Я оглянулась – Татуированный, согнувшись пополам, подбирал купюру за купюрой. Было видно, что он зол, страшно зол: бормочет что-то себе под нос, пыхтит, топчется, опустив лицо в землю.

Жук обнял меня обеими руками. Когда мы забрались на холм, он помог мне снова перелезть через забор. Я ждала, когда он перелезет тоже, но он застрял, положив на забор одну руку.

– Давай, валим отсюда, – сказала я.

Он оглянулся через плечо. Я застонала:

– Слушай, не надо. Это всего лишь деньги.

– Ну, я только сотню, Джем. Только подумай, на что нам этого хватит.

Я просунула между прутьями руку и ухватила его за рукав:

– Жук, не смей.

Он вырвался, потом поцеловал мои пальцы.

– Я сию секунду вернусь, – пообещал он и рванул обратно.

– Жук, не смей! Не смей! – закричала я.

Он уже бежал по тропинке. Татуированный поднял на него глаза:

– Тебе чего, добавки захотелось?

– Дай мне немножко. Мою долю, мне же полагается.

– Ничего тебе не полагается, засранец. Вали к своей подружке и не зли меня, а то мало не покажется.

Жук выпрямился:

– Меня не запугаешь.

– Надо же, именно это твоя бабка и сказала, когда я к ней наведался.

– Что?

– Просто хотел выяснить, куда ты подевался. Пришел, так сказать, за информацией. Бабка твоя не очень рвалась мне помочь. Даже хамила, прямо как ты. Правда, когда я уходил, разговорчивости у нее поубавилось…

– Сука! Что ты с ней сделал?

Жук бросился на Татуированного, въехав головой тому в живот. Татуированный упал, и они покатились по набережной в сторону железнодорожного полотна. Они перекатывались, боролись, били друг друга всерьез – жуткий звук ударов тела о тело. И на фоне их звериного рычания и воя нарастал другой звук: стук колес далекого поезда, а еще – сирены, много сирен, и они звучали все ближе и ближе.