Папина Незабудка - Саша Ройс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Марат, но я не успела пообедать. Сейчас у меня обеденный перерыв, если ты не заметил, - невинно хлопаю глазками.
- Тогда вот что, Вика, ты теперь бери обед с собой. Быстренько будет перекусывать прямо здесь, - Кещанский обвел взглядом свой кабинет, - в оставшееся время я буду вводить тебя в курс дела и потихоньку их передавать.
- Какой хитрый.
- Не хитрый, а продуманный, - играя бровями, подмечает Кещанский.
Улыбаюсь.
С таким админом трудно поспорить.
- Значит так, - Марат подскакивает на ноги, - жди меня здесь. Я сейчас еще другие бумаги принесу.
- Я умру с голоду, пока ты ходишь.
- Вернусь, и попьем кофе, - притормозив у выхода, обещает он.
- Я сегодня до восьми, какое кофе, Марат? – кричу я вслед, скрывшемуся за дверью начальству.
Так, дело чувствую безнадежное. Закажу-ка я пиццу, пока Кещанский за документами бегает.
Захожу в приложение. Глаза разбегаются от ассортимента, а во рту копится слюна.
Экран моего телефона внезапно меняет окраску и на нем высвечивается надпись «неизвестный номер».
О боже, что за конспирация?
- Слушаю, - снимаю трубку, не успев подумать, а надо ли оно мне сейчас, в обеденный-то перерыв?
- Вика. Рад услышать твой голос спустя столько времени.
Все вокруг застыло и похолодело одновременно.
Волоски на коже рук приподнялись, уголки губ настороженно замерли, а плечи и вовсе передернуло от ужас как проникновенного, но знакомого голоса.
И все-таки я должна была уточнить.
- К-кирилл?
- Неужели, ты меня не узнала, солнышко?
Он!
Первая реакция на него – мерзость!
Это теперь.
А были времена, когда его недосказанность и самоуверенность привлекали меня.
Надумала себе принца.
В сознании всплывает момент нашего с ним расставания. Жуткий эпизод в моей жизни.
Когда я объявила о своем решении, и Кирилл понял, что ничего уже не сделать, чтобы я передумала, он захотел взять меня силой.
Вот только ничего у него не вышло. Сопротивление я оказала жесткое и оставила ему на память кривой шрам пониже ребер.
- Помниться, мы договорились с тобой больше не пересекаться. Избавь меня от общения с тобой. А нет – я пойду в полицию и дам показания.
- Да, тогда не забудь им рассказать, солнышко, что за молчание я отвалил тебе солидный куш. Поправь меня, если ошибаюсь, именно на эти деньги ты приобрела жильё?
- Расскажу. Все расскажу, что мне известно.
Причина нашего расставания была веской.
Эта Мерзость разозлила меня так, что я отважилась на шантаж. После «жесткого расставания», мы с Кириллом виделись еще несколько раз. В общественных местах и с соблюдением моей безопасности. Я подстраховалась, как могла. Скорее всего, поэтому моя авантюра удалась, и я получила пять миллионов рублей за молчание.
После чего я тут же вернулась в родной город и не высовывалась никуда в последующие месяцы. Было жутко страшно. Но прошло время, и я успокоилась. Купила квартиру и нашла хорошую работу.
Что сейчас хочет от меня эта тварь?
- Будет, солнышко, упокойся, - нарочито умиротворенно и сладко поет бывший. - Мне так одиноко без тебя.
Из динамика раздается сокрушенное цоканье.
- Размышлял тут на досуге и понял, что ты была самой своенравной девушкой в моей жизни.
- Короче, Кирилл, засунь свою тоску себе в задницу, и забудь обо мне. Нарисуешься – сдам ментам. Тем более мне далеко ходить не надо, у меня брат в органах работает, - понижаю свой голос и выразительно добавляю, - а если что, я тебе и несчастный случай в камере устроить смогу.
Следует короткая, но пауза.
- Да-а, - издевательски-восхищенно тянет он, - вижу я не ошибся, ты самая горячая девочка в моей жизни, Викусь, - и бывший начинает тихо и тягуче смеяться.
- Я тебя предупредила, - безжалостно чеканю я и завершаю разговор.
* * *
Последние дни ноября тяготили меня.
Во-первых, на работе возросла нагрузка. График неожиданно стал резиновым, а в нем теперь я ежедневно обнаруживала всё больше и больше клиенток по блату и мимо кассы.
Всем вдруг захотелось быть красивыми, особенно в преддверии зимы и новогодних праздников.
Жаловаться было нельзя, а нужно было успевать.
Я и успевала, в прямом смысле не поднимая головы.
Выходных почти не видела.
А если мне удавалось его урвать, то трубку на звонки клиенток, коллег и даже начальства – я не поднимала.
Все к черту!
Ничего не знаю – я в обнимку с Васей на диване.
Мой обеденный перерыв сократился с часу до двадцати минут.
А замену себе Кещанский ковал из меня либо до работы, и мне приходилось приходить на полчаса раньше, либо после – а тут и вовсе порой засиживалась с администратором до одиннадцати.
Спасал меня Тим.
Он практически всякий раз приезжал за мной, когда я работала. Но и он стал задерживаться на своей работе подолгу.
Объяснял Суворов это тем, что изучал все тонкости дела, пофессии и не мог себе позволить расслабиться ни на минуту.
Я его понимала и не вякала.
Тем более не возражала против выходного в одного! То есть с Васей. В эти дни я отсыпалась и ухаживала за собой. Делала масочки, ванночки. Баловала свои волосы травяным отваром, а ножки – массажем.
Но и в мои выходные Тимофей нет-да-нет появлялся на пороге моей квартиры.
Уставший. Замученный. И чем-то озадаченный.
Один раз он мне показался особенно задумчивым и печальным. И я его спросила прямо – что происходит?
Оказалось, начальство отправляет Тимофея на учебу. В главк. В Москву. На… ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ!
Воздух из легких был выбит шоком.
В голове образовался вакуум.
А в сердце поселился предательский страх, что все кончено!
Господи, что за дурочка я такая? Почему я так этого боюсь?
Потому я этого не хочу.
Беру себя в руки.
- Когда уезжаешь?
- Послезавтра, - с горечью шепчет он.
- Ну что ты такой грустный, Тим? – обхватываю его плечи, насколько это возможно, и стараюсь его встряхнуть. – Все же хорошо! Съездишь. Отучишься. Они придираться не будут, что ты из военных в прокуроры ушел.
Из меня вырывается привычный бабский вздох.
Именно такой, когда в первую очередь, надо мужика своего приободрить, а лишь потом о
