Как стать успешной стервой, которой все завидуют - Елена Кабанова

И все равно — когда-нибудь да наступит роковой (для большинства матерей) момент и обнаружится, что ребеночек-то вырос! И сама жизнь потребует, чтобы «плацента», наконец, была оборвана, а достигшее зрелости чадо — отпущено в самостоятельную жизнь. Ведь подобное расставание родителей с детьми естественно, не так ли? Приблизительно 60 % российских женщин, у которых подрастают дети, отвечают на этот (вполне риторический) вопрос одинаково: «Нет, не так!». Изумляет их готовность и дальше кохать на груди свое вполне созревшее, а в некоторых случаях и вполне перезревшее чадушко. Разрыв матери и ребенка для обоих сторон — потрясение. Но для матерей этот процесс довольно «травмоопасен». Потому что нередко мамочка настолько «всю себя» отдает ребенку, что у нее буквально ничего не остается для себя, для отдельной (гм!), самостоятельной (гм-гм!), полноценной (кхе-кхе!) личности. В тот момент, когда подросший ребенок начинает независимую взрослую жизнь, «бывшая» родительница не знает толком, чем себя занять, куда податься и как ей жить теперь — одной, без любимого малыша! Тем более, что мать никогда не становится «бывшей», и ее забота, тревоги, любовь могут… с ума свести. Поэтому малыш, какой бы он ни был чувствительный и любящий, не испытывает никакой особой признательности за гиперопеку и только болезненно морщится, если мамочка приезжает его «проведать» или настаивает на том, чтобы проведали ее. Этап «перерезания пуповины» во взрослом возрасте может оказаться намного болезненнее, чем аналогичная операция сразу после появления ребенка на свет. Нередко отдаление взрослого ребенка от матери, погруженной в «пучину чувств», плохо сказывается на их отношениях. Участившиеся конфронтации, взаимная манипуляция, формирование комплекса вины — все это не способствует укреплению родственных чувств.

Куда разумнее ведут себя те матери, у которых, помимо деторождения, всегда имелись индивидуальные цели и интересы. Некогда им, возможно, приходилось труднее, чем женщинам, «целиком отдавшимся» материнству как таковому. Разумное поведение несколько утомительно: в нем, помимо наслаждения статусом «маменьки», вдобавок присутствуют нелегкие обязанности — и в себе индивидуальность сохранить, и к детям относиться, как к людям, а не как к сплошной «радости жизни». Когда ребенок появляется на свет в результате сознательного (в некотором роде) решения, а не просто из-за гормонального всплеска — трудности неизбежны. Зато впоследствии все окупится сторицей: жизнь матери не закончится через два десятилетия «высиживания потомства», а, наоборот, мама и после «отчуждения» ребенка останется… близким и родным человеком. Но уже в роли друга, а не опекуна и защитника. Такие прочные — и, самое главное, равные — взаимоотношения дорогого стоят.

Кстати, детям с подобными родителями и найти, и сохранить контакт намного проще. Потому что контакт не столько биологический, сколько личностный. Вот оно, преимущество осознанного материнства. Базируется такое состояние души на разуме, а не на призывах матушки-природы или другой матушки — идеологии. Обе они, кстати, могут оказаться довольно плохими родительницами — бестолковыми и безответственными. Поэтому стоит полагаться на себя, а не поддаваться внешнему прессингу. Но часто ли бывает так, что именно вы хотите завести детей, а не мама-свекровь-подруги, берущие вас на нытье и на слабо?

Согласитесь: совершенно отвратительно делать детей лишь потому, что «так положено». И никакие «долги» перед природой и родиной в данном случае не имеют резона: кредиторы-то мнимые. Им на самом деле давно ничего не требуется от человеческой личности, кроме невмешательства в их любимые заморочки. Как бы хорошо работали биологические и социальные механизмы, если бы не индивиды Homo sapience, вечно сующие свой нос куда не следует и желающие улучшить работу систем, которые от их вмешательства точно разладятся!

Но, к сожалению, массы охотнее прислушиваются к идеологии, нежели к психологии. Нравственные нормы закармливают публику банальностями, вроде той, что хороший человек любит детей и собак — и они его любят. А коли нет между вами и детьми с собаками большого и теплого чувства, то все ясно: и человек вы недобрый, и жизнь у вас несчастливая, и характер мелочный. Конечно же, как еще отзываться о таких ужасных женщинах, чья способность любить истрачена на наряды, на конфеты «Грильяж» и на Филиппа Киркорова или там на Пирса Броснана — но только в их отношении к детям нет ни грамма любви… Ах, какие безнравственные особы! А как насчет особ, которые чересчур заняты достижением личного успеха, чтобы обеспечить свое чадо нормальной, необходимой и достаточной дозой любви?

В их отношении, может быть, даже присутствуют забота, внимание, готовность помочь в освоении нелегких «взрослых истин» — но любовь у них как-то… не складывается. Мемуары и художественные произведения полным-полны душераздирающими излияниями на тему «Мамочка всю себя посвятила работе, на меня ее никогда не хватало». Брошенные дети нередко живут с родителями. Думаете, эту вину легко будет загладить, объяснив — лет этак через 15–20 — своему отпрыску, уже вполне взрослому человеку, что вы «завели» его в соответствии с общественным нормам нравственности, а «обращались» с ним в соответствии с записями в вашем сплошь исписанном еженедельнике?

Любой практикующий психолог — не говоря уже о теоретике — может припомнить сотни отклонений, произрастающих из синдрома «недолюбленного ребенка». А самое распространенное — нелюбовь к себе. Американский психолог Дэвид Шнарч пишет в своей книге: «Чем меньше любовь человека к себе, тем сильнее он нуждается в любви других, а следовательно, больше зависит от них» — а это ощущение собственной силы и значимости ребенок получает от матери. Она показывает своему малышу, что такое истинная или, как выражается психолог и философ Эрих Фромм, «безусловная» любовь. Когда ребенка любят не за поступки или внешность, а просто потому, что он есть… Для такого отношения мало просто биологической программы — нужен талант материнской любви. Желания «поступать, как положено» мало.

Но люди обычно и поступают «как положено», не затрудняясь выбором и даже делая вид, что у них вообще выбора не имеется. Именно несвобода в принятии решения — отличный способ избежать ответственности за совершенные ошибки. «Мне ведь природой велено было создать и укрепить семью! Разве я могла отказаться от бестолкового брака в 18 лет? Разве я могла не родить в 20, в 22, в 25, в 27 — и еще, и еще, пока на нашу семью не забронировали место в районном роддоме? Разве я могла думать о собственной личности, о каждом ребенке отдельно, о карьере — своей собственной и своих детей, о профессии, о благосостоянии?» — сколько женщин могло бы повторить эту тираду, выпучив глазки, словно золотая рыбка в дедовом кулаке, — в знак праведного гнева? Действительно удобный маневр: переложить на матушку-природу ответственность за все годы, прожитые в состояние «биологической единицы», исполняющей биологическую программу. А заодно и за полное отсутствие успеха (в современном понимании этого слова), сколь ни тщился телеоператор повыгоднее заснять ваше многочисленное потомство, нехитрый быт и мужа, с трудом сохраняющего вертикальное положение тела, несмотря на каменно накрахмаленный костюм и помощь ведущего, дружески придерживающего бедолагу за шиворот.

То, что «один всегда прав» — по крайней мере, в отношении себя — мы вспоминаем лишь тогда, когда сами сталкиваемся с невозможностью существования в «предложенных обстоятельствах». Всемогущая российская правительница Екатерина II, которой довелось много размышлять о счастье — и о собственном, и о счастье вверенных ей судеб, и о счастье в философском смысле слова, сетовала: «Мое желание и мое удовольствие было бы всех делать счастливыми, но так как всякий хочет быть счастливым лишь сообразно со своим характером или разумением, то мои желания часто встречали в том препятствия».

В этом затруднении российской императрице могла бы дать совет английская поэтесса Элизабет Браунинг, утверждавшая, что «люди обзаводятся мнениями так же как дети усваивают азбуку, — путем многократного повторения». Хотя… Зачем политическому деятелю советоваться на счет «усреднения народного мнения» с поэтессой? Ведь именно политики изобрели способ убедить огромные массы людей в том, что тем было совершенно не нужно. Вы, наверное, думаете сейчас: ну, это не про меня! Уж меня-то на мякине не проведешь! Я свою дорогу знаю! Хотите, проверим? На примере семейных ценностей?

Итак, постараемся понять: что такое семья в наши дни? В чем ее сила и ее слабость? Но сперва следует понять: какую точку зрения вы намерены выбрать? Есть вариант государственно-идеологически-демагогический: «Женщина, отказывающаяся заводить семью и производить многочисленное потомство — преступница! Если все вздумают поступить подобным образом, то род людской к концу столетия прекратится!» Да, а если все существа на Земле вдруг родятся жирафами, тогда листьев на всех не хватит, миллиарды ног и шей сразу перепутаются, и все живое вымрет непременно. Но почему-то никто не пеняет жирафам на длинноногость и длинношеесть — дескать, это плохой пример для других биологических видов! А холостяков (любого пола) постоянно на сей счет песочат. Ну, да… Бог с ними. Есть же и другие взгляды, более целесообразные — по крайней мере, с точки зрения науки психологии, изучающей индивидуальные особенности натуры, тонкий рисунок человеческой личности, ее потребности, способности, то да се…