Столетовы. Часть 1. Верьте в любовь, девчонки! - Лена Гурова

– Башка у неё болит – хихикнул он.

– А, ну да, ну да! Надо ехать, Серёжа.

Он привстал, переложил голову Лены на подушку.

– Я к Доре, переоденусь и заведу машину.

– Поедем на моей. Я уже вызвал водителя. Вдруг нам тоже по 50 грамм захочется.

Борисова в отделении уже не было. Его отпустили ещё рано утром. Он оставил большой пакет для Елены и записку для Ивана Ивановича. Забеспокоившись, Сергей позвонил на дачу. А вдруг, он там? Мама Зина ответила, что Лена ещё спит и никого не было. А если что, то есть собаки. Немного успокоившись, они отправились куда-нибудь "посидеть". Всё-таки, пружина была, надо было её окончательно отпустить.

В записке для лениного отца сообщалось, где и как можно забрать вещи дочери. И лаконичное послание.

"Простите меня, если сможете. Я очень люблю вашу дочь. Она – лучшее, что у меня есть в жизни. Приму любое её решение. Здоровья вам, счастья и удачи!"

– Вот пакостник. В лицо сказать отваги не хватило. А вроде не робкого десятка. Да ну его. Давай по 50 коньячку.

Отправив водителя за вещами Лены, Иван Иванович спросил:

– Ты когда, Серёжа, собираешься ей всё рассказать?

– Да Дора выторговала право первой ночи. Хочет повиниться и донести сведения из первых уст. И знаете, я думаю поздно уже оправдываться. Дорого яичко к великому дню. Ну куда ей сейчас ещё и это, голова лопнет.

– Ну да, наворотили вы с ней дел. Никакого покоя с вами. Вздрогнем, здоровья ради.

Сергей ещё раз позвонил, поговорил с Наташкой, совсем успокоился.

– Когда в поход, Серёжа? Что говорят?

– Ничего не говорят. Ждём. Спасибо, что хоть наши мастерские не позакрывали. Мы ребят понатаскали, должны без нас справиться. Да вы знаете.

– Да, ехать всё равно придётся. Без вашего опыта никак. Одно радует, потише стало, не так опасно. Душа болит за вас. В мирное время такой риск. Так надеялся, что вы уже не понадобитесь.

– Да совсем не опасно. Просто опять минимум на полгода. У нас с Виктором планов громадьё. Хочется реальной работы, о которой мы столько мечтали. Всё будет хорошо, Иван Иванович. Нам бы только Лену вернуть, она вчера на катке хоть улыбаться стала.

–Я обратил внимание. Что же у них там произошло? – и посмотрел на пухлый конверт. – Нет, нельзя.

– Да, нельзя. Да и вряд ли он будет писать об этом. Скорее всего, извиняется.

– Там что-то лежит. – Иван Иванович протянул конверт Сергею.

– Да, похоже кольцо и ещё что-то. Лена приехала без обручалки. Может оно?

– Может.

Они разъехались до вечера по своим делам.

Лена весь день "болела". Наташка ухаживала за ней. Проштрафившись ночью, теперь по первому зову неслась через три ступеньки. Помогала маме Зине на кухне. Они много говорили о Леночке, об Олечке. Наташка рассказала, что скоро уедет в Москву. Она была очень умная, лучшая на факультете. К 24 годам – кандидат наук. Но теоретическую работу не любила, жаждала практической деятельности, живого дела. Как руководителю, ей не было равных. Лена это поняла ещё в абитуру, сразу после поступления. Два их вуза оказались в одном колхозе на уборке помидоров. Руководила всем она, Наташа Гусева. И вот уже семь лет их дружбе. Наташка была единственным человеком, не принявшем Игоря. Поэтому её не было на свадьбе. И во Владик она не приезжала. Историю с Сергеем Елена никому не рассказывала и долго не доверяла её и Наташе. И та всё удивлялась, почему её подруга отвергает все ухаживания, даже достойных, на её, наташкин взгляд, ухажёров. За самой Натальей приударил сын подруги лениной мамы, курсант, без пяти минут лейтенант. И всё шло к свадьбе. Был выбран ресторан, созваны гости, дожидалось торжественной даты свадебное платье. Лена тогда была в очередной экспедиции в Калининградской области, и в комиссионке купила обалденное длинное платье для своей подружки на второй день свадьбы. И летела через Украину, рейс несколько раз задерживали. Сплошная нервотрёпка. Добралась уже ночью, а утром регистрация. И застыла на пороге. Свадебное платье валялось на полу совершенно в непотребном виде. Наш дон Жуан, дотянув до последнего дня, признался Наталье, что любит другую. Это была трагедия. Такое предательство оставляет след на всю жизнь. Вот тогда, ночью, чтобы хоть как-то отвлечь, Елена и рассказала Наташе свою историю любви. Они не спали до утра. И почему-то решили, что им надо попрыгать с парашютом. Много чего они ещё делали вместе. Например, дарили друг другу цветы. Не сговариваясь. Гусева шла в гости к Елене, купив по дороге белые хризантемы, а Елена к ней в общежитие, проведать. И тоже с такими же белыми цветами. На полпути они встретились и обменялись совершенно одинаковыми букетами. Хохотали до упаду. А когда Лена из Прибалтики привезла разноцветные колготки, Наталья дверь в любой кабинет её института "ногой открывать стала". Сегодня в зелёных, завтра в фиолетовых, вчера в белых. Ну кто устоит? Все вопросы решались на раз. Мама Зина и Наташка очень подружились, подружка жила у них, когда Елена уезжала в свои фольклорные поездки. У них не было секретов друг от друга. Ни у мамы с Наташкой, ни у Лены с ней же.

– Ленок, ну поешь что-нибудь, – уговаривала дочку Зинаида Васильевна.

Лена вышла к ужину. На неё без слёз нельзя было смотреть. Послание было прочитано. Чемоданы тёмно-розового цвета, её любимые, купленные Игорем специально для жены, стояли посреди гостиной. Увидев их , глаза Елены заледенели.

– Пап, убери их подальше. Потом с ними разберёмся. А где Серёжа?

– Уже подъезжает, – откликнулся отец, запихивая розовую красоту в чулан. Маленький несессер выпал из его рук и рассыпался. Наташка бросилась поднимать раскатившуюся косметику.

Дверь открылась.

– Привет честной компании! Что за запахи такие чудесные, но количество…

Ленин папа стоял с виноватым видом, а Наташка держала в руках разбитый флакон духов.

– Посуда бьётся – жди удач, – оценил обстановку Сергей. – Есть хочу. Но надо проветрить. И открыл дверь.

Духи "Ив Роше", любимые , сейчас вызвали у Елены приступ тошноты, и она выскочила на улицу. Сергей за ней.

– Холодно. Ты что?

– Серёжка! Мне так плохо.

– Мне тоже плохо, потому что тебе плохо.

– А ещё мне плохо, потому что вы все от меня что-то скрываете. Вы все тут заодно, против меня.

– Дурочка! Придёт же такое в голову!

Он повернул её к себе, заглянул в глаза до самого дна. Нет янтарных звёздочек в её зелёных, даже сейчас какого-то болотного цвета, глазах. Как он балдел, когда