Ангел Смерти - Юлия Алейникова

Родион Михайлович не захотел беседовать с Андреем в стенах больницы, а предложил пройтись по территории. Вокруг корпусов проходило несколько дорожек, окаймленных ровными унылыми газонами, засаженными редкими молодыми деревцами. На немногочисленных гравиевых дорожках не было ни души, и они могли не опасаться нежелательных свидетелей беседы. Погода стояла по-прежнему теплая, так что прогулка даже порадовала Андрея, он, как ему казалось, уже насквозь пропах специфическими больничными запахами.

– Значит, вы все же напали на след? – спросил полушутливым тоном Родион Михайлович, когда они достаточно далеко отошли от главного входа. – Да, думаю, причина убийства кроется именно здесь. Понимаете, я человек в больнице новый, но тем не менее, проработав около месяца в травматологии, я, как врач с большим стажем, не смог не заметить некоторых странностей. Я не совсем понимаю механизм этих махинаций, но примерную схему себе представляю.

– А что именно вы заметили? – Андрей старался не показать своего нетерпения и не подгонять излишне медлительного и рассудительного, на его взгляд, Родиона Михайловича.

– Понимаете, некоторые операции необходимо проводить как можно скорее, от этого зависит благополучный исход, хотя любую болезнь нельзя запускать, это, я думаю, понятно даже вам. Но вот странность: некоторые больные, поступив в отделение, не сразу готовились к операции. Вокруг них начиналась какая-то нездоровая суета. Лечащий врач уделял им особое, так сказать, внимание, потом их посещала наш юрисконсульт, лечащий врач неоднократно беседовал с родственниками. А потом – я проверил, из любопытства – в карте больного диагноз заменялся на более сложный, а операция меняла свой статус, и мне почему-то показалось, что операции, которые покрывались полисом обязательного медицинского страхования, представлялись пациентам как платные, – хмуро глядя себе под ноги, рассказывал Родион Михайлович. – Конечно, когда твой близкий человек нуждается в срочном оперативном вмешательстве, рассуждать особенно некогда, к юристу не побежишь, консультацию по поводу того, на что ты имеешь право, а на что нет, получать некогда, и ты будешь судорожно искать все возможные пути для его спасения. В данном случае – деньги.

– Значит, в больнице занимались обычным вымогательством? – разочарованно уточнил Андрей.

– Нет! Если бы дело обстояло так просто, то кто-нибудь из родственников уже давно бы проверил обоснованность этих платежей и обратился бы с жалобой в суд, прокуратуру или в вышестоящие инстанции. Все несколько иначе. Я беседовал с такими больными, конечно, когда они уже шли на поправку, – серьезно взглянув в глаза Андрею Петровичу, пояснил санитар. – Они не платили за свои операции, они лишь соглашались на изменение диагноза, им представляли это необходимым условием для того, чтобы получить финансовую помощь от благотворительного фонда, который оказывает материальную поддержку лишь пациентам определенной тяжести. Пациенты и их родственники, разумеется, с радостью на все соглашались. Ведь такая схема позволяла им получить необходимую медицинскую помощь и не тратить на это свои средства, которых тем более, как правило, они и не имели.

– То есть обманывали не больных, а государство?

– В масштабах всей больницы! – многозначительно поднял палец Родион Михайлович. – К тому же не забудьте про некий благотворительный фонд. Насколько я понимаю, деньги оттуда действительно поступали. Не совсем понятно, как они изымались.

– А как называется этот фонд? И кто его учредители?

– Не знаю. К сожалению, у больных на руках после подписания бумаг не оставалось никаких документов. Их забирали на подпись, а потом «забывали» вернуть, а людям потом уже и не до бумаг было. Операция проведена, все в порядке. А название фонда, к сожалению, никто из них запомнить не смог. Говорят, иностранное и какое-то очень заковыристое. Они его не то что запомнить – прочитать толком не успевали.

– Я вижу, вы, Родион Михайлович, провели собственное расследование еще задолго до убийства Бурмистрова, – проговорил Андрей Петрович, с интересом глядя на своего спутника. – Почему вас заинтересовали эти маневры, если больные от этого не страдали, и с чего вы взяли, что Бурмистрова убили именно из-за них?

– Думаю, я плохо вам объяснил, в чем тут дело, – огорченно взглянул на Андрея Петровича старый доктор. – Больные не страдали материально. Никто не вымогал у них деньги. Но их здоровью наносился прямой и ощутимый вред!

– Каким образом?

– Приведу вам простой пример, хотя сразу скажу: именно таких случаев в больнице не было, просто он очень доступен для понимания, – остановился посреди дорожки Родион Михайлович. – Вот представьте себе: поступает по «скорой» пациент с перитонитом. Знаете, что такое перитонит? Это воспаление париетального и висцерального листков брюшины, которое сопровождается тяжелым общим состоянием организма. Как правило, перитонит угрожает жизни пациента и требует неотложной медицинской помощи. Прогноз в случае несвоевременного или неадекватного лечения перитонита очень неблагоприятен! И вот такому больному вместо срочной операции предлагают писать какие-то заявления, изыскивать средства на оплату операции, тянут время, ведут переговоры, подводя родственников к необходимому решению. И все это время жизнь и здоровье пациента находятся в непосредственной опасности: в этом состоянии происходит общая интоксикация организма, снижается артериальное давление, падает белковообразующая функция печени… В крови нарастает содержание аммония и гликоля. В надпочечниках изменяются клетки, в легких происходит застой крови и отек, возникает ослабление сердечной деятельности. В нервной системе тоже происходят значительные изменения, часто необратимые. Появляется гипокалиемия, адинамия, гиперкалиемия. В тяжелой стадии перитонита на фоне интоксикации возможно развитие острой почечной недостаточности, в почечных канальцах скапливается нерастворимый белок, в моче появляются зернистые цилиндры. То есть состояние пациента по вине врачей доводится до весьма тяжелого, а возможно, и критического, когда его уже нельзя будет спасти. И даже если все заканчивается благополучно, здоровью пациента все равно уже был нанесен непоправимый ущерб, и восстановление этого его здоровья, возможно, будет неполным – по вине недобросовестных медиков. Такие затяжные состояния даром не проходят! И это при том, что даже в наше время уровень взрослой смертности при перитоните остается довольно-таки высоким – вследствие развития полиорганной недостаточности.

– А что это такое? – решил уточнить вконец запутавшийся Андрей.

– Полиорганная недостаточность – это тяжелая, неспецифическая стресс-реакция организма, совокупность недостаточности нескольких функциональных систем, развивающаяся как терминальная стадия большинства острых заболеваний и травм. Главной особенностью полиорганной недостаточности является неудержимость развития повреждения органа или системы до такой глубины, что он более не способен поддерживать жизнеобеспечение организма. На долю синдрома приходится до восьмидесяти процентов общей летальности в палатах реанимации и интенсивной терапии хирургических стационаров.

– Ужас! – счел уместным заметить Андрей Петрович, впечатленный услышанным.

– И ведь к такому состоянию приводит не только перитонит! Это я вам просто в качестве примера рассказал.

– А вы знаете о конкретных случаях? Это можно доказать, если изучить истории болезни?

– Это сложно сделать, особенно неспециалисту, потому что заметанием следов занимались как раз профессионалы.

– В том числе и Скобелева? – пристально глядя на Родиона Михайловича, спросил Андрей.

– Разумеется! Вся юридическая сторона вопроса лежала на ней.

– И вы уверены, что Бурмистров принимал в этом непосредственное участие?

– Без него это все вообще не могло бы состояться. Ведь подобные операции проводились не в каком-то одном отделении, а практически во всех. К тому же взаимодействие с фондом и благотворительным, и фондом медицинского страхования не могло бы происходить без участия главврача. И еще одно. Многие операции, оплачиваемые из фонда медицинского страхования, лимитированы. Каждая больница имеет право проводить в год определенное их количество, отсюда возникают и очереди из пациентов, нуждающихся в том или ином оперативном вмешательстве. А ведь подобная схема может распространяться и на этот тип операций!

– Скажите, Родион Михайлович, вы согласитесь дать официальные показания?

– Вы спрашиваете, не побоюсь ли я? – понимающе улыбнулся старый доктор. – Нет! Я, видите ли, уже довольно-таки старый одинокий человек. Мне нечего бояться и нечего терять. И я готов помочь вам разобраться в этом деле, как и чем смогу.

Глава 18