Рай – это белый конь, который никогда не потеет (ЛП) - Адриано Челентано
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я немного об этом сожалею. Лишь немного, если подумать о трудностях, с которыми я столкнулся, со спорами, в которых каждый раз я должен был выступать арбитром, которые рождались из зависти друг к другу, потому что каждый хотел продвинуться первым. Я собирал собрание за собранием и говорил: «Ребята, мы должны решить, кого мы должны продвигать. Решили продвигать этого? Тогда приложим все усилия, поможем ему, потому что, продвигая его, мы продвигаем «Клан»». У меня были находки. Например, с Рики Джанко. Я записал песню, которая называлась «Preghero» и которая очень хорошо продавалась. Его я записал следующим. На моем конверте я написал: «Первая часть», и добавил: «Вторая часть записана не мной, а Рики Джанко, на диске «Клана»». Люди были почти обязаны купить вторую часть, потому что им было любопытно, чем все закончится. С такими находками и другим членам «Клана» удавалось достигать больших продаж. «I Ribelli», например, были первой в Италии группой, еще до «Beatles», продавшей пятьсот тысяч копий диска со знаменитой «Chi sara la ragazza del Clan?» Как девушку «Клана» затем продвигали Милену Канту. Однако, несмотря на мои усилия, внутри «Клана» шла постоянная война. Сейчас я чувствую себя намного легче. Однако, учитывая, что хотелось бы, чтобы такое сообщество было, ясно, что небольшое сожаление остается.
Настоящий клан у меня был всегда, с детства, и он тот же, что и сейчас, вне звукозаписывающего лэйбла. Это друзья, с которыми я и работаю наравне. Ну, если быть точным, не совсем наравне. Потому что они знают, что даже когда речь идет о работе, я, парень с улицы Глюка, с ними. Но они должны быть начеку, потому что Адриано Челентано ни с ними, ни со мной. Это общественная вещь. И, в этом аспекте, наши отношения не равны. Это я несу ответственность за все, это я должен подготавливать ту вещь, которая называется Челентано, и все знают, что должны придерживаться некоторых правил, некоторых решений. Я могу сильно рассердиться, но и в ту минуту, когда я сержусь, дружба, которая есть между нами, всегда остается. Может быть, только на пятьдесят процентов мне нравится, что все зависит от меня. Часто мне этого не хочется, потому что игра идет по-крупному, и проблемы тоже большие. Иногда прямо-таки как горы.
Лучше шеф, чем босс
Босс. Мне никогда не нравилось это слово. Лучше «шеф», потому что «босс» тут же вызывает ассоциации с мафией. Часто из-за того, что я главный, я чувствую себя одиноко. Должно быть, всегда. Ориентир! Например, когда я снимаю фильм, получается, что я должен придумать историю, написать сценарий, должен сделать музыку, должен всем управлять, должен говорить актерам делать то или это, должен указывать позиции для камеры, должен проговаривать огромное количество вещей, и люди все тут, ждут. И тогда я вижу, что они смотрят на меня, как ожидающие приказаний. Тогда я чувствую себя одиноким. Нет никого, кто мог бы меня приободрить. Даже друзья не могут приободрить тебя, потому что те же друзья, когда приходят на съемку, ориентируются на тебя, и понемногу и они перенимают тон, который не то чтобы почтение, но, как становится понятно, это тон близкий к почтению, и это мне неприятно. Тогда, не знаю, мне хочется разрядить обстановку, сказав: «Да пошло все в задницу!» Но не получается. Решения все на мне, и единственная вещь, которая может разрешить эту ситуацию, вещь очень мощная, как пуля, попадающая тебе в живот, это только женщина. Не какая-нибудь женщина, а одна единственная. Твоя женщина, которая может тебе сказать: «Забудь об этом». Но если она этого не говорит, тогда это грустно.
Артистическое управление
Я только что организовал «Клан», и мой брат Сандро был администратором. Я сказал: «Ты управляй, занимайся счетами, а я буду артистом. Но командую здесь я. Помни об этом всегда. Потому что это я создал все это. Помни, что я больше не ребенок». Я всегда восхищался Сандро. Но он, мой брат, никак не мог понять, что я вырос, что я уже не «братишка». И тогда начались сильные споры, потому что он говорил: «Ну, в общем, это нужно делать, а это не нужно…, но практика показывает…, основы управления подсказывают… Признайся, что ты хочешь войти в управление!» «Да, я хочу войти в управление. И хочу осуществлять управление по своему усмотрению. Как артист». «Нет, как артист здесь нельзя». Расхождение было таким серьезным, что я сказал: «У тебя три дня времени. Ты подаешь в отставку и больше со мной не работаешь». Он, естественно, сказал: «Ладно, хватит. Я с тобой разрываю». И мы разошлись. Так, неожиданно я оказался вынужденным сесть за стол. Сотрудницы, секретарши приходили ко мне и говорили: «Послушай, нужно сделать это», и я должен был погружаться в бесчисленные проблемы, к чему я не привык.
Прошла уже неделя, и мой брат окончательно отошел от дел. Потом однажды приходит одна секретарша, которая обращалась ко мне еще на «Вы», и говорит: «Синьор Адриано, Ваша мама». Я сидел за столом и ответил: «А, да, проводи ее». Вошла мама. Помню, вся в черном. Я встал, потому что немного как бы смущался, да? Я сказал: «Привет, мама, ну, садись сюда». Я хотел сказать, за стол. «Нет-нет, оставайся там хозяйничать сам». Она села напротив, и я сказал: «Ну, я догадываюсь, почему ты пришла, только ты не должна вмешиваться в эти дела, потому что ты не знаешь всех обстоятельств». Тогда она, помню, ответила: «Я не вмешиваюсь в твою работу, как и в работу Сандро. Но я пришла сказать тебе, что на этот раз ты был несправедлив со своим братом». Она говорила, уставив в меня палец. «А теперь ты должен позвать его, потому что ты, - говорит, - кроме того, что обидел его, ты не представляешь, какое огорчение причинил мне, потому что ты плохо обошелся с другим моим сыном». Я был потрясен тем, что она сказала, да? И слегка потерял дар речи. Потом я ответил: «Да, может, ты и права». А она заплакала и сказала: «Поступай, как знаешь, но подумай об этом». «Ладно. Но не думай, что после твоих слов я сделаю все так, как ты сказала. Потому что я должен рассказать, как все было. Сандро считает, что я все еще маленький». «Да, я знаю, у него это есть, но ты поговори с ним, объясни ему это, и если вы должны будете расстаться, расстаньтесь братьями, а не так, как вы. Потому что и ты тоже, когда должен расстаться с кем-нибудь, никогда не должен заставлять страдать другого. Должен всегда думать, а если так поступят с тобой? Повторяю тебе, не причиняй боли своему брату, ты причиняешь огромную боль мне, потому что я вижу, что один мой сын, которому я отдала всю мою жизнь, плохо поступает с другим моим сыном, которому я тоже отдала всю мою жизнь». Я навсегда запомнил, как она это говорила, потому что, кроме всего прочего, насколько простые вещи она говорила, настолько эти вещи были важными. Они вырывались наружу, как из вулкана, и, действительно, какая-то из них попала в цель. Ну вот. Я думал об этом, она молчала. Я поднялся и поцеловал ее: «Хорошо, мама, не беспокойся, увидишь, все уладится. Теперь я вижу, что нужно сделать. Я поговорю с ним». И действительно, через два дня я поговорил с ним, и мой брат снова присоединился ко мне.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});