Хроники Ники (СИ) - Черри Линда

— А давайте погадаем? Что будет у Ники дальше? — как могла, сменила тему Катька.

— Можно, а потом на нас с Илюшей, — подержала Настя.

Катя достала из кармана своей длинной фантазийной юбки небольшие квадратные карточки индийского пасьянса. Эти карточки были расчерчены по диагонали на четыре части, в каждой из которых находился фрагмент маленького рисунка. Нужно было выкладывать карточки одну за другой в пять рядов, по пять штук, и если части какой-то картинки совпадали, это и было предсказание. Для их толкования у Кати была специальная карточка, где были расписаны значения всех картинок.

Опытная Катька помнила их все наизусть, поэтому с энтузиазмом начала:

— Значит, гадаем, что будет у Ники с Даней? О, смотрите, сразу «солнце» — это радость, значит, у вас будет что-то хорошее. Дальше, что у нас? О, дальше «очки»! Он хочет узнать тебя поближе! Так, смотрим, что еще… О, «вино»! Это же вечеринка, куда-то пойдете с ним, значит! В целом, прогноз благоприятный, — радостно заключила она.

— Теперь мне! — нетерпеливо воскликнула Настя.

Катя разложила и ей. Выпали «пингвин», «якорь» и «костер».

— Скромность, застой и любовный пожар? — попыталась истолковать Настя.

— Я бы расшифровала так: он всем доволен, влюблен и не хочет ничего менять, — сказала Катя.

— Мне что-то скучно стало так гадать. А давайте придумаем собственные значения, и будем гадать откровенно, только на секс! Например — «колокольчик» — «хочет тебя». А «пингвин» — значит «вялый в постели»! — предложила Настя.

— Погоди, я буду записывать, — подхватила Катя, и взяв из ящика стола бумажку и ручку, начала усердно писать за Настей, при этом озорно хихикая.

Я посмотрела на них и тоже рассмеялась. Может, зря я злюсь на Димона, может он потом пожалел, что ляпнул не подумав. Все — таки, мы и сами не из института благородных девиц. Разве приличные девушки будут ржать при словах «вялый в постели». Мы имеем то, что заслуживаем. Ну и что с того? Остается смириться и делать хорошую мину при плохой игре.

— Очки?! — вопрошает Катя.

— «Старческий секс» или «у него маленький»!? — предлагает Настя.

— Записываю маленького! — отзывается Катька.

— Пять камней?

— Пятикратный оргазм!

— Записано! Весы?

— Секс на качелях? — предполагаю я.

— Грандиозно, записано! — хохочет Катька.

— Якорь?

— Хочет трахнуть! — вопит Настя.

— Уже ведь было «хочет тебя», — замечаю я.

— Есть разница между «хочет тебя» и «хочет трахнуть», поверь мне, — авторитетно говорит она.

После того, как мы придумали «сексуальные толкования» всех картинок, гадать стало действительно веселее.

Мы еще долго гадали и смеялись. Догдались до того, что у меня от смеха заболели щеки.

— Чертова гадалка, — сквозь смех и слезы простонала Настя, — Катька, все! Убирай ее, я больше не могу, у меня живот болит!

Вечером этого же дня мы вернулись домой, и меня накрыл ужас от осознания того, что же я все-таки совершила. Я лежала на кровати в наушниках, слушала все свои кассеты подряд, но даже любимая музыка не помогала мне избавиться от ощущения собственной никчемности и внутренней пустоты.

Но откуда пришла эта пустота? Ведь я хотела этого. Я хотела решить свою проблему и у меня получилось. И то, как это произошло, было прекрасно. Я даже не смела мечтать о таком. Сбылись самые тайные, самые сказочные девичьи грезы. Все было почти как в женских романах с трепетными девицами и неистовыми красавцами на обложке, которые постоянно читает бабушка. Значит все хорошо, значит — спасибо?! Но тогда почему же мне сейчас так больно?!

Или все-таки не больно. Тягостно. Досадно. Обидно. Сколько еще синонимов этого состояния нужно перебрать, чтобы понять, что со мной?

И вдруг я поняла. Мне страшно. Я боюсь. Именно боюсь, того, как теперь он станет ко мне относиться. Считает ли он меня легкодоступной девушкой? Наверняка считает.

Что он думает обо мне? И думает ли он обо мне вообще?

А я? Что я о нем думаю?

Я вдруг поймала себя на том, что в мыслях теперь называю его не так, как раньше — Данила или Даня, я называю его «Он». Словно спотыкаюсь об его имя и не могу его больше произнести, даже мысленно целиком. Виною стыд и трепет, который я испытываю перед ним. Теперь только «Он» или «Д.»

Одна буква, имеющая теперь для меня колоссальное значение. Один человек, который сделал для меня кое-что особенное и от того сам стал для меня особенным.

Хотелось ли мне его увидеть снова? Еще как хотелось.

И если бы у меня был домашний телефон, я бы наверняка сразу по приходу домой начала ему звонить.

Но Настя сказала, чтобы я даже не смела думать об этом.

— Для чего он тогда просил позвонить? — удивлялась я.

— Для того, чтобы показать, что ты ему небезразлична.

— Значит, я могу позвонить?

— И что ты ему скажешь?

Я задумалась. А действительно, что я ему скажу? Предложу встретиться? Напомню, что он собирался увидеться со мной без Насти и Ильи? А если он скажет, что пока некогда и куча дел, и когда эта куча кончится неизвестно…

Заметив мое замешательство, Настя продолжила:

— Никогда не звони сама, если только вы не договорись точно, что ты позвонишь в такой-то день и такое-то время! Не назначай ему свиданий! Если захочет тебя увидеть, пусть найдет!

Легко ей было рассуждать. У нее-то был телефон. И для нее все было просто, позвонил парень, позвал на свидание, проявил инициативу — значит все хорошо, счастье любовь и т. д. и т. п. А если не позвонил — значит сам дурак, и думать о нем не имеет смысла.

В итоге длительных рассуждений, мы с Настей сошлись на том, что план действий будет таким: я сама не звоню Д.; как можно быстрее перестаю страдать о нем, и тихо мечтаю о том, что мы увидимся, когда Настя и Илья снова соберутся куда-нибудь сходить, например, в кино или кафе. В общем, надеюсь, что мы встретимся как обычно, и все решится само собой.

Но как назло шли дни, а Илья никуда не приглашал Настю, общаясь с ней исключительно по телефону. Он объяснял это тем, что впереди у них поездка на рок-фестиваль, где они будут выступать, и поэтому им нужно очень много репетировать, буквально с утра до ночи. А когда Настя попросилась поехать на фестиваль с ним, он сказал, что с ними едут еще ребята из группы «SecondStep» и все места в автобусе будут заняты.

— Чует мое сердце, он это все неспроста, — ныла Настя, — Наверно опять себе кого-то нашел параллельно! Почему он так со мной?! Скотина! Проклятый бабник! Змей! Прощелыга!

Она сыпала отборной бранью в адрес Ильи, и я очень ей сочувствовала, но вспоминая про их бесконечные ссоры и воссоединения, понимала, что это не конец, и страсти будут кипеть еще очень долго.

Прошло еще несколько дней. По нашим подсчетам они должны были вернуться из своей поездки, а Илья все не звонил.

В выходные должен был быть день города, и мы надеялись, что Илья и Даня как-то проявят себя, пригласят нас погулять, и все снова станет как раньше. Но только тишина и забвение были нам спутниками в те мучительные дни.

Я продолжала жить надеждой, хотя ее оставалось все меньше. Я постоянно носила в кармане джинсов уже порядком истертый листочек из блокнота, на котором Д. написал свой номер. Конечно, я уже давно знала этот номер наизусть. Но сам листочек был для меня как талисман. Как залог того, что все, что было, не приснилось мне.

Хотя лучше бы приснилось.

Лето кончалось, и зарядили длинные тоскливые дожди. Мы с девчонками не гуляли, сидели каждая в своем мирке, занимаясь своими забытыми за лето хобби. Настя начала писать новую картину под названием «Демон Илья», Катя изучала новые пасьянсы, а я сочиняла печальные осенние стихи и знала, что никому их не покажу.

В один из вечеров Настя заявилась ко мне неожиданно и очень поздно, и сразу принялась голосить, размахивая в прихожей мокрым зонтом:

— Сидишь, куксишься?

— Сижу, — согласилась я.

— Пошли быстро ко мне!

— Зачем?