Дыхание песков - Вайолет Винспиер

— Разумеется, — признался дон Рауль без тени смущения.

— Тогда зачем было так все усложнять?

— Мне хотелось выяснить, до какой степени отчаяния вам нужно дойти, чтобы восстать наконец против тягостной рутины вашей жизни. Вы выглядели настолько одинокой, неискушенной, сиротливо-ненужной никому в мире, что пробудили во мне любопытство и желание узнать, способен ли такой чистый ангел на притворство.

— Но ведь это же невероятно жестоко!

— А мужчины, chica, вообще несколько жестоки, особенно к тем, кто вызывает в них любопытство. Мне ничего не стоило попросить любую молоденькую искательницу приключений сыграть роль Хойосы. Однако так яростно противиться искушению могла только действительно честная и цельная личность. Авантюристка ни за что не упустила бы возможности пожить за чужой счет. Вы же были смертельно напуганы и согласились на мое предложение только после скандала с мадам Нойес.

— Вы могли бы и намекнуть на свои истинные намерения, если видели, что я так напугана, — смущение и замешательство отразились в голубых глазах девушки: дон Рауль играл с нею, словно огромный кот с крохотной робкой мышкой. Ей захотелось закричать, стянуть с пальца тяжелое кольцо, но под взглядом черных глаз, властных и манящих, она беспомощно обмякла.

— Я хотел дать вам время привыкнуть ко мне. При одном упоминании имени Хойосы вы чувствовали себя третьей лишней, и это казалось вам гарантией безопасности. А если бы я попросил вас сыграть роль влюбленной в меня девушки, это вызвало бы у вас панику. Вы сами, должно быть, теперь поняли: бороться с собой — совсем не то, что паниковать. До последней минуты в Беникеше я ждал, не раздумаете ли вы, и тогда уже понял: пришло время все честно рассказать.

— Вы были уверены в моем согласии, дон Рауль?

— Да, я знал, что вы согласитесь, просто потому что это доставит вам облегчение, освободив от необходимости лгать. Когда я предложил вам ничего не придумывать и оставаться самой собой, вы, наверное, испытали такое чувство, будто я спас вас из зыбучих песков, в которых вы уже по уши увязли.

— Вы — дьявол! — она словно заклеймила испанца этим словом. — Заманили меня в силки, уверенный в легкой добыче. Как бы мне хотелось отплатить вам!

— Уверяю, у вас найдется способ, не менее дьявольский, ведь вы женщина. — Смуглую щеку дона Рауля прорезала морщинка улыбки. — Там, в корзине, есть фляжка с кофе. Мне уже захотелось пить. Не нальете ли чашечку, chica?

— Как прикажете, господин дьявол, — Встав коленями на сиденье, Жанна дотянулась до корзины, поставила рядом с собой, достала оттуда фляжку и чашки… И вся залилась краской, поймав загоревшийся взгляд испанца. Короткое шифоновое платье отнюдь не скрывало ее длинные ноги, изящные руки и стройную шею. Внезапно, до дрожи в сердце девушку пронзило чувство: вот он — ее желанный, совсем рядом, как будто обволакивает ее ласковым взглядом. В ее тело словно впились крохотные стрелы, причиняя острую, странно приятную боль.

Она налила дону Раулю кофе. Он взял чашку одной рукой, другой продолжая крутить руль.

— М-м-м, какая прелесть, — промычал он, не отводя взгляда от Жанны и, похоже, подразумевая не только кофе. Девушку, забившуюся в угол со своей чашкой, опять обдало жаром, у нее даже зазвенело в ушах. Нашел же он время нашептывать ей нежности! «Прелесть… милая… пустынная звездочка». Эти слова просто завораживали, и она ощутила себя совсем беспомощной перед человеком, отнюдь не отличающимся святостью.

— Да, кофе прекрасный, — произнесла она, чувствуя, что необходимо нарушить воцарившееся между ними интимное молчание.

— У нас в Эль Амаре растут и мокко, и мандариновые деревья, у которых поистине сказочный запах, и еще тьма всяких сортов. Фруктовые рощи тянутся на целые мили. Пожалуй, других таких не найдешь в Марокко. Не странно ли, что пустыня рождает такое разнообразие плодов?

— Как и большинству людей, пустыня представлялась мне раньше иссушенным зноем безжизненным пространством.

— Везде, где из-под слоя песка пробивается вода, как по волшебству возникает оазис. Но жители Эль Амары еще и позаботились о себе сами: в течение ста лет они сажали возле домов финиковые пальмы и фруктовые деревья. Это началось во времена моего прадеда, и, принцесса надеется, будет продолжаться при мне и при моем сыне.

— У вас есть сын? — Жанна старалась, чтобы ее голос звучал равнодушно.

Дон Рауль рассмеялся:

— Вы очевидно считаете меня этаким сластолюбивым шейхом, который, едва достигнув отрочества и научившись ценить женскую красоту, с тех пор только тем и занимался, что развлекался с восточными гуриями. Нет, chica, сыновей у меня нет. Но я надеюсь, будут.

Сыновья Ракели? У той ведь уже есть два малыша, таких милых, беспомощных, о которых он заботится.

— Жанна, вы любите мандарины?

— Да, они напоминают мне о Рождестве. Дама, жившая по соседству с приютом, обычно присылала к празднику немного этих фруктов, а мы, чтобы они выглядели еще соблазнительнее, заворачивали их в серебряную фольгу…

— У нас дома вы увидите мандариновые рощи. Деревья там прямо усыпаны этими золотисто-оранжевыми плодами. Они похожи на маленькие фонарики и наполняют воздух неповторимым ароматом. Из их цветов делают флер-д'оранж и варят померанцевый мед… Нам незачем дожидаться праздников, чтобы насладиться их вкусом и свежестью.

В глазах испанца, обычно смотревших на нее с насмешливой иронией, Жанна заметила странную нежность.

— Мне даже страшно, сеньор. Я буду чувствовать себя там как ребенок, которого пустили в кондитерскую.

— До чего же вы все-таки не избалованы жизнью, Жанна. Очень молоды, очень невинны… Сколько еще вам предстоит познать!.. Думаю, любовник ваш будет счастливчиком.

— Я… не озабочена поисками любовника, сеньор.

— Говоря о любовнике, сеньорита, я имею в виду мужчину, который станет вашим мужем, — в тоне испанца опять прозвучала ирония. — Разве у вас на родине муж не является одновременно и любовником?

— Это слово имеет у нас совершенно другое значение, — смущенно ответила она.

— Что, муж это одно, а любовник совсем другое? — ирония в его голосе усилилась.

— Да, в большинстве случаев.

— Наши женщины воспринимают мужа в первую очередь как любовника, уже потом думая о нем как о защитнике, покровителе и друге. Вам нечего возразить, Жанна? Я шокирую вас своей откровенностью? Или вас смущает мысль о любовных отношениях мужчины и женщины?

— Я… просто я не привыкла говорить с мужчиной на подобные темы.

— Разве мадам Нойес не рассуждала с вами о таких вещах? Ведь она же именно любовные истории и сочиняет.