Моя еврейская бабушка (сборник) - Галия Мавлютова

– Врешь ты все, – каждое слово вонзалось в кожу острием ножа и больно кололо артерию. Сырец попытался отодвинуться от лезвия, но оно настигало его, шло за ним: куда он, туда и оно.

– Обыщи машину, – коротко бросил безголосый.

Осень нынче выдалась пронзительно-холодная. Многих уже в простуду загнала, а некоторых – так до смерти доконала. И этот простужен: сипит, хрипит, голоса у него совсем нет, он отдает приказы шепотом. И с каким-то особым озорством разбрасывает по сторонам вещи и инструменты.

– Ничего нет в машине, – доложился самый старательный, тот, у кого ребро ладони наподобие заточки, – бабло у него в доме. Слышь, вон сожительница бежит, торопится, милая. Она-то нам быстро все его денежки сдаст.

Парень в серых брюках приоткрыл дверь и впустил в гараж ни о чем не подозревающую Зою. Она влетела в полумрак, сияющая и счастливая, уверенная, что Сырец поддразнивает ее, прячась за дверью. Бесхитростная любовная игра забавляла девушку.

– Ты где, Вован, я тебя не вижу, – закричала она, раскинув руки в радостном возбуждении. Сырец хотел крикнуть, чтобы она заткнулась, но задохнулся и затих: он так и не смог выдавить из себя ни звука. Парень в серых брюках стукнул чем-то Зойку по голове. Сделал он это просто, словно стряхнул пыль с полки, но стукнул тяжело и основательно. Пышное Зоино тело грузно осело на пол. Она широко распахнула глаза и приготовилась зайтись в крике, но кто-то из троих предусмотрительно затолкал в открытый, рвущийся криком, женский рот какую-то грязную тряпку. Самый немногословный из троицы нагнулся, порылся в карманах Зойкиной шубы, вытащил связку ключей, погремел, побренчал, и, выбрав нужный, кивком подозвал напарника. Вскоре они вдвоем вышли из гаража. С Сырцом и Зойкой остался безголосый и простуженный, в серых брюках. «Отлично подготовились ребята», – подумал Сырец, провожая взглядом уходящую полоску света. Двери в гараже сделаны на совесть. Ни одной щели. В гараже темно, только слабо мигает тусклая лампочка над дверью. В углу есть еще выключатель, но сейчас свет не нужен. Позже он скажет ребятам, чтобы добавили освещения. Он запомнит их лица до мельчайших подробностей, до родимых пятнышек, до самых мелких веснушек. Но это случится потом. Когда все маски будут сняты. Сырец усмехнулся: вчера в подъезде установили кодовый замок с хитроумной комбинацией. Вряд ли они смогут открыть замок – им ни за что не догадаться, какой шифр используется при входе.

Тут он заметил на серых брюках хрипатого алую полоску. И впрямь, парень родом из милицейского братства. Нагнулся, поднял с пола Зойкину сумочку, покопался в женских штучках, нашел стодолларовую ассигнацию и небрежно сунул ее в карман куртки. «Ничем не брезгует, все у него к рукам липнет», – подумал Сырец и тяжело заворочался на полу. Послышались чьи-то скорые шаги. Караульный приложил ухо к дверной щели. Дверь с шумом распахнулась, и в гараж не вошли, не ворвались, а скорее, влетели обозленные напарники – оба действовали смело, даже нахально, не соблюдая мер предосторожности. «Ничего не боятся, на дворе день в разгаре, у гаражей люди, а они словно к себе домой явились», – мелькнула мысль в воспаленном мозгу Сырца. Мелькнула и тут же улетучилась. Над ним склонилась чья-то тень.

– Там новый замок, какой-то импортный, нам дверь не открыть, – пожаловался один из них, злобно пнув ногой лежащего Сырца.

– Эй, ты, говори, как открыть замок! – прошептала тень. – Не скажешь – чиркану!

От этого невыносимого «чиркану» Сырцу стало невмоготу. Он снова почувствовал на коже влажный холод лезвия. Ему стало жарко, но внутри его била лихорадка.

– Там легко открывается, комбинация простая – «579 зоя». Только «Зоя» с маленькой буквы. В этом весь секрет, – попытался пошутить Сырец, но шутку явно не оценили, припечатав его к полу двумя звучными ударами свинцовых набоек.

– Покарауль, я сам схожу! – сказал парень в милицейских брюках неожиданно звучным и сочным голосом. Сырец растянул рот в улыбке. Лучше отнестись к ситуации с юмором. Так легче вынести весь этот ужас. Но тоска не уходила, припав вплотную к душе, она высасывала из нее последнюю надежду. Тогда Сырец еще шире растянул рот. Если ему суждено умереть, он уйдет в иной мир с улыбкой. От этой мысли ему стало легче.

– Как бы вы мне мебель не повредили, – прохрипел он, обращая разбитое лицо к охраннику.

– Какую мебель? – нахмурился тот, поигрывая пульверизатором с автомобильной краской.

– Да мебель у меня дорогая, из Италии выписывал, два года ждал, пока нужный колер подберут, – сказал Сырец, выговаривая слова почти по слогам. Говорить было трудно, язык не помещался во рту, но ему казалось, если он установит контакт хотя бы с одним из троих, ему будет проще выбраться из западни.

– А-а, да хрен с ней, с мебелью, кому она нужна, – небрежно отмахнулся сторож.

– Брат, а тебя как звать-то? – свойским тоном осведомился Сырец. Он решил предпринять попытку к освобождению. Нужно поскорее подняться с пола, пока Зоя еще в обмороке: женщина не должна видеть его раздавленным, он же мужчина, а не гусеница.

– Вася, – неохотно отозвался парень и швырнул пульверизатор в угол. Безыскусное имя придало криминальной ситуации вполне невинный колорит.

– Василий, а ты дай мне попить, что ли, – сказал Сырец, радуясь тому обстоятельству, что парень не рассмотрел надпись на этикетке пульверизатора. Краска самопальная, на местном химзаводе рабочие промышляют втайне от администрации. Средство дешевое, но опасное для жизни. Сосед по знакомству достал. Велел никому не показывать, дескать, крась машину в гордом одиночестве. Да не забудь надеть противогаз. Опасно для жизни. Этой краской можно уложить целый квартал – проще простого, надо лишь сбрызнуть струйку-другую в каждую квартиру, и готово – через два часа можно оформлять документы на пустующую собственность.

– Да тут же ничего нет, – буркнул Вася, явно не желая опускаться до милосердия.

– Есть, Вася, есть, – попытался хохотнуть Сырец, но у него ничего не вышло: губы не слушались, говорить и смеяться было нестерпимо больно.

– Да нет же, – оборвал его Вася, растерянно приглядываясь к нему. Он не верил, что Сырец пытается смеяться. В это невозможно было поверить. Так не бывает.

– Есть. Вон там, в углу, стоит канистра с коньячным спиртом, – прошепелявил Сырец, осторожно растягивая рот. Сейчас он улыбался лично для себя. Не для Васи.

Парень долго копался в углу, разбрасывая инструменты и старую утварь, безжалостно сброшенную с полок. Он посматривал на дверь, ожидая припозднившихся напарников. Сырец наблюдал за ним, с трудом сдерживаясь. На Васином лице проступали следы борьбы противоречий. Он боялся осуждения со стороны своих собратьев, но ему хотелось помочь поверженному мужчине. Неожиданно для него в нем разбушевались остатки обычного человеческого милосердия. Почти атавизм для бандита. Но атавизм победил. Иногда такое случается. Вася отвинтил крышку на канистре. Резкий спиртовой запах разнесся по гаражу.

– Эх, силен, сырец! – не удержался Вася и, вылив спирт на ладонь, сложенную в горсть, прихлебнул, затем налил еще, снова прихлебнул. Подойдя к Сырцу, полил его сверху из канистры. Володя едва успевал подставлять израненный рот под бьющую струю. Он хлебал жадно, вкусно, взахлеб, стараясь поймать в себя всю жидкость, ставшую для него наваждением и избавлением одновременно.

– Ну, хватит, а то тебя развезет, как эту, – кивнул Вася на бездыханную Зойку и отставил канистру подальше от Сырца, словно испугался, что тот ненароком истребит весь спирт.

– Не развезет. Ты, главное, приподними меня, посади, а то я и правда осовею, – слукавил Сырец, втираясь в доверие к охраннику. Тот подумал, почесался, затем приподнял Сырца под мышки и прислонил к переднему колесу «Волги».

– Василий, сам видишь, на чем езжу, – развел окровавленными руками Сырец. – Гараж старый, машине давно пора на пенсию. Откуда у меня бабло? Прикинь…

Но Вася не успел прикинуть: снаружи прогрохотали грозные шаги. Глухими ударами тяжелых подков над землей стелилась ненависть. Вася нахмурился. Сырец растянул губы в резиновой улыбке. Ничего они не нашли. Охотника можно распознать по шагам. Если с добычей возвращается – его ноги летят по земле легко, как февральская поземка. А с пустой сумкой – шаги охотника тяжелы и гулки, словно он тащит на своем горбу гору камней.

– Ну, все, жидок, тебе больше не жить на этом свете, – злобно прошептал Вася и зло пнул по канистре, заметая следы своего нечаянного добросердечия. Гараж наполнился металлическим эхом. Сырец закинул голову, чтобы вдоволь посмеяться и при этом не повредить израненную кожу на губах. Лишь краем глаза успел поймать, что Зойка уже приходит в чувство, и в данную минуту она силится понять, что происходит вокруг. Сырец скривился от душевной боли. Хоть бы тряпку вынули, бедная женщина задыхается с кляпом во рту.