Егерь. Девушка с Земли - Максим Хорсун

Как это у них получается? Видел Кумбс эти стрелы. Обыкновенные дикарские дрючки с обсидиановыми наконечниками. Совершенно непостижимо, как «попугаи» умудрялись метать их с такой силой. Хилыми своими ручонками… Колдовство, не иначе! Кумбс вспомнил, как он пытался хохмы ради согнуть лук, который он подобрал у подножия «попугайского» гнездовья. У него ничего не вышло! У чемпиона батальона по силовому троеборью — не вышло! Колдовство, точно колдовство…

Вот и просека. Точнее — вытянутая проплешина, выжженная тетратилом. А посредине — шаттл. Радующая плавностью линий и техническим совершенством машина. Чуть покачивается на амортизаторах вдоль продольной оси. Движки на консолях горячие — дождевые капли испаряются на подлете. И десантная аппарель опускается медленно… У Кумбса даже пятки зачесались, так захотелось почувствовать под ногами надежную сталь корабельной палубы, а не эту гниль, в которой он сейчас лежит, стараясь слиться с лесной подстилкой.

Обстрел прекратился. Неужели аборигены все-таки испугались и удрали в лес? Ох, не верится! Затаились. Выжидают, когда пехотинцы рванут через просеку. И ведь придется… Одна надежда, что летуны прикроют. Не зря же у них пулеметная башенка имеется. Перед пятидесятым калибром этим стрелкам в перьях не устоять точно. Вот только бортстрелки на шаттлах, как правило, аховые — глазом не успеешь моргнуть, как тебя же и продырявят. Было дело на Эсмеральде… Ладно, бог не выдаст, капрал не съест…

Капитан Кемпнер протиснулся между валуном и сержантом, ощупал цепким взглядом дистанцию прорыва. Скомандовал:

— Давайте, парни, на первый-второй!

Сержант Кумбс пружинисто вскочил, бросился к шаттлу, непрерывно тарахтя из автомата. Он прикрывал командира справа. Замыкал Скворцов, прикрывая левую сторону. Кемпнер бежал между ними.

И тотчас же полетели стрелы. Аборигены применили излюбленную тактику — стрелы повалили с трех сторон и посыпались сверху. Пулемет шаттла молчал, но Кумбсу везло. Он преодолел уже половину расстояния до аппарели, и ни одна стрела его не задела.

«Доберусь живым, проставлюсь ребятам… пусть радуются, что сержант Кумбс вырвался с треклятой Немезиды…».

Он ухватился за эту мысль, как за последнюю ниточку. До шаттла было рукой подать. Еще пятнадцать, ну двадцать шагов…

— Сержант! — каркнул за спиной капитан. — Стой! Напра-аво!

Он не успел осознать смертоносного смысла команды. Сработали рефлексы.

Остановился. Развернулся, прикрывая отход товарищей по оружию, грудью встречая всю ненависть восставшей планеты. Кемпнер и Скворцов прошмыгнули к аппарели. Запоздало ударил пулемет шаттла…

— …Кемпнер приказал его бросить, — добавил егерь, вороша золу, — но я все-таки рискнул и втащил Кумбса на борт… Кровищи было… «Попугаи» утыкали его стрелами, как дикобраза, но хватило бы и одной…

Они помолчали.

Жизнь на атолле входила в дневную силу, хотя по меркам Сирены было еще раннее утро. Из зарослей актиний показался клоун-ворчун, сорвал длинную прядку самострелы и утащил в чащобу. На берег опустилась стая рыбоптиц. Ремина невольно загляделась на живую радугу их плавников. Странно было видеть это все. Она как будто не вернулась с дождливой Немезиды. С планеты, от полюса до полюса покрытой болотистыми лесами. С планеты, где, несмотря на всепроникающую сырость, чистая пресная вода — высшая ценность… Планеты тайны, смерти и отмщения…

Захрустела коралловая крошка под тяжестью нескольких десятков ног. Егерь вскочил. Реми тоже.

— Кто это, Эндрю? — спросила она.

Он не ответил.

Из зарослей вышла группа людей и взрослых аксл. Все были вооружены. Скворцов машинально положил ладонь на рукоять револьвера, но вспомнил, что барабан пуст и сплюнул от досады.

Человек, который возглавлял отряд, показался ему знакомым. Длинный, худой, с щегольской эспаньолкой на загорелом лице. Черт побери! Ну конечно же! Этот дурацкий пробковый шлем на Сирене носит только один чудик!

— Buenos dias, Кристо! — крикнул егерь и помахал магистру сиренианского отделения Юнион Гэлакси.

21

— Мы могли выйти и оттуда… — Скворцов указал на пещеру: темное пятно на оранжево-красном теле рифа. — А могли и оттуда… — он поднял руку, ткнул пальцем в сторону неприметной расщелины.

— То есть, Эндрю, ты не помнишь?

Судя по всему, Кристо им не поверил. Ни егерю, ни Реми. Долговязый жевал губами, топорщил усы, играл кустистыми бровями. Его спутники — длинноволосые и бородатые волонтеры — открыто перемигивались и похихикивали. Сверкали на солнце рубиновые сердца, приколотые к застиранным рубашкам и футболкам.

— Я много чего помню, Кристо, — в голосе Скворцова прозвучала досада, — из того, что хотел бы забыть навсегда.

— Что же вы видели, когда шли через Хардеген?

Егерь вздохнул, взлохматил ладонью волосы.

— Коняшку Ричи Макги видели. Представляешь?

— Ветерка, что ли? — оживился Кристо. — Кто бы мог подумать, кто бы мог предположить, — пропел он, отворачиваясь от Большого барьерного рифа.

Реми сидела неподалеку: прижавшись спиной к дендрополипу тигровой окраски, обхватив колени руками. Ей было стыдно смотреть Кристо в глаза. И не потому, что час назад она кувыркалась на песочке с егерем (он же биолог, он же сержант, он же исполнитель приказов Кемпнера-мясника) — в жизни всякое случается. А оттого, что ей совсем не… Ах, как стыдно! Очень стыдно признаваться в этом себе самой! Но…

Ей больше не хотелось быть волонтером!

Папа́ — толстяк, скряга и старый развратник — оказался десять тысяч раз прав! Он, конечно, не мог учесть вмешательства симмонсов в воспитательный процесс, но — тем не менее! Отец добился своего: Реми выпустила пар. Она за неполные сутки Сирены прошла через кровь, грязь, страсть; повидала смерть, прикоснулась к тайне и вот теперь сидит в лохмотьях на песке, как неприкаянная. Смотрит на испанского гранда и его оруженосцев, а сама отчаянно хочет домой: во дворец папа́, что в Ницце. К слугам и пахнущим шампунем лабрадорам, к своей электрогитаре, к мольберту и краскам, к фотографии матери в траурной рамке.

Проклятый Арух-иуда! Чокнутый миссионер! Вырвал ее рубиновое сердце. Растоптал на пластиковом полу салуна Опарыша. Но все-таки он дал маху: Реми так и не ощутила желания повернуться к истинной вере лицом, тем более — прочими частями тела.

— Моя госпожа…

Кристо взял Реми за руку, поклонился, поцеловал расцарапанные пальцы.

— Я хочу домой! — смогла лишь выдавить она.

Волонтерка. Героиня. Настоящий писатель!

Стыдно, стыдно, стыдно…

До тошноты противно. Но ничего — ничегошеньки! — с собой не поделать.

— Конечно-конечно, — прошептал Кристо бархатистым голосом. — Но, госпожа! — Он украдкой оглянулся, затем присел на корточки рядом с Реми. — Пока Эндрю нас не слышит… Не будете ли вы любезны объяснить, что на самом деле произошло?

Реми вздрогнула. Покрепче сжала руками колени, закусила нижнюю губу, чтоб не разреветься белугой.

— Не бойтесь, — продолжал увещевать Кристо. — Я смогу вас защитить. Вижу, вы потеряли рубиновое сердце. Вот, — он отцепил от рубашки значок, — возьмите мое!

Он повесил безделушку на то, во что превратился топик Реми.

— А теперь скажите ради всего святого, что произошло на самом деле? Поймите меня правильно, Эндрю — неплохой парень, но… — Кристо мигнул обоими глазами, точно аксла, — ему вечно недостает денег, Реми.

Ремине не хотелось что-либо объяснять. Тем более она слышала, что Скворцов уже поведал Кристо об их злоключениях. Егерь почему-то не стал рассказывать о псевдолабораториях и творящихся в них делах. И про венценосную акслу тоже не сказал ни слова. Реми рассудила, что это дела колонистов. Вроде кто первый открыл, тому и карт-бланш на исследования. И пусть; не сказал — значит, имеются причины.

— Никто, Реми, никто не возвращался из пустот под Хардегеном, — с расстановкой произнес Кристо.

— Отведите нас в Персефону, — попросила Реми.

Кристо снова моргнул, как абориген.

— Вы ведь понимаете, что вам будут задавать вопросы. Колохра Сирены — это невоспитанные боровы и садисты. Про симмонсов я понял, но как вы оказались вдали от гостиницы? В машине совершенно незнакомого вам человека?

«Я ехала, чтобы присоединиться к вам, Кристо. Я собиралась посвятить себя нужному и благородному делу…»

Реми мотнула головой.

— Как и почему — это личное! Ради всего святого! Отведите нас в город!

Получилось даже грубо. Совсем не так, как она хотела.

— Конечно. Простите.

Кристо встал, еще раз поклонился и пошел раздавать распоряжения. Реми поймала на себе взгляд егеря.

Волонтеры оказались скоры на подъем. Через минуты все были на ногах. Акслы ушли вперед, следом выдвинулись косматые бородачи. Один из волонтеров панибратски ткнул егеря в плечо: