Ошибка просветления - У. Г. Кришнамурти

Я вижу, и я не знаю, на что я смотрю. Мои сенсорные восприятия действуют на своей пиковой мощности, но всетаки ничто внутри меня не говорит: «Это зеленое. Это коричневое. У тебя белые волосы. Ты носишь очки…» Знание, которое у меня есть о вещах, остается на заднем плане, оно не действует. Так что «Я пробужден? Я сплю?» – у меня нет никакого способа знать это самому. Вот почему я говорю, что в этом сознании полностью отсутствует любое разделение на состояния бодрствования, сновидения и глубокого сна. Это можно назвать «турия» (используя ваш санскритский термин) – не трансцендирование этих вещей, а абсолютное отсутствие этого деления.

В: В вашем мире нет снов?

У. Г.: В некотором смысле вся жизнь подобна грандиозному сну. Я смотрю на тебя, но на самом деле я ничего не знаю о тебе – это сон, мир сна – в нем нет никакой реальности. Когда структура переживаний не манипулирует сознанием (или как вам угодно это назвать), тогда вся жизнь становится грандиозным сном с точки зрения опыта; не с этой точки зрения здесь; но с твоей точки зрения. Понимаешь, ты придаешь реальность вещам – не только объектам, но также чувствам и переживаниям – и думаешь, что они реальны. Когда ты не переводишь их в понятия твоего накопленного знания, они не являются вещами; ты на самом деле не знаешь, что это такое.

В: Итак, это состояние незнания похоже на жизнь во сне?

У. Г.: Для тебя. В отношении реальности, которую ты придаешь вещам, ты бы назвал это состояние незнания «сном». Я действительно даже не знаю, жив я или мертв.

Здесь больше нет такой вещи, как реальность, не говоря уже об абсолютной реальности. Я функционирую в мире, как будто я принимаю реальность всего так, как вы принимаете его. Например (я всегда это спрашиваю), возможно ли для тебя испытать трехмерное пространство, в котором ты функционируешь? Нет. У тебя должно быть знание – длина столькото футов, ширина и высота столькото футов. Как ты можешь испытать трехмерное пространство, кроме как посредством знания? Так что даже это нельзя испытать – не говоря уже о четвертом измерении – мы действительно не знаем о нем. И я могу сказать, что стены для меня не существуют, в том смысле, что нет непосредственного опыта стены вон там. Это не означает, что я не стукнусь о стену, когда пойду в том направлении. Это как течение воды: когда она встречает препятствие, есть действие – они либо переливается через него, либо идет в обход. И это действие возможно только тогда, когда знание, которое есть на заднем плане, включается в работу – тогда происходит действие. Но здесь и сейчас, когда я начинаю идти в том направлении, нет и речи о препятствии или чемто другом там.

Видишь ли, если я употребляю слово «материя», то не в том смысле, в каком его используют ученые. (трогает ковер) Есть контакт. Умный человек спрашивает: «Откуда ты знаешь, что есть контакт?» Этот контакт есть осознание, ты можешь сказать. Но в тот момент, когда ты говоришь, что он твердый, ты придал ему твердость; а иначе, твердый он или мягкий? Можешь ты непосредственно это испытать? Я не знаю, язык вводит в заблуждение. Если я использую слово «непосредственно», ты думаешь, что есть непосредственный способ испытать чтолибо. Итак, когда я употребляю слово «непосредственно», я имею в виду, что ты вообще ничего не можешь испытать. Когда я говорю о «панорамном зрении», это не значит, что я могу испытать это панорамное зрение; я хочу сказать, что ты не можешь этого. Не пытайся испытать то, о чем я говорю. Я не могу испытать этого, ты не можешь испытать, никто не может. Тогда почему мы говорим об этом? Потому что ты там, а я здесь.

В: Если только вам не надо успеть на поезд или чтото типа того, вы живете в настоящем моменте?

У. Г.: Обманчиво было бы называть это «жить от момента к моменту». Ты никогда не можешь уловить это – жить от момента к моменту – это никогда не может стать частью твоего сознательного существования, а тем более твоего сознательного мышления.

Смотри, в структуре «тебя» нет никакого настоящего; все, что есть, – в прошлом, которое пытается спроецировать себя в будущее. Ты можешь думать о прошлом, настоящем и будущем, но нет ни будущего, ни настоящего; есть только прошлое. Если есть настоящее, ты никогда не сможешь испытать это настоящее, потому что ты испытываешь только твое знание о настоящем, а это знание является прошлым. Так что какой смысл пытаться испытать тот момент, который ты называешь «сейчас»? Ты никогда не сможешь испытать «сейчас». Оно никогда не сможет стать частью твоего сознательного существования, и ты никогда не сможешь выразить его. «Сейчас» не существует, пока тебя это волнует, кроме как концепция. Я не рассуждаю о «сейчас».

Как ты можешь ожидать опыта чегото запредельного, если ты не можешь испытать такую простую вещь, как вон ту скамейку, которой ты пользуешься всю свою жизнь? Ты не можешь испытать даже такой простой вещи, как скамейка. То, что ты испытываешь, – это только знание, которое у тебя есть относительно нее, и знание, как всегда, пришло из какогото внешнего источника – оно чьето еще, а не твое. Если ты испытываешь чейто еще опыт, он не твой. Ктото еще придет и заберет его: более убедительный человек приходит и говорит: «Так испытывать неправильно; есть другой способ» и т. д.

Насколько я понимаю, для этого нет подготовки, нет садханы, нет медитации. Можешь сорок лет стоять на голове; ничего не произойдет; возможно, ты испытаешь то, что можешь испытать, все, что тебе захочется. Мысль – это нечто удивительное: ты можешь чтото создать, твердый предмет, и поместить его вон там, трогать его, ощущать его, разговаривать с ним – ты думаешь, что это нечто экстраординарное. Тебе придется пройти через все эти опыты.

Иногда на пустом месте происходит нечто вроде опыта, как будто бы слишком необычного, чтобы это случалось с тобой или с кемто еще до этого. Но это не пришло из ниоткуда; это часть знания, присущего сознанию. Все, что человек испытывал раньше, есть часть сознания – все это здесь – все это загрязнение. Какие бы опыты ты ни переживал, какими бы глубокими они ни были, все это является загрязнением; оно не имеет ничего общего вот с этим состоянием; ктото уже испытывал такое до тебя. Все, что ты испытываешь там, ничего не стоит; это не то.

Все, что ты испытываешь, порождено мыслью. Без знания ты не можешь переживать опыт. А опыт укрепляет знание. Это порочный круг: собака, гоняющаяся за своим хвостом.

Расширение сознания – это ничто, но вы придаете этому такую важность. С наркотиками это намного проще, чем со всеми этими медитациями и йогами. Я знаю множество людей, которые принимали ЛСД. (Пожалуйста, не поймите меня неправильно – я не пропагандирую это.) Ты находишься рядом с огромной горой. Внезапно сознание расширяется до размеров горы, буквально. Происходит внезапный взрыв сознания, и это неожиданное расширение высвобождает потрясающую энергию внутри тебя. Какое влияние это оказывает на физическое тело? Физическое тело откликается на то, что вы называете «внезапным расширением сознания». Единственно возможный способ, каким физическое тело может отреагировать на это внезапное расширение сознания, это внезапный вдох – ты вдруг делаешь вдох, и меняется весь характер дыхания – вот откуда выражение «дух захватывает». Я ездил в Слоновьи Пещеры (рядом с Бомбеем). У них там стоит тримурти (религиозная скульптура) – знаешь, огромная штуковина – и я стоял перед ней. И вдруг у меня произошло расширение сознания (или назовите это как угодно) до ее размеров. Такие вещи испытываешь постоянно. Нет ничего в этих опытах.

Никакие из этих опытов не имеют значения, будь ты «на этой стороне» или «на той стороне». На самом деле нет ни «этой стороны», ни «той стороны», потому что тут нет разделения. Тебя осеняет понимание, что эти опыты, какими глубокими бы они ни были, ничего не стоят, вот и все. Ты можешь быть в состоянии блаженства – даже после этой «катастрофы» случаются состояния блаженства, состояние экстаза, внезапное улетучивание всего – это ничего не значит. Ты испытываешь, я испытываю – какая разница? В Индии святые люди испытывают нечто незначительное, называемое «блаженным состоянием» или «отсутствием сознания тела», и думают, что происходит чтото невероятное. Все эти вещи являются ограничениями, они ограничивают сознание, они ничуть не помогают; но тебя, вероятно, они очень интересуют, потому что человек постоянно функционирует в этом ограниченном сознании.

Ты начинаешь с предположения, что ЛСД – это чтото ужасное. Почему, интересно? Я не поддерживаю и не рекомендую его. Наркотики всего лишь вызывают опыты, а то, о чем я говорю, не является опытом. Но вся молодежь на Западе попробовала их – маленькие девочки и мальчики, каждый – вот почему они вдруг заинтересовались всеми этими индийскими штуковинами; не потому, что они недовольны своим богатством или ценностями. Они попробовали ЛСД, и это дало им чувство того, что должно быть нечто большее в сознании. Но это обычные опыты.