Сладкий яд - Миа Эшер

— Ронан… Я не могу больше. Мне нужно…

— Трогай свой клитор, Рэйчел. Чувствуй меня в себе.

Глядя туда, где мы соединены в единое целое, я вижу, как она ласкает себя, как поглаживает мой член — покрытый ею, поблескивающий ее страстью. Я испускаю стон. Теряя самоконтроль, начинаю вторгаться в нее снова и снова, погружаясь все глубже и глубже, все сильней и сильней. Я слышу, как стукается о стену спинка кровати, как сердито дребезжит зеркало, висящее на стене, как громко стонут пружины, пока крики Рэйчел становятся громче с каждым толчком.

— Пожалуйста, — молит она хриплым голосом. — Я не могу…

— Можешь. Еще и еще.

Я трахаю ее все сильнее. И когда стенки ее промежности начинают сжиматься вокруг меня, накрываю ее рот своим ртом. Глотая ее крики, я увожу нас за край и кончаю в нее.

Стоя на кухне, мы с Рэйчел наблюдаем за Карлом, который в гостиной просматривает мои фотографии, и ждем, когда он решит мое будущее. Забавно иногда случается в жизни. Каких-то две недели назад я полагал, что достиг дна. Моя жизнь лежала в руинах. У меня была бесперспективная работа и разбитое сердце. Потом я познакомился с Рэйчел, и вот у меня дома находится и оценивает мои работы Карл Брансвик.

Рэйчел подталкивает меня плечом.

— Ты такой тихий. О чем задумался?

Я встречаю ее взгляд и усмехаюсь.

— Вспоминаю о завтраке.

Она улыбается. Забывшись в воспоминаниях о сегодняшнем утре, мы замечаем, что Карл подошел к нам, только в момент когда он оказывается всего в двух шагах.

— Ронан, мальчик мой, Рэйчел не ошибалась. Ты и впрямь очень талантлив. — Он бросает взгляд в сторону Рэйчел. — Милая, ты хорошо себя чувствуешь? Ты вся горишь.

— Просто… здесь очень жарко. Все хорошо. Прошу прощения. — Взгляд ее голубых глаз мягкий и затуманенный. — Мне нужно воспользоваться уборной. — Сделав несколько шагов, она останавливается, поняв, что не знает, куда идти. — Ронан, сюда?

— Давай я тебя провожу. — Я оглядываюсь на Карла, который многозначительно улыбается нам. — Прошу прощения.

Я веду ее за собой и, как только мы выходим из поля зрения Карла, прижимаю к стене, так что бугор у меня в штанах упирается в мягкое, теплое место у нее между ног. По-хозяйски накрыв ладонями ее круглую задницу, я склоняюсь к ее лицу.

— Перестань краснеть, или мне придется взять тебя снова.

— Нет… там же Карл… — Она откидывает голову, предлагая себя, и закрывает глаза.

— Плевать.

Она хрипло смеется.

— Ты еще не наелся? Я еле хожу.

— Нет, Рэйчел. — Прижав нижнюю часть ее тела к себе, я впечатываюсь своим членом в ее модную юбку, покрываю поцелуями ее шею, задеваю губами жемчужины ожерелья, холмики вздымающихся под блузкой грудей. — Даже и близко — нет.

— Ронан, прошу тебя. Будь серьезен. — Она сглатывает. За шею тянет меня к себе, и ее тело, вопреки словам, с готовностью встречает меня.

Я откидываю ее прямые, идеально гладкие волосы в сторону и присасываюсь к ее шее, помечая ее.

— О боже… Да, Ронан. Хорошо. Все потом.

Я отпускаю ее и ухмыляюсь, как последний ублюдок, пока смотрю, как она уходит на подкашивающихся ногах — с горящими глазами, с жаром, разливающимся на щеках.

В гостиной я застаю Карла за разглядыванием очередной фотографии. Заметив меня, он кладет снимок обратно на стол и возвращается на мою крохотную кухню.

— Ты очень талантливый молодой человек. Даже удивительно, что ты так долго не попадался мне на глаза.

— Спасибо. Думаю, я никогда не занимался карьерой всерьез. Всегда на пути вставала жизнь.

Вскоре после того, как я поступил в арт-колледж, моя сестра забеременела. Я был обязан помочь ей и потому отложил свои мечты в дальний ящик. Бросил колледж и устроился на работу. Мы не могли и дальше сидеть на шее у бабушки с дедушкой. Потом, спустя пару лет, в дверь постучался еще один шанс. Эдгар познакомил меня с арт-дилером, которому попалась на глаза и понравилась моя съемка для одного малоизвестного журнала мод. Мы договорились о встрече у него в галерее за день до его отъезда в Милан. Но перед встречей мне позвонили из школы. Олли упал с брусьев на детской площадке и сломал себе руку. Джеки, которая уже начала работать, не могла отпроситься с работы, а наши бабушка с дедушкой навещали друзей во Флориде. Так что я позвонил арт-дилеру, извинился и сказал, что не приду. Мы так никогда и не встретились.

— Ясно… Можно один совет?

— Да? — Я выгибаю бровь.

— Будь с нею добр. Она только что пережила довольно гадкий развод.

Прислонившись к холодильнику, я складываю руки на груди.

— Мы просто развлекаемся, вот и все.

Он снимает свои очки и начинает тщательно протирать их платком.

— Все это весело лишь до тех пор, пока кому-то не станет больно, нет?

— При всем уважении, то, чем мы с ней занимаемся, вас не касается.

— Разумеется, но…

— Она взрослая женщина и знает, что делает.

— Да, но знаешь ли ты?

Я хмурюсь.

— В смысле?

— У меня есть ощущение, что ты ведешь очень опасную игру, Ронан. Такую, которая впоследствии причинит боль многим людям. Знаешь, что я думаю?

— Просветите меня.

Карл смотрит на меня так, словно может видеть сквозь все мои стены.

— Я думаю, ты гонишься не только за славой, но за чем-то еще, что мы с Рэйчел не в состоянии тебе дать. Я могу ошибаться, но это случается редко.

Возвращение Рэйчел вынуждает нас замолчать, и я заставляю себя разжать челюсти, чтобы улыбнуться ей, пока она внимательно наблюдает за нами.

— О чем это вы разговаривали? У вас такие серьезные лица.

Глядя на Карла, я беру Рэйчел за руку. Подношу ее к губам и целую.

— Ни о чем важном.

— Так что ты думаешь, Карл? — Она улыбается нам обоим. — Как по-твоему, Ронан взорвет мир искусства?

Он откашливается, но убрать с лица выражение обеспокоенности у него не выходит, и у меня, пока я смотрю на него, возникает ощущение, что в глубине души он хочет, чтобы я отказался от их помощи. Своим молчанием он предоставляет мне шанс поступить правильно и уйти от Рэйчел, но дело в том, что мне надоело поступать правильно. Впервые в жизни я хочу думать лишь о себе.

И продолжаю молчать.

— Я в этом нисколько не сомневаюсь, Рэйчел. Вопрос в том, мальчик мой… — он поворачивается лицом ко мне, — готов ли ты сам?

Итак, игра продолжается, но я нисколько не удивлен. Дело в том, что несмотря на все свое беспокойство о Рэйчел, Карл не может скрыть жадность, которую написана у него на лице. Он хочет мои работы так же сильно, как Рэйчел хочет меня самого.

Я пожимаю плечами.