Красный цветок - Екатерина Оленева

— Никем.

— Разве так бывает? — спросил Те*и.

— Если ты не оставляешь по жизни следов, ты никто. Моя мать была Никем.

— А твой отец?

Те*и пытался мягкостью тона смягчить бестактность допроса.

— У меня никогда не была отца.

— Ты его ненавидишь?

— Нельзя ненавидеть того, кого нет, — отрезала я, тряхнув головой. — Не утруждайтесь попытками залезть ко мне в душу.

— Почему? — высокомерно изогнулись тонкие ухоженные брови Сант*рэн.

— Потому что там нет ничего достойного вашего внимания, маэра. Лучше скажите, вы намерены сдать меня властям?

— Мы и есть власть, — заметил Те*и.

— Вы отдадите меня в Департамент?

Сант*рэн со вздохом уронила:

— У нас нет другого выхода. И тебе нечего бояться. По законам Эдонии несовершеннолетние не подсудны.

— Конечно, чего мне бояться?! — взорвалась я. — Всего-то на всего засунут в какую-нибудь катакомбу, станут изучать. Это почти не больно, — не так ли? — Волосы разметались за спиной, норовя упасть в лицо, и я раздраженно отшвырнула их назад. — Думать не смейте, будто я покорно начну прыгать для вас с тумбы на тумбу. Сотрудничать с магами Департамента в качестве подопытной курицы — ни за что не стану.

— Ладно, — Тэ*и не смог полностью изгнать тень раздражения из голоса, — ты не желаешь сотрудничать с органами опеки Департамента. Не желаешь подчиниться писанным для всех законам. Не желаешь становиться "подопытным кроликом". Так чего же ты, в таком случае, желаешь?!

— Остаться с вами. Я этого хотела с самого начала.

— Девочка-то скромна в желаниях, — саркастическим прокомментировала Сант*рэн ситуацию. — А если мы тебя сейчас просто прихлопнем по-тихому? Во избежание неприятностей?

— Смерти я не боюсь. Жизнь меня пугает сильнее. Особенно — жизнь в Департаменте.

Чеар*рэ хранили молчание.

— Скажите, вы когда-нибудь просыпались, не помня своего имени?

— Случалось, — принужденно рассмеялся Те*и. — Среди Чеар*ре подобное, — увы, к стыду нашему, не редкость.

— Без памяти? Наделенные нечеловеческой Силой в сочетании с мощным инстинктом выживания? — продолжила я, игнорируя шутливый выпад. — Кто из вас знает, что такое мрак? Без проблеска надежды, без искорки любви? Мрак, в котором не куда идти, не к чему стремиться, в котором так легко потеряться? Твердо зная при этом, что в мире нет ни одного существа, которому, по какой либо причине вдруг не безразлично, — жив ты или умер? Злой ты или добрый? Проклят или Свят? Я — та, кем меня сотворила Судьба, Боги. И люди, — еле слышно закончила я.

За окошком по-прежнему мельтешили снежинки. Глядя в окно, я думала о том, что теперь буду любить зиму. Всегда. Даже когда в этом мире меня больше не будет. Стану любить зиму даже в других мирах.

Впрочем, мечтать некогда. Нужно действовать. И быстро, если на самом деле не хочу, чтобы меня препарировали, точно розовую мышь.

Во второй половине дня крупные хлопья снега превратились в острые колючие иголки. Снег залипал и без того небольшие окошки так, что разглядеть за ними что-либо становилось совершенно невозможно. Сплошные белые хвосты вьюги.

Я так усиленно делала вид, что интересуюсь библиотекой, что мне поверили.

Книжная коллекция в "берлоге" была несколько мрачной. Гравюры в огромных фолиантах — черно-белыми. Почти все изображали чудовищ Темного Мира. Огромные пауки-ткачи, ткущие нити судьбы, оборотни в стадии половинчатой трансформации, клыкастые кони, птицы с огромными крыльями и человеческими глазами, дроу, черные замки на фоне грозового неба, лабиринты, в которых люди метались с перекошенными от ужаса лицами. Специфично.

Отбросив книги, я поспешила выбраться из дома. Ноги резво несли вперед. Ветки потрескивали, снег хрустел. От резкого запаха смолы кружилась голова. Для меня хвоей пахла Свобода. Неприятно пахла — мне не нравилось.

На западе с севера наплывала лилово-алая туча. Ветер по верхушкам деревьев забил тяжелой плетью. Тропинка, по которой мгновение назад вились червячки поземки, пропала. Напрочь. Словно никогда не петляла между деревьями.

Поначалу я не испугалась, даже не насторожилась. Ну, подумаешь, сбилась с дороги? Лес на то и лес, чтобы время от времени в нем заблудиться. Покружив немного, начала беспокоиться.

В зловещем свисте ветра, бьющегося среди деревьев, слышалось-мерещилось хищное рычание. Ряды деревьев походили на неприветливых тюремщиков-великанов. В равномерном их покачивании было нечто зловещее. Колдовское.

"Спать, спать, спать", — завывал ветер.

"Спать, спать, спать", — соглашались деревья.

Я не пуглива. Но странный липкий страх подползал, словно хищник, разъяренно нахлестывая себя по бокам. Все труднее становилось справляться с малообъяснимым мороком.

Не помню, в какой именно момент я пришла к выводу, что морок — это не морок. Он воплощался, из кошмара перетекая в реальность. Снег шел волнами. Сугробы текли, обретая очертания зверей. Огромные, чуть ли не с теленка, белоснежные волки, пригибаясь, выползали с утробным рычанием из сгущающихся теней.

Визгнув, я стрелой бросилась к дереву, даже не вспоминая о том, что в моем арсенале есть кое-что, что прекрасно плавит не только снег.

Вскоре вся волчья стая рыла снег и скребла лапами дерево, на вершине которого я болталась, — довольно уныло.

"Спать, спать, спать", — продолжал уговаривать жестокий лес. И против воли я прислушивалась к шепотам.

Из дремы вырвал лошадиный храп и женский возглас. Волки рычали и, припадая к земле, кинулись в сторону новой, видимо, показавшейся более доступной, добыче.

Снег встретил Сант*рэн роем искр, из которых пытались выплыть, воплощаясь, новые снежные фигуры. В ответ сферическими кругами рванулся изумрудный огонь. В нем звери задергались, пойманные в ловушку, искажающей силуэт, растягивающей их во все стороны сразу, развоплощающей до тех пор, пока чудовища не распадались на части, снова обращаясь в неподвижные сугробы.

— Одиф*фэ! — позвала Сант*рэн, подхватывая юбки и безошибочно направляясь к дереву, на ветке которого я "свила" гнездо. — Ты цела! Хвала Двуликим! Спускайся! Побыстрее, сделай одолжение!

Я ощутила себя круглой идиоткой. Какого черта, в самом деле, я не применила огонь?

Одеревеневшее с испуга на морозе тело стало неуклюжим и каким-то негнущимся.

Тэ*и очутился рядом, помогая встать на ноги.

— Ну, что — удрала? — Ехидно щуря глаза, ухмыльнулся маг. — Ладно, обсудим это позже. Если выберемся. Выпей, — протянул он фляжку.

Жидкость просочилась в горло, заставив закашляться. А затем спасительное тепло разлилась по телу.