Охота (СИ) - "Джиллиан"

Щелчки открываемого замка. Шорох отъехавшей двери.

Хантер, как и ожидалось. Широкая ухмылка скуксилась в недоумение при виде нас, лежащих. Не ожидал? Думал — будем сидеть и трястись?

Поспешно закрывать глаза не стала. Только за рукой не уследила: машинально дёрнулась крепче прижать к себе спящего мальчика. И в то же время напряглась — прыгать, если что… Большие глаза, жёсткие и упорные, застыли на моих. Я смотрела спокойно, не смаргивая его взгляда.

Ничего не сказал. Тихо сделал шаг назад, за порог отсека. Снова закрылась дверь.

Я снова попыталась заснуть. Только начала задрёмывать, как вздрогнул в руках Рольф. Его дыхание зачастило, я даже расслышала сухой, почти бесшумный всхлип… Что ему приснилось? Снова отравленный цех? Снова работа в сущем кошмаре? Прижала к себе. Выпростала вторую руку, на которой лежала, осторожно погладила его по голове. Не проснулся. Снова расслабился… Странно обнимать ребёнка. Впервые… Нахлынуло мгновенно. А ребёнок от Кирилла? Будут ли у него такие же странные, словно припорошённые карие глаза?

Я конвульсивно вздрогнула и тут же испугалась, не разбудила ли мальчишку. Открыла рот — постепенно успокоить взбудораженное дыхание. Кирилл. Вспомнила, как оставила его — за спиной, сама решительно пошла к бандитам. Не оглядываясь… Наверное, здорово обидела. Он, наверное, думает о собственной никчемности и…

Снова шаги за дверцей отсека. Снова тихие щелчки открывающейся двери. Хантер. Не спуская с меня глаз, не вошёл, но перегнулся через порог и поставил у входа какой-то небольшой контейнер — величиной где-то с коробку для обуви. Выпрямился — с кривой ухмылкой — и закрыл за собой дверь.

Мысли сразу о другом.

Наши с Кэссии пропустили катер спокойно. Наверное, Эрик уже собрал ребят на Сэфа. Ждёт нас там. Что он сделает с Кириллом? Запрёт куда-нибудь, чтобы не рыпался, не лез бы спасать меня… Мне стало горячо, едва я вдруг вспомнила тот ураган по имени Кирилл, когда всего лишь провела кончиками пальцев по его животу…

Начала в подробностях вспоминать все секунды, когда мы были наедине с ним. И уснула. Глубоко.

… Толпы людей. То мимо нас, то тащат нас куда-то. Мальчишка жмётся ко мне. Я пытаюсь держать его за руку, чтобы не разлучили даже во сне. Что вижу сон — я это понимаю даже сейчас. Голоса — призрачные, со всех сторон: гулкие, эхом отпрыгивающие от высоких стен… Где-то далеко прошёл Кирилл. Обернулся, сосредоточил взгляд на мне, будто хочет предупредить о чём-то, и пропал в толпе. Меня толкнули в спину — чуть не налетела на кого-то впереди: «Смотри, куда прёшь!» А потом пихают в спину, выталкивая куда-то между людьми. «Смотри!» Это уже мне. Толпа раздаётся в стороны. Я смотрю, но ничего не чувствую. Хантер. Охотник. Но сейчас сам кем-то подстреленная дичь. Лежит на грязном бетонном полу. Умирает. Его тускнеющие глаза останавливаются на мне. Он всё ещё хочет ухмыльнуться. Губы медленно разъезжаются… А зубы будто сто лет не чищенные. Сначала так показалось. Потом разглядела — поняла. Кровь. И не ухмыльнуться он мне хочет, а что-то сказать. И я, не отпуская руки мальчишки, встаю перед Хантером на колени и нагибаюсь услышать его беззвучный выдох так и не сдавшегося зверя: «Добей!..»

… Что-то шевельнулось, едва заметно толкнулось в живот.

Меня как выбросило из сна. Спиной ударилась в стену, когда шарахнулась защититься. Глаза открыла резко.

В отсеке никого. Кроме меня и Рольфа.

Сон — остатками впечатлений. И первая мысль: как же я ненавижу Хантера, если готова увидеть его убитым даже во сне!

— Ингрид… — прошептал под животом мальчишка.

— Я не сплю, — тоже ответила тихо.

— Тебе страшное приснилось?

— Вроде нет. А что?

— У тебя рука дёргалась.

Вон как. Думала — мальчишка меня разбудил. Оказалось — я его.

Убрала руку — Рольф сел на краешек койки, насторожённо приглядываясь к контейнеру у входной двери. Я села рядом.

Никогда не думала, что во сне неспокойная. Неужели до такой степени нервничаю, что… Посмотрела на правую руку. Рольф сказал: «Рука дёргалась»? Тепло усмехнулась сама себе. Или над собой. Рука не просто дёргалась. Там, во сне (снова эхом донесло обрывки), я добивала красивого, но злобного, смертельно раненного зверя. Стреляла.

— Ингрид, а что здесь? — Рольф кивнул на контейнер.

— Тащи сюда. Посмотрим.

Он встал и осторожно подошёл к коробке. Кажется, я уже сообразила, что это такое. Примерно то же самое было у нас с Кириллом всего несколько часов назад. Мы доставали из такой горячие лепёшки, макали их в отделения по бокам и наслаждались уличной едой. Всего несколько часов назад…

Рольф сел и поставил контейнер между нами на койку.

— Как открыть?

— Смотри. Вот здесь есть такие выпуклости. На них надо нажать — и…

И мальчишка немедленно сглотнул. И я. В нос шибануло такими ароматами жаренного в специях мяса, что мы оба ощутили зверский голод.

— А… это можно?

— Ну, со специями они немного переборщили, но, мне кажется, тебе вреда не будет. Берёшь вот эти кусочки и окунаешь сюда.

И я наглядно показала, как это делается.

И плевать хотели на капли соусов, падающие на одежду. Оголодали — сами того не подозревая, до ужаса. Мальчишка-то — ладно: у него тот голод ещё не прошёл, с момента как его вытащили было с Сэфа. Но я, которая только недавно… Впрочем, не знаю, сколько времени прошло с того ужина, когда мы с Кириллом с удовольствием ели прямо на улице. А Рольф, радостный, как-то быстро наелся и теперь не спеша, почти смаковал кусочки… И взгляд от сытости — сонный-сонный… И движения замедленные…

— Ингрид, — слабым голосом позвал он, удивлённо глядя на свою руку, застывшую над коробкой с едой. — Я так объелся… Я посплю немного.

С замершей у рта ладонью я смотрела на него, как он повалился на спину, забыв, что в руке у него ещё один кусочек мяса. Смотрела, как он закрывает глаза, а из ослабевшей ладони выпадает недоеденный кусочек… Метнулась… Какое там — метнулась. С трудом встала на толстые, надутые странной тяжестью ноги. Два шага к двери… Одной рукой оперлась в неё, чтобы не упасть… Перед глазами всё плывёт. Но успела сунуть в рот два пальца… А горло вздулось и не пропускает ничего из съеденного.

Последнее, что помню: бесчувственные ноги подламываются… И последняя мысль: «Убью гада!»

… Тьма. Уносят в неё на руках. Хочется плакать от злобы, что не могу пошевельнуться… Всё ещё несут. Бесконечно… Где Рольф…

Тьма всё гуще, хотя иной раз прерывается коридорами света. Свет странный. Я его вижу в упор — и он больно бьёт по глазам.

Пропасть…

Будто осторожно выхожу из неё. Поднимаюсь к свету, к ощущениям…

Ощущения странные. Кирилл?.. Нашёл меня? Боже, да он с ума сошёл? Именно сейчас… Его руки неистово по моему обнажённому телу. И я только короткими стонами могу отвечать ему. Что… Что он делает… Горячечное тепло волнами обвевает моё тело, прижатое к мягкой поверхности тяжёлым телом любимого мужчины. Его руки доводят моё тело до высокого напряжения… Он ловит мои короткие стоны губами, будто слизывает их… Томление невыносимо, особенно когда горячее дыхание снова и снова вламывается в мой тоскующий, ищущий его, пьющий его рот…

— Кирилл!.. Пожалуйста!.. Кирилл!

Тяжёлое тело отпрянуло от меня. Слабо изумлённая, я потянулась за ним.

— Кирилл!

Меня вдруг дёрнуло назад, едва не ободрав кисти рук. Я упала, а руки так и остались натянутыми… Что происходит?

Кровать подо мной прогнулась под невидимым пока мужчиной. Он встал с неё, оставив меня в одиночестве. Только по инерции вслед ему хотела позвать: «Кирилл!», как меня словно ледяной водой облили.

Уже через секунды я, полностью очнувшись, смотрела, как Хантер молча одевается спиной ко мне, натягивает штаны, накидывает куртку — всё рядом с кроватью. Я — наручниками к спинке кровати. Обнажённая. Хотя — нет. Ботинки он с меня не снял. Торопился? Животное…

Мельком взгляд на высокий потолок. По бокам. Комната. Мебели мало. Просторная, хотя света почти нет. Разве что из прямоугольника сверху входной двери. Не чета отсеку катера. И гудения не слышно.