Полцарства и теща на сдачу - Наталья Александрова

Так или иначе, она воспылала к бездомному котенку любовью и нежностью. Ей захотелось поить его теплым молоком, брать на колени, и чтобы он сладко мурлыкал, а она чесала его за ухом. В самом деле, ведь она так одинока.

Вениамин, этот бесчувственный человек, совершенно о ней не заботится, норовит сбежать из дому при первом удобном случае, а котенок не даст ей скучать…

С такими мыслями Софья Сигизмундовна наклонилась и позвала нежно:

– Кис-кис-кис…

Котенок никак не отреагировал, он с любопытством осматривался. Наклонившись, Софья Сигизмундовна увидела, что это не совсем котенок, на вид ему было месяцев пять, и внимательный человек отметил бы, что котенок этот – задира и хулиган, потому что одно ухо у него было порвано, сбоку выдран клок шерсти, и усы подпалены слева. Софья Сигизмундовна отнесла все это на счет тяжелой бездомной жизни в голоде и холоде. Заметив, что над ним наклонилась такая глыба, котенок поглядел удивленно. Но не испугался, очевидно, при своей бродячей жизни он и не такое видал. Софья Сигизмундовна протянула руку, чтобы погладить бедное животное, тогда котенок вдавился в стену, прижал уши и громко зашипел.

Как ни мало знала Венина теща повадки котов, она догадалась, что сейчас ее поцарапают. Довольно ловко отдернув руку, она подумала, что котенок имел полное право быть недовольным: вместо того чтобы накормить, к нему пристают с неуместными ласками.

– Пусичка! – умилилась Софья Сигизмундовна. – Сейчас мамочка тебя накормит!

Неизвестно, доволен ли был котенок такой мамочкой, однако, при звуке открываемого холодильника, он устремился на кухню. Софья достала из холодильника пакет молока и оглянулась, куда бы налить. На глаза попалась фарфоровая пиалушка, из которой Веня любил пить зеленый чай. На пиалушке были нарисованы два китайчонка, ловившие бабочек, ее когда-то давно подарила Вене одна девушка. Софья решила, что по размерам пиала как раз подойдет для кошачьей посуды. Она налила молока и поставила пиалу на пол.

– Пей, дорогой!

Котенок, однако, пить не стал. Он понюхал молоко, лизнул два раза, потом брезгливо дернул лапой и отошел в сторону. Софья Сигизмундовна решила, что несчастное животное никогда в жизни не видело молока, оттого и боится пить. Она взяла пиалушку и попыталась поднести ее к котенку поближе, так как сообразила, что взять себя на руки он не позволит. Черная бестия бросилась ей под ноги, так что Софья Сигизмундовна едва удержалась, чтобы не упасть, однако пиала разбилась, и молоко разлилось по всей кухне. Софья открыла холодильник и задумалась, чем бы накормить несчастное животное, и пока она задумчиво разглядывала содержимое холодильника, котенок ловко проскочил у нее между ног и упер с нижней полки две сосиски. Он утащил бы и больше, просто связка была маленькая. Сосиски были хорошего качества, в натуральной оболочке, так что котенок просто заглотнул их обе в рекордный срок полминуты, далее котенок съел по очереди:

– упаковку плавленых сырков в количестве шести штук;

– две свиные отбивные, приготовленные Веней на обед Софье Сигизмундовне (сам он мясного не ел);

– одну банку шпрот;

– одну банку консервов «Лосось в собственном соку»;

– кусок ветчины примерно граммов на сто пятьдесят;

– пакетик сушеных кальмаров – отличная закуска к пиву, который бог знает как оказался в холодильнике, поскольку Вениамин пива не пил.

Несмотря на то что котенок раздулся, как воздушный шар, нетерпеливым мяуканьем он требовал продолжения банкета. Однако пришлось прекратить, потому что в холодильнике остались только варенье и мороженые овощи.

– Ах ты, обжора, – нежным голосом выговаривала троглодиту Софья Сигизмундовна, – разве можно столько кушать?

Котенок мигнул и дал понять, что можно.

Тогда Софья решила, что настал момент для личных контактов. Однако котенок так не считал. Больше того, выяснилось, что он совершенно не испытывает чувства благодарности, потому что когда Софья попыталась снова его погладить, он больно укусил ее за палец.

После этого он рванулся прочь, причем проехался когтями по голой Софьиной ноге, оставив там несколько глубоких царапин, и улепетнул в комнату, где тут же разорвал недавно поклеенные новые обои.

Софья Сигизмундовна попробовала наклониться, чтобы смазать царапины йодом, но не достала по причине неловкости и полноты. Она решила не опускать руки и попробовала приручить несчастное обездоленное животное. С этой целью она отмотала нитку и сделала бантик из первой попавшейся на глаза бумажки, это оказался счет за телефонные переговоры, который Вениамин положил на видное место в прихожей, чтобы не забыть вовремя оплатить. Тяжело двигаясь по квартире, Софья Сигизмундовна громко звала котенка:

– Кик-кис-кис! А вот поиграем с мамочкой!..

Усатый хулиган нашелся в Вениной комнате. Он выскочил из-под дивана, запутался в полах Софьиного халата, душераздирающе мяукнул, на бегу размотал два рулона обоев, и опрокинул банку с краской, которая не разлилась только потому, что была тщательно закрыта позавчера Леней. Затем котенок выскочил из комнаты, пулей пролетел коридор и нагадил посредине прихожей, причем после этого долго скреб линолеум когтями.

– Умница! – умилилась Софья Сигизмундовна. – Какой чистоплотный!

В это самое время открылась дверь, и на пороге появился Вениамин. Не опасаясь неприятностей, он спокойно вошел в собственную квартиру, едва не вляпавшись в кучу, заметив все же ее в последний момент.

– Что это? – удивленно спросил Веня, занеся одну ногу, да так и остался в такой неустойчивой позе. – Что случилось?

– Это бездомное животное! – возвестила теща. – Это кот!

– Вы не можете его выгнать? – удивился Веня.

– Ни за что! – заявила теща. – Только через мой труп!

Веня удивился и, осторожно ступая, пошел поглядеть на удивительное животное, которое сумело за короткий срок внушить его железобетонной теще такие нежные чувства. Котенок сидел на диване и сладострастно драл когтями обивку. Диван был относительно новый, и Веня замахнулся на негодяя. Теща схватила его за руку, гневно сверкая глазами.

– Если ты когда-нибудь тронешь его хоть пальцем, – заговорила она. – Я… я тебя убью!

«А ведь может, – с тоской подумал Веня, запросто может придушить голыми руками. Вон у нее силища какая…»

Котенок поглядел с дивана торжествующе и интенсивно почесался.

– Софья Сигизмундовна! – взмолился Веня. – Ну нельзя же брать в квартиру бездомное животное! Да на нем блох несметное количество, и сейчас все они переходят на диван, а я, между прочим, на нем сплю! Он уже изодрал всю обивку. И эта куча в прихожей, это же ни на что не похоже!

Теща была глуха к его словам. Когда же Веня увидел разбитую пиалушку, с которой связаны у него были приятные воспоминания, он рассердился.

– Если вы немедленно не выгоните этого мерзавца, – загремел он, – я сообщу в милицию, что вы живете у меня в квартире без прописки, и вас выселят на сто первый километр!

Разумеется, всем его угрозам была грош цена. Милиции давно уже не было никакого дела до проживающих граждан, тем более никого не интересовала старуха пенсионного возраста. Однако Софья Сигизмундовна по старой памяти органов побаивалась. Еще больше она испугалась Вениного гнева, потому что никогда его раньше таким не видела.

– Венечка! – заговорила она, прижав руки к сердцу. – Ну сделай что-нибудь! Я его перевоспитаю, приучу к чистоплотности…

– Его нужно вымыть, – сказал Веня, сдаваясь.

Он осторожно приблизился к котенку, но тот мигом разодрал ему руку до крови и унесся в прихожую. Там он вспрыгнул на подзеркальник, потом взмыл на вешалку и грозно шипел, поглядывая вниз. Видно было, что он вознамерился дорого продать свою жизнь и свободу.

Разглядев разодранную руку, Веня понял, что так просто котенка не возьмешь, и решил подстраховаться. Он надел длинный черный клеенчатый фартук, который оставила малярша Люська, она в нем размешивала краску. Голову Веня повязал черным платком Софьи Сигизмундовны для защиты, поскольку котенок мог прыгнуть сверху на начинающую лысеть макушку. Теща еще посоветовала надеть очки, нашлись только темные. И на руки Веня напялил плотные резиновые перчатки ядовито-розового цвета. Закрыв двери в комнаты и удалив тещу, Веня приступил к котенку. И в это время раздался звонок в дверь.

У капитана Ананасова в голове происходили дорожно-ремонтные работы. Там два, а может и больше отбойных молотка одновременно долбили асфальт, выл компрессор, рычал бульдозер и орали визгливыми голосами тетки-ремонтницы. Представив их оранжевые жилетки, капитан поскорее открыл глаза. Он находился у себя в кабинете, сидел за обшарпанным столом и слушал в телефонную трубку, как его распекает начальство. Басистый голос пробирал капитана до самой селезенки, от него хотелось выпрыгнуть в окно. Капитан Ананасов так бы и сделал, если бы были силы дойти до окна и влезть на подоконник.