Обитель снов - Андрей Гребенщиков

– Слышишь, обжора, у тебя ж заворот кишок будет! – юноша устал ждать, пока ненасытное чудище набьет свой безразмерный желудок, и немилосердно оторвал подопечную животинку от бесконечной трапезы. Ник побоялся брать его за худосочное тельце, мало ли, еще сломает ненароком хрупкие косточки, потому оттащил от тарелки за длинный и, на первый взгляд, вполне крепкий хвост. Не деликатно, конечно, зато с заботой о здоровье.

Он поднес недовольно брыкающегося в воздухе зверька к глазам:

– Хорош возмущаться! Неугомонный какой… Твоя судьба, считай, висит на волоске – толстом и мохнатом.

Юноша покрутил пойманного, рассматривая со всех сторон. Четыре лапки, два глаза, два уха, один хвост, все симметрично – странный мутант, неправильный. Вернее, слишком правильный для мута. Надо будет показать редкий экземпляр знакомым сталкерам, пусть разбираются, кто таков и с чем его едят. А пока…

– А пока, мой хвостатый друг, пора возвращаться за решетку. И не надо так пищать! Уши закладывает. У каждого свой дом, твой – с небом в клеточку, так что не обессудь.

Ника нельзя было назвать особым любителем живности, однако общение – пусть даже одностороннее – с новым соседом его забавляло: какое-никакое, а развлечение. Пока он приводил в порядок клетку, пострадавшую от клыков голодного «хищника», оживленный разговор не прекращался ни на секунду. «Обсуждали» все подряд, начиная от неведомого рациона нового-старого постояльца, которого теперь придется кормить, и заканчивая жалобами человека на практически собачью судьбу.

– Все, дружище Хвост, принимай работу! – Ник горделиво представил утомленному людской болтовней полукрысу отреставрированную клетку. – Готова твоя конура, пуще прежней получилась.

Сам себя не похвалишь, никто не похвалит. Так и вышло, от свеженареченного Хвостом мутанта никаких хвалебных од в адрес Ника не последовало, впрочем, и претензий тоже. Крохотный зверь, презрительно сморщив длинный усатый носик, обнюхал всю камеру, произвел ритуальное опустошение набитого желудка в одном из углов и тут же забылся безмятежным сном, комично завалившись на спинку.

– Ну и характер! – юноша уважительно покачал головой. – Знатная зверюга, дядино воспитание налицо. Как такого в туннель выбросишь? Пропадет же нахаленок…

Промаявшись какое-то время с дневником, Ник решительно, не покидая магазина, последовал примеру Хвоста. То есть уснул, не сходя с места. Когда голова его с гулким стуком встретилась с неласковой поверхностью стола, он, не приходя в сознание, переместился в подсобку, где окончательно забылся на топчане, погрузившись в приятную, по-настоящему расслабляющую летаргию.

Пока тело перемещалось в автономном режиме, мозг демонстрировал самому себе красочные, почти живые и реальные сны. Там была Эль, весело щебетавшая на русском, но отчего-то совсем непонятном языке. Она пряталась от него, на миг возникая в поле зрения, но тут же куда-то пропадая. Ник шел на ее голос, который звучал поначалу, как шелестящий шепот, но постепенно становился все отчетливее и громче. Казалось, он вот-вот настигнет ее, темный, замерзший силуэт уже не исчезал, стоя на месте и будто выжидая чего-то.

«Эль!» – имя со вздохом вырвалось из легких. «Эль». Силуэт покрылся рябью, сливаясь с навалившейся со всех сторон тьмой, и прыгнул ему навстречу. Сильные, нечеловечески сильные руки обхватили его беззащитную шею стальными тисками, загоняя так и не родившийся крик ужаса внутрь.

– Убью! – Чужой голос, который не мог принадлежать хрупкой и женственной Эль, повторял обрекающие слова вновь и вновь. – Убью! Убью! Убью!!!

Ник бился в удушающих объятьях сна, пытаясь сбросить его оковы, вырваться из кошмара, открыть глаза и вобрать в горящие легкие целое море живительного воздуха. «Эль». Не крик, хрип…

Неподъемные, каменные веки разомкнулись, прогоняя пугающее видение, но темнота не отступила вместе со страшным сном, осталась по эту сторону реальности. Никуда не делось и удушье, неослабевающий хват сомкнувшихся на шее пальцев продолжал выдавливать из Ника жизнь – по капле.

– Йа убью тиба!

Исковерканный каркающим акцентом голос, совсем рядом, возле уха, и темный силуэт, перекрывающий все вокруг, прямо перед глазами.

– Убью рюсскую сюку!

Шипение, смрадный запах, бьющий в ноздри, безжалостные пальцы на шее.

– Рюсский Ванька, ти атветиш за смэрть Даги!

Дага! Знакомое имя, объясняющее многое…

Убийца навалился всем телом, не давая пошевелиться, колени врага уперлись в локти Ника, обездвиживая, лишая возможности защищаться.

Воздуха! Дышать! Жить! Кисть правой руки, вытянутой и зафиксированной вдоль тела, изогнулась и, оттянув книзу набедренный карман на брюках, скользнула в него, немедленно ухватившись за рукоятку дядиного пистолета. Есть!

Предательский карман никак не хотел расставаться с оружием, пистолет цеплялся за ткань, постоянно застревая. Быстреее!

– Убью тиба!..

Выстрел застал врасплох обоих. Нападавший не ожидал, что жертва еще способна на сопротивление, жертва так и не извлекла пистолет наружу – палец самопроизвольно надавил на спусковой крючок.

Ник не знал, куда угодила шальная пуля, – от недостатка кислорода сознание помутилось, и, попади он даже в себя, боли бы, наверное, не почувствовал. Зато ослабшее давление на шею ощутил мгновенно, вместе с первым за долгое время глотком воздуха. Правая рука, которой ничто больше не мешало, взлетела вверх, пистолет уперся стволом в висок убийцы.

«Сдохни, тварь!» – мысль родилась, но в слова оформиться не успела – палец вновь вдавил спусковой крючок. Второй выстрел оглушил юношу, а хлынувшая на лицо кровь, залепив глаза, ослепила…

– Ник! Ник, твою мать, очнись!

Знакомый голос, совсем не вражеский… Кто-то тормошил его, мешал спать.

– Уй… ди…

– Живой! Да где врач?! Уберите это дерьмо, наконец!

Что-то тяжелое, все время давившее сверху и не дающее свободно дышать, исчезло.

– Ну и срань, полбашки снесло…

– Осторожнее, дебилы, кровью все зальете!

Вокруг бегали и суетились люди, ругались, кричали, но юноше не было до них дела. Немного покоя и тишины – вот все, что сейчас нужно.

– Галина Николаевна, где вас черти носят?

– Дмитрий Борисович, на вызове и носит! Пьяная драка…

– Не важно, вот новый пациент. Здесь просто кровавая баня!

– Не слепая, вижу. Этому, со стреляной дырой в черепе, ничем не помогу, попа́ зовите. А на лежанке кто?

– Кузя это, Никита Кузнецов!

– Не узнать паренька… хоть бы лицо от кровищи протерли. Ник, малыш, слышишь меня?

Никита почувствовал на щеках осторожные, но становившиеся все настойчивей шлепки. Покоя не будет… Веки слиплись, и не было сил, чтобы их открыть. Губы не слушались, проклятья никак не желали складываться в слова.

– Тихо, малыш, не дергайся, добрый доктор тетя Галя сейчас все излечит, исцелит.

Ник ощутил, как его щек коснулось что-то влажное, приятно холодящее кожу.

– Дай оботру тебя, а то выглядишь, как сожравший полгорода зомби.

Приятная процедура, как и свойственно всему приятному, не продлилась долго.

– Ну слава богу, кровь не твоя, так я и думала. Попробуй открыть глаза.

Ник послушался. Сопротивляться доброму доктору тете Гале не хотелось.

– Молодец. Моргни, если слышишь меня.

«Слышу».

– Отлично. Теперь будем разбираться, чего с тобой приключилось.

– Га… – имя врачихи не далось юноше с первой попытке, он закашлялся.

– Тише-тише! Успеешь еще наговориться.

На этот раз Никита и не думал подчиняться.

– Галина… Николаевна… со мной… все… нормально…

В подтверждение своих слов дернулся, пытаясь подняться, и не смог двинуться с места. Сведенные судорогой мышцы отозвались лютой болью.

– Черт!

– Не дергайся… На шее-то какие гематомы знатные! Безголовый тебя душил?

– Когда душил, вполне головым был.

– Ну, значит, добро победило, с чем тебя поздравляю, – суровый врач Галина чуть улыбнулась. – Облегчи мне задачу, скажи сразу, что еще болит?

– Тетя Галя, честно, не знаю. Все болит или ничего… не пойму.

– Это шок, плюс кислородное голодание. Хорошо тебе досталось. Но пройдет быстро, не переживай. Давай другие раны искать, нога мне твоя не нравится, тоже вся в крови.

Ник терпеливо ждал, пока докторша разрезала его любимые камуфляжные штаны, обрабатывала бедро смоченными в чем-то спиртосодержащем тампонами и смазывала рану зеленой, резко пахнущей мазью.

– Ерунда, – закончив манипуляции, Галина Николаевна успокаивающе похлопала юношу по плечу. – Пуля по касательной прошла. Похоже, и здесь не твоей кровью все залито. Но с ранами безголового пущай патологоанатом разбирается, – она вновь улыбнулась, на этот раз гораздо шире. – Думаю, обойдешься без госпитализации. Обойдешься ведь?

Ник поспешно подтвердил:

– Еще как обойдусь!