Чужак в чужой стране - Роберт Хайнлайн

— БЕРКВИСТ?!

— Да, так его зовут. У меня есть причины… Джилл, в чем дело? Не падай в обморок, а то мне придется окунуть тебя в бассейн!

— Джубал, этот Берквист — он один или есть другие Берквисты?

— Что? О, таких подонков больше нет. В штате он единственный. Ты его знала?

— Не уверена, но если это тот самый… Вряд ли мы его найдем.

Джубал сразу стал ласковым:

— Ну-ну, выкладывай, детка.

— Джубал, простите, ко я не все вам рассказала.

— Да, люди редко рассказывают совсем все. Валяй.

Запинаясь и спотыкаясь, Джиллиан рассказала об исчезновении Берквиста и его спутника.

— Вот и все, — грустно закончила она, — я закричала и перепугала Майка… и он впал в свой транс, а потом я с ужасным трудом добралась сюда… Я вам говорила.

— Да… вот если б ты мне еще сразу все рассказала!

Она покраснела.

— Я боялась, что мне никто не поверит. Я сама перепугалась. Джубал, что они нам сделают?

— Не понял? — удивился Джубал.

— Нас упрячут в тюрьму?

— О Боже. Детка, присутствие при чуде не преступление.

И сотворение чуда — тоже. Но это открывает перед нами больше возможностей, чем на кошке шерстинок… Дай мне подумать.

Джубал молчал минут десять. Открыв глаза, он спросил:

— Где там твой трудный ребенок? На дне?

— Да.

— Нырни-ка и вытащи его. И приведи ко мне в кабинет. Посмотрим, сумеет ли он это повторить… а публика нам ни к чему. Впрочем, один зритель нам понадобится. Скажи Энн, что я прошу ее надеть мантию Свидетеля… пусть присутствует как официальное лицо. И Дюка позови.

— Да, босс.

— Ты еще не имеешь права называть меня «боссом» — на тебя нет налоговой скидки.

— Да, Джубал.

— М-м-м… Хотел бы и увидеть здесь того, с кем мы легко могли бы расстаться. А ты не знаешь, Майк умеет это делать с неодушевленными предметами?

— Не знаю.

— Что ж, выясним. Вытащи его из воды да разбуди. — Джубал заморгал. — Но какой способ рассчитаться… ох, нет, нельзя поддаваться соблазну. Увидимся наверху, деточка.

Глава 12

Через несколько минут Джилл появилась в кабинете Джубала. Там уже находилась Энн в белой мантии, она молча смотрела на них. Джилл села на свободный стул; Джубал диктовал что-то Доркас. Не поднимая глаз, он продолжал:

— «…под распростертым телом, впитываясь в угол ковра и собираясь в темно-красную лужицу у камина, где она привлекала внимание двух ничем в этот момент не занятых мух. Мисс Симпсон прижала руку ко рту. «Боже мой! — произнесла она расстроенно. — Любимый ковер папы! И сам папа, похоже…» Конец главы, Доркас — конец первой части. Отсылай. Вперед.

Доркас вышла, унося машинку и улыбаясь Джилл. Джубал спросил:

— Ну, где Майк?

— Одевается, — ответила Джиллиан. — Сейчас придет.

— Одевается? — возмутился Джубал, — Но я же не просил надеть парадную одежду!

— Но ему нужно одеться.

— Почему? Мне-то все равно, в чем вы придете, в платье или в чем мать родила. Сбегайте за ним.

— Не надо, Джубал, пусть учится.

— Уф! Да ты навязываешь ему свою собственную узколобую библейскую буржуазную мораль.

— Вовсе нет, просто я учу его необходимому.

— Обычаи, мораль — где тут различие? Женщина, вот перед нами, милостью Божьей и твоими усилиями, личность, не тронутая психопатическими табу нашего племени, а ты превращаешь его в копию каждого четверосортного конформиста в нашей напуганной стране. Ну, давай, еще портфель ему прицепи!

— Да ничего подобного, я просто стараюсь помочь ему — для его же пользы.

Джубал фыркнул:

— Да, именно это сказали коту, прежде чем его кастрировать.

— Ох! — Джилл, похоже, начала считать до десяти. Затем мрачно произнесла: — Конечно, это ваш дом, доктор Хэршо, и я у вас в долгу. Я сейчас же схожу за Майком.

— Погоди, Джилл.

— Да, сэр?

— Сядь — и не будь такой гадкой, как я, у тебя за плечами не столько лет. Так, давай-ка разберемся: ты мне ничего не должна. Это невозможно — потому что я никогда не делаю того, что мне не нравится. Как все, только я-то точно знаю. Пожалуйста, не выдумывай несуществующие долги, а то ты еще и благодарность начнешь ощущать, а уж это первая предательская ступень к полному моральному разложению. Грокаешь?

Джилл закусила губу, затем усмехнулась:

— Я не совсем понимаю, что такое «грокать».

— Я тоже. Но я намереваюсь брать у Майка уроки, пока не пойму. Но я говорил вполне серьезно: благодарность — это эвфемизм неприязни. Мне плевать на неприязнь большинства людей, но если ее испытывают красивые девушки, мне противно.

— Джубал, ну что за глупость, я вовсе не питаю к вам неприязни.

— Надеюсь… Но если ты не вырвешь с корнями ложное представление о том, что якобы находишься в долгу передо мной… ты начнешь… У японцев есть пять способов сказать «спасибо», и все они переводятся как неприязнь разной степени. О, если бы в английском существовала такая же встроенная в язык честность! Вместо этого в английском языке есть слова, означающие чувства, на которые человеческая нервная система вовсе не способна. «Благодарность», к примеру.

— Джубал, вы просто старый циник. Я вам благодарна — и буду благодарна впредь.

— Сентиментальная девчонка. Так что мы друг другу подходим. Давай-ка слетаем в Атлантик-Сити, устроим там дебош — только я и ты.

— Ну что вы, Джубал!

— Вот и вся благодарность.

— Ах вот как. Я готова — когда же?

— Нам надо было сделать это лет сорок назад. Во-первых, ты права: Майку необходимо знать человеческие обычаи. Снимать обувь в мечети, надевать шляпу в синагоге и прикрывать свой срам, когда действуют табу, иначе наши шаманы сожгут его за святотатство. Но, детка, ради тысячи ликов Аримана не надо уверять его, что это «правильно», пусть он тоже растет циником.

— Не знаю, сумею ли. В Майке совсем нет цинизма.

— Вот как? Этим нужно заняться мне. Не пора ли ему одеться?

— Схожу посмотрю.

— Минутку, Джилл. Я уже объяснял, почему я не спешу кого-либо обвинять в похищении Бена. Если Бена задержали незаконно, мы не должны нажимать, чтобы не заставить неизвестных лиц избавиться от улик, то бишь от Бена. Если он еще жив, у него есть шанс оставаться в живых. Но в ту первую ночь, когда ты добралась до нас, я предпринял кое-какие шаги. Помнишь Библию?

— Плохо.

— А там найдутся практические советы на все случаи жизни: «Тот, кто творит зло, ненавидит свет», — Иоанн такой-то или другой, Иисус Никодиму. Я ожидал попытки выкрасть Майка, вряд ли тебе удалось замести следы. Место здесь уединенное, тяжелой артиллерии у нас нет. Только одно оружие могло бы их остановить — свет. Засветить их. И я устроил так, что любой шум у нас немедленно станет достоянием гласности. Да не местными средствами, а по всему шарику и все сразу. Детали значения не имеют — где именно установлены камеры и как, где и к чему они подключены, но если… если здесь начнется битва, ее будут транслировать три мировые телесети. Да еще наши послания вручат всем «важным персонам» планеты — вернее, всем тем, кому очень не терпится застать нашего Генерального секретаря со спущенными штанами.

Хэршо помрачнел.

— Но нельзя же ждать так долго! Неопределенно долго. Когда я все устраивал, я торопился, ожидая неприятностей сразу. Теперь же нам придется подтолкнуть их к нападению, пока мы еще в центре внимания.

— А чего вы ждете, Джубал?

— Да вот уже три дня думаю. Хорошо, хоть ты натолкнула меня на мысль, рассказав, что случилось в квартире Бена.

— Извините, что не сделала этого раньше. Я думала, мне никто не поверит. Мне так полегчало от того, что хоть вы мне верите.

— А я не говорил, что верю.

— Что? Но вы же:..

— Я думаю, ты сказала правду, Джилл. Но сон тоже правдивое событие, в своем роде, равно как и гипнотическое внушение. Все, что произойдет в этой комнате в течение ближайшего часа, увидят Свидетель и камеры… — Он нажал на кнопку. — Вот они. Энн нельзя загипнотизировать при исполнении обязанностей, а уж камеры тем более. Вот и узнаем, что за «правда» перед нами, а потом решим, как заставить власть имущих бросить второй башмак… а может, и придумаем, как вызволить Бена. Иди за Майком.

В задержке Майка не было ничего таинственного. Он привязал левый шнурок к правому, встал, споткнулся, упал и затянул узлы. Оставшееся время он анализировал затруднение, потом медленно распутал узел, встал и завязал шнурки так, как положено. Он не подозревал, что прошло так много времени. Его только расстроило, что он не сумел повторить урок, заданный Джилл. Он печально сознался в своей неудаче, когда она пришла за ним, хотя к тому времени сумел сам справиться со всеми трудностями.