Черчиль - Кейт Роббинс

Премьер-министр не считал это легким делом. Консервативная оппозиция все еще лютовала и нелегко примирялась с утверждением, что Черчилля, все более действенного оратора в Палате Общин, лучше иметь среди союзников, чем среди оппонентов. Потребовались значительные маневры, прежде чем 17 июля было объявлено о назначении Черчилля министром военного снабжения. «Морнинг пост» не была одинока в предсказании свежих колоссальных промахов в ущерб нации этого, по-видимому непотопляемого, министра. Пока корреспонденты Черчилля сожалели, что он не получил поста соответственно своим возможностям, более мудрые голоса убеждали его хвататься за Министерство снабжения и не стараться захватить власть во всем правительстве. В самом деле, отношение оппозиции к его назначению могло даже дать Черчиллю некоторую паузу. Даже больше: он ценил, что был придержан премьер-министром, который, похоже, готов был быстро его продвинуть, если он будет добиваться главной роли. Сейчас не было сомнения в том, что власть — в руках Ллойд Джорджа. Их длительные взаимоотношения не означали партнерства на равных. Тем не менее факторы, сделавшие их неправдоподобный альянс столь плодотворным 10 лет назад, все еще не полностью исчезли. Были даже времена, когда Черчилль убеждался, что если премьер-министр держит его под контролем, то это для его же пользы. Плодородное проявление власти требовало сдержанности и дисциплины, которые не так легко давались Черчиллю. Однако, тот факт, что он не входил в состав Военного кабинета, существенно ограничивал сферу его действия.

Назначение Черчилля требовало от него представить свою кандидатуру на рассмотрение избирателям Данди. Хотя недавно он получил почетное гражданство и вытекающие из него привилегии, нельзя было сказать, что его избирательный округ за последние годы часто его видел. Короткие кампании, которые он проводил перед тем, как оставить вопросы по большей части в руках жены, выявили такую степень недовольства, какую Черчилль до сих пор испытывал только на войне, да и то не напрямую. Он чувствовал себя в округе уверенно, но список голосов, поданных за его оппонента, был отнюдь не смешным. Падение русского царя было не единственным признаком усталости от войны, начинавшей возникать по всей Европе. Черчилль твердо отвергал мысль о мире посредством переговоров, но меняющееся настроение придало новый импульс усилиям достичь победы, в чем он теперь был призван играть существенную роль.

В Министерстве военного снабжения, на посту, который он занимал до конца войны, у Черчилля изначально были свои административные задачи. Его непосредственные предшественники вдруг оказывались все более погружавшимися в детальные вопросы, которые гораздо эффективнее могли решать контрольные органы. Он учредил «Совет по снабжению» под своим председательством, укомплектованный нужными сотрудниками. Он докладывал премьер-министру, что «восхищен этими умными деловыми людьми», помогавшими ему всем, чем только возможно. Он впервые вошел в рабочий контакт с людьми с такой подготовкой. Менее гармоничными были его отношения с Адмиралтейством. С тех пор как Черчилль не смог удержаться от некоторых замечаний по поводу морского вооружения, хотя его ведомство было ответственно только за армейское снаряжение, определенные конфликты с военно-морским министром были почти неизбежны.

В отношении промышленных вопросов Черчилль ощущал себя в некоторой степени вернувшимся в мир производственных отношений, с которым он впервые столкнулся в Министерстве торговли. Комиссии Казначейства на местах волнений в промышленных районах пришли к заключению, что одной из причин недовольства в промышленности была «уравниловка», размытие разницы в зарплате между квалифицированными и неквалифицированными рабочими. В попытке пойти навстречу жалобам квалифицированных, Черчилль предложил ввести для них существенную процентную надбавку, что вызвало вполне предсказуемое недовольство среди неквалифицированных. Понятно, что министр по военному снабжению не решил проблемы, но он предотвратил еще большее недовольство в промышленности и тяжелые последствия, которые оно могло иметь для производства военного снаряжения. Также, будучи озабоченным к 1918 году очевидностью продолжающегося недовольства, он своей позицией в спорах о промышленности отчасти опроверг репутацию «мясника», которую заслужил, когда был министром внутренних дел. Все то время, которое он пребывал в Министерстве военного снабжения, Черчилль благородно считал, что ему надо посетить Францию как объявлял, чтобы составить личное представление о нуждах армии, а в действительности — чтобы сформировать для себя впечатление о ходе войны. Премьер-министр был готов выслушать его наблюдения. В январе 1918, например, он был предупрежден об опасности весеннего наступления Германии. Увеличить выпуск снарядов, самолетов и танков было жизненно необходимо. Его все больше преследовала идея создать армию, превосходящую всех в техническом отношении. Он хотел подождать до 1919 года, прежде чем начать наступление и нанести стремительный «нокаутирующий удар» танками. Его рассуждения на эти темы были с уважением выслушаны, но выслушаны не полностью. К тому времени сценарий уже был знаком. Уинстон раньше большинства людей вникал в возможности техники и в то, какой способ военных действий с ее использованием даст наибольшую пользу, но он не был способен в короткий период сократить операционные трудности.

В марте 1918 года Черчиллю случилось побывать на фронте, за день до того, как началась атака немцев. Масштаб обстрела встревожил, но не удивил его. Он поспешил обратно в Лондон и срочно подготовил самолеты, чтобы ускорить переправку военных грузов и справиться с критическим положением, которое ему удалось правильно предвидеть. Людей и снаряжение необходимо доставлять во Францию со всей возможной скоростью и всеми возможными средствами. Одной из специфических мер, которую он также отстаивал, было немедленное распространение воинской повинности на Ирландию. Мера его способности без паники отвечать на кризис была такова, что Ллойд Джордж решил послать его во Францию, как для оценки ситуации, так и для того, чтобы убедить французское правительство в необходимости энергичной атаки. В эти дни конца марта он вновь был в своей стихии. Он вновь очутился в самом центре принятия решений, что он едва ли мог себе представить за год до того.

То, что эти переживания обновили энтузиазм, с которым Уинстон рассуждал на более широкие темы, было предсказуемым. Функционирование правительства занимало особое место в его мыслях. Четвертого мая, после разговора с премьер-министром, он отправил письмо, в котором выражал готовность дать свой совет, если его о том попросят, но какой-либо ответственности за политику он нести не желает — примечательная оговорка в контексте постоянных атак на Ллойд Джорджа в Палате Общин. Это исходило из голословных утверждений сэра Фредерика Мориса, что премьер-министр пытался недодать Хейгу войск зимой 1917/1918 г. Существующая система взвалила это бремя только на Военный кабинет. В этих обстоятельствах он подчеркивал, что никогда не примет на себя политической ответственности без признания за ним настоящей власти. Настало время снова собрать такой Кабинет, который был бы способен рассмотреть политические вопросы вне зависимости от Военного кабинета. В другом меморандуме он указывал, что существующий порядок делает невозможным создание нового эффективного партийного механизма. Это наблюдение было уместно как для его собственного долгосрочного политического будущего, так и для будущего премьер-министра, но Ллойд Джордж, вероятно, решил не отвечать на эти намеки. В них, без сомнения, был определенный смысл, но единственным способом оградить себя от обстрела идеями Уинстона было игнорировать их изрядную часть.