Неучтённый фактор - Олег Маркеев

«И слава богу. Подвела бы разведка, все пошло бы насмарку. Просто чудо, что он никого не подобрал по дороге. Пока нам везет».

– Только не дури, полковник. У всех нервы. Не надо. Я не один. Малейший понт – из машины сделают сито. – Максимов говорил тихим голосом, без нажима, боясь вспугнуть. – Выйди. Разговор есть.

Полковник, косясь на автомат, медленно открыл дверцу и вылез из машины.

Максимов отступил еще на шаг.

«Самый опасный момент. Ударит моча в голову, схватится за пистолет. Сунется назад в кабину и пальнет. Придется стрелять. Парня наверняка зацеплю. Спокойно, сам не дергайся!»

Вчера он сам настоял, что на дороге он должен быть один. Пусть страхуют, как хотят, но один.

Сейчас, конечно, страховали, полковник был под постоянным прицелом. Стоит только потянуться к кобуре, срежут первым же выстрелом. И черт с ним, значит, говорить с ним не о чем. Но операцию придется крутить по полной программе, а этого как раз Максимову меньше всего хотелось.

«Выпендреж! По раскладу ты прав, но это – дешевый выпендреж! Если в гроб захотел, делай. Но учти, Макс, этого понтярщика я сниму лично. При первой же подставке с его стороны, пусть только дернется. А потом из его аэродрома целину устрою, понял? И ты мне мешать не будешь. Все! Замяли!» – Юрка был прав, тысячу раз прав, но Максимов никогда бы не простил себе действий по "крайнему варианту".

Полковник спокойно встретил его взгляд:

– Мне сдать оружие?

– Не надо. Отойдем немного.

Максимов кивнул на кювет.

Оперативная обстановка

Протокол допроса полковника ВВС Семенихина В.Б.

(фрагмент)

«… Похож. Да, это он. Но тогда у него были уставшие глаза. И лицо уставшее, издерганное лицо. На щеке царапина. Наверное, веткой полоснуло. Камуфляж старый. Линялый такой, в заплатах. А глаза запомнились больше всего. Глубокие. И уставшие. Он сидел рядом и молчал…»

Он молчал, внимательно разглядывая полковника. Потом облизнул побелевшие от пыли губы: – А ты крепкий мужик, летчик. С тобой можно говорить начистоту. Мы тут крутимся не один день. Разнюхали все. Вчера вечером я был под твоими окнами. Ничего не стоило бросить гранату или выстрелить в окно. Охрана аэродрома для нас не помеха, поверь мне. Но это лирика, а сейчас – главное. Только не перебивай. Постарайся понять, многого я тебе сказать не могу. Но ты поймешь, я уверен. – «Он хорошо держится. Водила бы не начудил. А пока все нормально. Так, теперь у нас полный порядок».

Через плечо полковника он заметил, как к машине подполз Юрка и встал у открытой двери. Максимов сломал травинку, пожевал, ощущая под языком приятную горечь.

– Кто я такой, надеюсь, уже понял?

– Примерно.

Полковник поджал губы. На заветренной щеке поблескивали черные точки плохо пробритой щетины.

– Поговорим как мужик с мужиком. Ты готов?

– А что мне еще остается? Ты себе все козыри сдал.

– Не все. Я не держу на мушке твою жену и детей. Не приставляю им ствол к голове. Обещаю, при любых раскладах ты уедешь отсюда живым. Разговор пойдет на равных. Ты солдат, и я солдат. Еще есть время договориться. – Максимов сплюнул горечь. – Сегодня, крайний срок – завтра ты получишь приказ. В этом районе будет проводиться акция.

– Какая еще акция? – Полковник насторожился.

– Вы хорошо жили. Как на острове. Впрочем, как и мы… Откуда тебе знать, что в мире делается. Смотри!

Максимов вытащил из нагрудного кармана пачку фотографий. Внимательно следил, как каменеет лицо полковника. Тот быстро перебирал фотографии, подолгу задерживаясь на самых страшных – с убитыми детьми.

– Акцией теперь о н и называют зачистку территории. Фильтрация с последующим принудительным выселением. Люди сопротивляются, как могут Так или иначе, все кончается вот так. Снимки не я делал. Нашел на убитом. Мудак, носил на память. Как тебе это?

– Причем тут я?

– Нет, к этим фотографиям ты отношения не имеешь. Но к тому, что запланировали в нашем районе, да. Ты будешь прикрывать с воздуха и обеспечишь их десантирование в район Выселок. Час лету отсюда, знаешь, где это?

– Да. Мои к ним пару раз летали. Нормальные люди живут. Пашут от зари и до зари. Черт с ним, что из городов сбежали, ни кому же не мешают?

Максимов покачал головой.

– Государев пес, а не понимаешь! Без царя люди живут. Нельзя так! Сыто и свободно жить нельзя, человек должен, как пес, сидеть на цепи и с голодухи служить за баланду. На этом все и всегда держалось.

– Слушай, я ни черта не понял …

– Это война, полковник. Сначала война пришла в наш дом. А теперь она пришла к тебе. Я не имею право решать за тебя, все решишь ты сам. Хочешь остановить ее на пороге, остановишь. Нет – Бог тебе судья. Но решать придется. Выбор за тобой.

– А что я могу выбрать? Я присягу давал.

Максимов разрешил себе разозлиться.

– Вот и выбери, что я – твой враг. Которого поклялся истреблять, не щадя жизни. Или как там сейчас в присягах пишут… Выбери, и отгребешь по крайнему варианту. Я не выпущу отсюда ни одной "вертушки". Проще всего поднять в воздух цистерны, пожечь все вертолеты, гранатами забросать казармы. Представляешь, какой фейеверк здесь получится?

Полковник зло прищурился.

– Так чего ждешь? Или на испуг берешь?

– Не для того я тебя сюда вытащил. Да ты и не из пугливых. Тебя хватит попытаться сейчас вырваться. Или нарваться на пулю. Надеешься, что вас хватятся. Найдут машину и объявят тревогу. Я угадал? – По хмурому лицу полковника пробежала тень. – Ну, допустим, удалось тебе это. Погиб ты героически. А дальше, что? Допустим, твой полудохлый взвод охраны и технари отобьются, поднимуться вертушки и отстреляют нас, как волков. Ну я погибну героически. А дальше-то что? Ты пойми, кто-то там, – Максимов кивнул за лес, – нас приговорил. А мы с этим не согласны. И терять нам нечего. Задавить нас нетрудно, в поселении девки молодые, дети да пацаны. Но если хоть одного вы упустите, он проползет, слышишь, даже раненный проползет, и отравит воду. Литр настойки трав в системе водоснабжения – и счет будет равный. Всех ваших за всех наших. Только так!

Максимов внимательно следил за глазами полковника, ровно на миг в них мелькнул неподдельный страх.

– Ты… Это… Долбанутый, да?

– Вот теперь ты испугался. Подумай о своих людях. Зачем им война? А так оно и будет! Пойми же, ты, сюда гонят банду убийц. И людей просто вырежут! Вырежут и пожгут там все. Это же бешеные собаки, их стрелять надо, разговаривать с ними мне не о чем. – Максимов ткнул в фотографии. – И эту грязь ты на себя возьмешь. Значит, станешь таким же, и разговора у нас больше не получится. Не лезь ты в эту грязь, прошу тебя. Ты же летчик! Что у тебя общего с этим зверьем?

Полковник скрипнул зубами.

– Я не могу не выполнить приказ.

– Нет таких приказов для солдата – своих стрелять! У тебя один выход. Если ты, конечно, не горишь желанием прогнуться перед начальством и заработать очередную висюльку. Хочешь, подскажу?

– Ну?

– Сделай так, чтобы зверье не ночевало на аэродроме. Тогда у меня не будет соблазна накрыть вас одним ударом. Подсказываю, скрытно переночевать день-другой можно в бывшем санатории.

– Это где раньше шизиков лечили?

– Да. От тебя всего три километра по грунтовке. Корпуса сохранились. Не баре, поспят на досках. Их будет два взода, не больше. Поместяться.

– Получается, я сам их на закланье отдаю, так?

– Не ставь себя с ними на одну доску, полковник. Ты – летчик, а они – звери. Отдай их мне. Все равно не люди они, зверье.

Полковник закрыл лицо ладонями. Долго растирал кожу, словно умывался.

– Я должен подумать, – выдохнул он.

«Правильно! Иначе я бы ему не поверил. Он все обдумает и решит, как отрежет. Мальчишка загорелся бы и полез на рожон. Этот должен все взвесить».

– Хорошо. – Максимов пружинисто встал. Ростом он оказался по плечо летчику, но гибче и легче в кости. – Я тебя прошу, не делай глупостей. Сегодня ровно по нолям у тебя в кабинете должен трижды мигнуть свет. Я пойму, что ты сделал правильный выбор. В противном случае твой аэродром превратится в большую свалку. И один фиг им негде будет спать. Акцию отложат, а за это время мы уйдем глубже в леса. Вот чуть не забыл!

Максимов протянул ему обрезок гильзы от крупнокалиберного пулемета.

– Откуда? Я все утро искал. Карандаши в нем держу…

– От верблюда! Я же говорил, что был у тебя под окнами, а ты не поверил. Держи!

Полковник машинально взял гильзу и сунул в карман бушлата.

– Мы у тебя кое-что со склада позаимствовали. Без обид, ладно?

– Ептыть! – простонал полковник, закатив глаза. – Что?

– Мелочевку всякую. Не пугайся, ЗИПы к вертушкам не тронули. И вот еще. У водителя за сиденьем автомат. Проследи, как бы все не испортил.

– Да, конечно. – Полковник, как загипнотизированный, вяло кивнул.