Во славу Отечества! - Евгений Белогорский

Первой их жертвой оказался «Инфлексибл», который вовремя не распознал приближающуюся к нему со стороны берега опасность и не успел совершить спасительный маневр уклонения от торпеды. Словно на учении, Карл Хонеман спокойно приблизился  к крейсеру и, сбросив свой смертоносный груз, ушел в сторону. Английские моряки заворожено смотрели на несущуюся к ним тупоносую смерть. И хотя  «Инфлексибл» в самый последний момент всё же начал разворачивать свой мощный корпус, торпеда попала прямо в центр крейсера, разрушив мощным взрывом машинное отделение и лишив корабль возможности быстро двигаться.

Спохватившиеся лёгкие  крейсера и эсминцы эскорта ринулись на защиту повреждённого корабля, пытаясь прикрыть своими бортами крейсер и открыв заградительный огонь всеми средствами. В результате, интенсивным зенитным огнём был сбит один торпедоносец, другой слишком рано сбросил свой груз, и торпеда прошла мимо цели. Один из английских эсминцев пожертвовал собой, закрыв борт крейсера своим корпусом. Мощный взрыв буквально переломил его пополам, и останки корабля моментально затонули.

Легкий британский крейсер «Саутгемптон» был самым активным из кораблей прикрытия. Зенитчики крейсера повредили немецкий «Фокер», которым управлял сам фон Рихтгофен и, дымя подбитым мотором, командир группы покинул поле боя. Затем, умело маневрируя, линейный крейсер смог сбить с курса струями своих винтов удачно сброшенную немецким асом торпеду, которая некоторое время двигалась вдоль борта «Инфлексибла», а затем затонула.

Радостным криком приветствовала команда «Инфлексибла» удачные действия «Саутгемптона», однако в этот момент, повреждённый линейный крейсер атаковал молодой летчик, который ещё не мог именоваться асом. Он только недавно прибыл в отряд «красного барона », и был пересажен на торпедоносец по приказу Рихтгофена, как новичок, хотя за его плечами уже был опыт воздушных боев и несколько сбитых самолётов противника. 

Приблизившись к кораблю на большой высоте, он резко накренил нос самолета начал почти отвесно пикировать на свою цель. Все с замиранием сердца смотрели на эту игру со смертью, поскольку это было очень рискованно: самолёт мог просто разрушиться от таких перегрузок.  Пилот вырвал аэроплан из пике в самый последний момент, не считаясь с перегрузкой, когда многочисленные  наблюдатели уже посчитали его манёвр невыполнимым, и успел сбросить свой груз так, что «Инфлексибл» никак не мог ни отвернуть, ни прикрыться чужим бортом.

Торпеда тяжело плюхнулась в холодные воды Северного моря, к огромному разочарованию англичан, всплыла и устремилась к своей цели. Несчастный крейсер поразил новый мощный взрыв, от которого он вздрогнул всем корпусом, а затем стал медленно, но неотвратимо заваливаться на противоположный взрыву бок. Вся агония могучего судна продолжалось чуть более шести минут, после чего крейсер перевернулся килем кверху и стал тонуть. Молодого героя, потопившего британский линейный крейсер «Инфлексибл», звали Герман Геринг. 

Лишившись одного из своих линейных крейсеров, английские моряки решили отойти, поскольку к оставшемуся на плаву «Тайгеру» уже стали пристреливаться германские канониры, чьи снаряды всё ближе и ближе падали у бортов корабля.   

Когда следующая немецкая торпеда угодила в корму отступающего  «Тайгера», крейсер сразу осел и стал стремительно терять ход, при этом непроизвольно совершая рыскающие движения. Видя столь плачевное положение корабля, британские эсминцы поспешили поставить дымовую завесу прикрытия, что спасло крейсер от окончательного поражения сброшенной с аэроплана последней торпедой.  Летчик бросал её в белый стелющийся дым наугад, но всё-таки поразил лёгкий крейсер «Саутгемптон» повредив ему нос. Другие корабли эскорта немедленно взяли его на буксир, но по дороге домой крейсер всё же затонул, предварительно полностью покинутый командой.

В этом бою немцы потеряли всего три самолета, однако самое горькое известие ожидало их потом, когда сев на базу, они узнали, что при аварийной посадке разбился их любимый командир «красный барон» фон Рихтгофен. 

Едва морской горизонт очистился, как немцы возобновили свои атаки на Кале, бросив вместе с пехотой уже надёжно зарекомендовавшие себя танки. Именно благодаря им, немцы смогли погасить последние очаги британского сопротивления и ворваться в город по трупам защитников. За это Людендорфу пришлось заплатить всеми боевыми машинами, но главная цель наступления была достигнута.

Ожесточенные бои в самом городе продолжались двое суток, в результате которых многострадальный Кале был поделен на две половины. Вся портовая часть города осталась за немцами, тогда как англичане смогли удержать за собой малую часть городских кварталов, превратив каждое из уцелевших зданий или домов в неприступную крепость.

Однако, пока доблестные британские солдаты вместе со своим генералом Хейгом мужественно исполняли свой долг перед родиной и королем, неиссякаемый Людендорф преподнес им очередной сюрприз. Продолжая сражаться за Кале, он постоянно контролировал положение на других участках германского фронта во Фландрии. Хорошо поставленная фронтовая разведка уже неоднократно доносила об ослаблении численности британских полков под Аррасом, который на фоне немецких атак на Ипр и Кале перешел в разряд спокойных  участков.

Спасая положение под Кале, Хейг снимал отсюда все возможные силы, справедливо полагая, что у его противника нет возможности начать здесь наступление без двойного превосходства. Все было бы правильно, но Людендорф ярко продемонстрировал свой талант неординарного полководца, способного отойти от привычных шаблонов.

Убедившись в снижении плотности британских войск на позициях под Аррасом, германский ум применил тактику русского генерала Брусилова, с блеском опробованную в 1916 году. Людендорф отказался от обычной многочасовой артподготовки и атаковал англичан неожиданно и дерзко, поддержав наступающую пехоту только вынесенным вперед огненным валом  полевой артиллерии, которая смогла уничтожить  проволочные заграждения на пути бегущих солдат.

Не имевшие численного превосходства над врагом, германские солдаты захватили своего противника  врасплох и смогли уже в первый день прорвать обе линии обороны британцев. Аррас пал вечером 27 апреля и ничто уже не могло противостоять немецким дивизиям на их пути к Булону.   

Когда англичане в очередной раз сотворили чудо, остановив немцев с помощью своих траншей и окопов, а так же полным пренебрежением к смерти, вся территория оставшаяся под их контролем представляла собой узкую полоску вдоль берега шириной от пяти до семи километров, свободно простреливаемую артиллерией противника. В руках Хейга оставалась Булонь и кварталы Кале, но всем уже стало ясно, что новое немецкое наступление на британцев будет последним.

Вечером 29 апреля, сидя на простом табурете при свете мощной керосиновой лампы в наспех вырытом полевом блиндаже, Людендорф оценивал сложившееся положение.

Настойчивые требования кайзера и Гинденбурга о завершении операции «Георг» триумфальным сбросом англичан в море, совершенно не интересовали генерала. В отличие от обитателей Шарлотенбурга, он прекрасно осознавал, что прижатые им к морю люди - это не напуганная мощью и силой германского оружия толпа людей, а смертники, идущие до конца, которые в своей последней схватке значительно увеличат численность немецких потерь.

Генерал ещё раз пробежал глазами сводку оперативного отдела его штаба о численности раненых и погибших с начала наступления на Кале. Общее число покинувших ряды рейхсвера составило более ста двадцати тысяч человек, найти замену которым в ближайшее время было невозможно. Германия полностью выскребла все свои людские ресурсы и играла на грани допустимого. 

Людендорф представил себе, как яростно будут сопротивляться англичане, на помощь которым обязательно придет весь грозный флот Его Королевского Величества, отбиться от которого торпедоносцами и артиллерийскими батареями не представлялось возможным. Лучший ум Германии с содроганием передернул плечами от открывшейся его взору воображаемой перспективы. 

Нет, германских солдат надо, по возможности, беречь, их не столько много, как русских, активность последних на турецком фронте вызывала сильную обеспокоенность у генерала. Он физически ощущал, как накаляется обстановка на южном направлении, и не сомневался в предстоящем наступлении русских войск. Туда бы следовало послать германские части, как это было при обороне Дарданелл три года назад, но сейчас он не мог позволить себе такую роскошь. Сегодня всё поставлено на кон ради наступления на Францию, продолжать которое Людендорф был намерен в самое ближайшее время.