Любовь в полдень - Лиза Клейпас

— Миссис Клокер, я никогда бы не осмелилась просить вас нарушить категоричные инструкции капитана Фелана. И все же… если бы мне удалось подслушать ваш разговор с горничной и выяснить, где в настоящее время находится Альберт, вас бы никто не обвинил, правда? И если бы Альберт внезапно убежал… и если бы совершенно неизвестный человек приютил его на время, но никому об этом не рассказал, то вам нечего было бы бояться.

Экономка просияла.

— Ах, какая же вы умница!

Беатрикс сдержанно улыбнулась:

— Знаю.

Миссис Клокер повернулась к горничной и громко, внятно произнесла:

— Нелли, хочу тебе напомнить, что Альберт заперт в маленьком синем сарае возле огорода.

— Да, мэм! — Сообразительная девушка даже не взглянула на гостью. — А я хочу вам напомнить, что поводок лежит в холле, на овальном столике.

— Очень хорошо, Нелли. Может быть, тебе стоит предупредить садовника и других слуг, чтобы они не обращали внимания, если случайно заметят, как кто-то направляется в синий сарай?

— Да, мэм.

Горничная поспешила выполнить поручение, а экономка благодарно взглянула на гостью.

— Говорят, вы творите с животными чудеса. Чтобы приручить этого блохастого дьявола, потребуется истинная магия.

— Чудеса здесь ни при чем, — скромно улыбнулась Беатрикс. — Секрет успеха в терпении и настойчивости.

— Да благословит вас Господь, мисс! Альберт — ужасное животное. Если собака — друг человека, то судьба капитана Фелана вызывает тревогу.

— И у меня тоже, — искренне согласилась Беатрикс. Найти синий сарай не составило труда.

Хлипкое строение, предназначенное для садовых инструментов, сотрясалось от метаний узника. Стоило Беатрикс приблизиться, как из-за двери донесся оглушительный лай. Хотя она ни минуты не сомневалась в собственной способности усмирить разбушевавшегося зверя, яростные, почти потусторонние звуки заставили остановиться.

— Альберт!

Лай стал еще громче, но теперь к нему прибавились всхлипы, очень похожие на человеческие рыдания.

Беатрикс медленно села на землю и прислонилась спиной к стене.

— Успокойся, Альберт, — мягко попросила она. — Как только ты перестанешь шуметь, я тебя сразу выпущу.

Пес зарычал и принялся скрести когтями дверь.

Беатрикс уже успела изучить несколько книг, посвященных воспитанию собак, причем одна из них касалась непосредственно терьеров. Вывод напрашивался сам собой: бесполезно пытаться учить Альберта, основываясь на подавлении воли и наказаниях. Скорее всего подобные методы принесут лишь вред. Специалисты писали, что терьеры нередко стремятся перехитрить человека. Оставалось одно: награждать за хорошее поведение как похвалами и лаской, так и вкусной едой.

— Конечно, ты глубоко несчастен и одинок, бедняга. Хозяин уехал, а твое место рядом с ним. Но я пришла специально для того, чтобы пригласить тебя к себе домой и предложить поработать над хорошими манерами. Конечно, сделать из тебя комнатную собачку вряд ли удастся, но научить мирной жизни ничто не мешает. — Беатрикс помолчала и с задумчивой улыбкой добавила: — Признаться, я и сама с трудом вписываюсь в светское общество. Почему-то кажется, что в хороших манерах немало неискренности и даже обмана. Ну вот, наконец-то ты замолчал. — Она встала и подняла щеколду. — Постарайся запомнить первое правило: нападать на людей нельзя, это очень грубо!

Пес стрелой вылетел из сарая и радостно прыгнул на спасительницу. Если бы Беатрикс предусмотрительно не схватилась за дверной косяк, то наверняка бы упала. Не переставая скулить, Альберт встал на задние лапы и принялся тыкаться мордой куда попало, словно хотел поцеловать. Выглядел он тощим, костлявым и растрепанным, а пах отнюдь не фиалками.

— Хороший, хороший мальчик. — Беатрикс ласково гладила жесткую шерсть. Попробовала надеть поводок, но не успела: пес улегся на спину и задрал лапы. Она со смехом принялась чесать ему живот. — Пойдем со мной, милый. Уверена, тебе у нас понравится, подружишься со всеми. Только первым делом надо будет хорошенько вымыться.

Глава 12

Кристофер благополучно доставил Одри в Лондон, где молодую вдову радушно встретили родные. Многочисленное семейство Келси соскучилось по милой сестре. К всеобщему удивлению, после смерти мужа миссис Фелан никому не разрешала остаться с ней в Гемпшире и долгий год траура провела наедине с леди Фелан.

— Твоя мама — единственный человек, способный почувствовать утрату так же остро, как чувствую я, — объяснила она деверю по пути в Лондон. — Все это время мы делили горе пополам, утешали и поддерживали друг друга. Любой из членов моей семьи непременно постарался бы окружить меня любовью и заботой, развлечь — и помешал бы исполнению ритуала, превратив траур в простую формальность. Нет, я правильно поступила, отказавшись от общения и прожив в глубокой печали ровно столько, сколько требовала душа. Ну а теперь настало время прийти в себя и вернуться в общество.

— Тебе отлично удается организовать чувства, не так ли? — сухо осведомился Кристофер.

— Да, кажется, получается. Вот если бы заодно можно было организовать и твои чувства… в настоящее время они напоминают перевернутый ящик с шейными платками.

— Шейные платки — полбеды! — вздохнул Кристофер. — Скорее, столовое серебро с острыми краями!

Одри улыбнулась:

— Остается лишь посочувствовать тем, кто окажется на твоем пути. — Она взглянула внимательно, с нежной заботой и неожиданно добавила: — До чего же трудно на тебя смотреть! Так похож на Джона! Ты, конечно, красивее, но его внешность нравилась мне больше. Чудесное лицо — простое, умное, доброе. Устать от такого невозможно. А ты, на мой вкус, слишком высокомерен и замкнут, настоящий аристократ.

Кристофер с грустью вспомнил о тех боевых товарищах, которые выжили после тяжелых ранений, однако навсегда остались изуродованными. Все они со страхом ждали возвращения домой, опасаясь, что жены и невесты в ужасе отвернутся.

— Вовсе не важно, кто как выглядит, — заметил он. — Только сущность имеет значение.

— Очень рада слышать это от тебя.

Кристофер посмотрел с подозрением.

— К чему ты клонишь?

— Ни к чему. Впрочем… хочу кое о чем спросить. Скажем, если бы две молодые леди — например, Беатрикс Хатауэй и Пруденс Мерсер — вдруг поменялись внешностью и все качества, которые ты так высоко ценишь в Пруденс, передались Беатрикс, ты бы заинтересовался ее персоной?

— Упаси Боже! Разумеется, нет.

— Но почему же? — с негодованием воскликнула Одри.