Гнев Севера - Александр Владимирович Мазин

Вот теперь я озадачил его по-настоящему. Аж лоб морщинами пошел.

Его очаровашка-сестра глядела на него недоумевающе. Что-то пошло не так?

Но Озрик о ней забыл напрочь. Неужели так впечатлила нарисованная мной перспектива?

Ладно, добавим в костер маслица.

— Пятьдесят тысяч самых свирепых язычников-норманнов! Когда еще представится такой шанс уничтожить их всех разом! — заявил я с воодушевлением. — Сделаем то, что не получилось у короля франков! Если Нортумбрия, Мерсия, Восточная Англия, Уэссекс, все королевства англов, саксов, валлийцев объединятся, мы раз и навсегда отучим норманнов грабить наши земли!

Удостоился робкой улыбки Анис. Озрик же моего оптимизма не принял. Не верил он в возможность единого англо-саксонского войска. Я, надо отметить, тоже. Но сказать об этом — мог. Я же ирландец. Для меня все эти англосаксы — одна сата… общность.

— А это точно был…

— Рагнар, — подсказал я. — Рагнар, сын Сигурда. Король данов из Сёлунда. Так его называли. Это точно он. Такого раз увидишь, уже не забудешь.

— И что думает Элла? — стараясь сохранить невозмутимое выражение, поинтересовался сын нортумбрийского олдермена и потомок королей.

— Думает, — ответил я уклончиво. — Я думаю: он жалеет, что казнил язычника. Возможно, ему не хватает твердости. Надеюсь, у твоего господина Осберта ее побольше.

Кончики усов Озрика дрогнули. Ну да. В твердости Осберта он уверен не был. Ведь именно ее недостаток и привел к смене власти в Нортумбрии.

Но обсуждать это со мной Озрик не собирался. Во всяком случае, здесь, на лестнице.

По-дружески обняв, он отвел меня на пару шагов в сторону и сообщил:

— Стол накроют примерно через час, — он кивнул на уцелевшие с древних времен солнечные часы[10]. — А моя сестра покажет тебе дом. Она будет рада это сделать. Я много говорил ей о твоей доблести. И о том, как ты показал себя на земле франков.

— Надеюсь, не о том, как… — я продемонстрировал недвусмысленный жест.

— Нет конечно. Анис — девица, исполненная… добродетелей!

И улыбнулся. Очень двусмысленно.

— Здесь мы храним зерно, — сказала Анис. — Тут всегда сухо и тепло, хоть и подвал. Даже зимой.

Вдоль стен — деревянные емкости, на стенах развешан всякий сельскохозяйственный инвентарь. На полу, рядами, упакованное в подобие снопов свежее сено. Пахло яблоками и совсем чуть-чуть — пылью.

Ну надо же. Какое интересное использование римской бани.

— Озрик сказал… — начала Анис.

Нет, не стоило ей подходить так близко. И так проникновенно глядеть. И так запрокидывать голову, будто подставляя нежное горлышко.

— Ах… — сказала Анис, когда я аккуратно снял с ее головы накидку-платок. Волосы у Озриковой сестренки оказались еще светлее, чем я думал. Собранные на затылке в сложный узел, они прядями стекали вдоль висков, открывая аккуратные, чуть оттопыренные ушки.

Еще одно «ах», когда я прижал ее к себе и попробовал на вкус приоткрытый ротик. И третье — когда мягко опрокинул ее на сено.

Верхнее платье[11], нижнее, рубашка под ними. Еще и шнуровка по бокам. Не так-то просто добраться до лакомого.

Вся эта разнообразная ткань мешала мне куда больше, чем слабое, чисто символическое сопротивление девушки. И «нет», которое она выдыхала, было не отказом, а приглашением. Моя рука добралась наконец до ножки в кожаном башмачке, двинулась дальше — по щиколотке, по икре, колену, добравшись, наконец, до внутренней поверхности бедра, чуть влажной и нежной. Похоже, Анис не слишком часто ездила верхом. А если и ездила, то не по-мужски.

Набедренной повязки на ней не оказалось. К сожалению, не оказалась и другого. Желания.

А я, к сожалению или к радости, еще не настолько викинг, чтобы творить насилие. Как бы я ни истосковался по женщине за эти полтора месяца, но брать ту, которая меня не хочет, неправильно.

И моя рука отправилась в обратное путешествие. А потом я заглянул в голубые и ничуть не испуганные глаза и спросил:

— Брат велел?

— Ты о чем, мой господин[12]?

«Милорд… Ну, ну».

Я одним движением поставил Анис на ноги.

Весила она килограммов сорок пять, не больше.

Поясок под грудью расстегнулся легко. И избавиться от просторного верхнего платья с большим вырезом и короткими широкими рукавами оказалось несложно, а вот нижнее, даже с распущенной шнуровкой сбоку и на запястьях, далось сложнее.

— Помоги-ка мне, — велел я.

Анис подняла руки, и я стащил шерстяную одежку, как снимают шкурку с небольшого зверька.

Теперь на ней была только льняная исподняя рубашка, длинная, почти до лодыжек, зато с прорезями под мышками.

Я бросил на сено свой гвардейский плащ, аккуратно уложил пояс с оружием, стянул через голову кольчугу, безрукавку-подкольчужник, рубаху из синей английской шерсти, оставшись в исподней шелковой, неброского бледно-желтого цвета.

Рубаха, вернее, ее материал Анис удивил. Настолько, что она ее даже потрогала. Этакий статусный предмет совсем не по уровню простому и даже непростому гвардейцу. Нортумбрия — страна немаленькая, но не слишком богатая.

— Что ты делаешь, мой господин?

Вместо ответа я сунул руки в прорези ее рубашки. Спинка у нее была трогательно худенькая. Все косточки прощупывались. Анис задрожала. Сосочки маленькой, едва намеченной груди, собрались в твердые комочки, а зрачки расширились.

Возбуждение или страх?

В следующий миг я почувствовал, как ослабел шнурок моих штанов, который Анис ухитрилась развязать в одно движение, а вторым столь же ловко распустила и шнурок исподних. И тут же засунула внутрь обе руки.

Я не сводил глаз с ее личика и поймал мимолетную торжествующую усмешку.

Я стер ее поцелуем, сдернул с нее исподницу, уложил английскую красотку на животик. И начал приводить мою слишком холодную соблазнительницу в подобающее соблазнительнице состояние. Минут через десять она наконец-то начала отвечать на ласки, а еще через пять минут мы наконец занялись тем, чего у меня не было с того дня, когда я взошел на палубу Рагнарова корабля.

Длительное воздержание имеет свои плюсы. И малышка Анис это прочувствовала, хотя особо страстной я бы ее не назвал. Девчонка была робкой и неумелой, словно девица. Хотя и не девицей. Никакой инициативы, ни намека на страсть. Пару раз мне удалось довести ее до финала, но именно что удалось. Любимая позиция: «делай со мной, что хочешь». Может, нортумбрийцам и нравится, когда дама покорно принимает их… достоинства, но мне это быстро наскучило.