Крест Иоанна Кронштадтского - Юлия Алейникова

– Он что, действительно надеялся на награду? – высунувшись из своего угла, уточнила Таисия.

– А я о чем говорю! – истерично выкрикнул Киселёв. – И че? Чем все закончилось? Скотина, еще меня же потом крайним хотел сделать, едва ноги унес. Сволочь! – с чувством произнес Киселёв и замолчал. Свесил на грудь голову и тихонько всхлипывал от душившей его давней обиды.

– А он знал, что ты чужую музыку украл? – осторожно спросила Таисия.

– А то, – ожил парнишка. – Я что, дебил так подставляться? Его идея была. Я к нему со своей музыкой пришел, а он говорит: фуфло, не прокатит. Давай у какого-нибудь малоизвестного композитора стырим и с ней раскрутимся. Только у Чайковского не бери и у этого, как его, у Страдивари, – передразнил своего бывшего покровителя Киселёв. – А мне что? Стырим так стырим. И прокатило бы, если бы на ток-шоу не поперлись. Мы ж не в консерватории выступали, так, по клубам. А-а, чего теперь, – махнул он рукой и снова загрустил.

– Это все чудесно и познавательно, а вот куда ты Семизерову дел? – вернул всех в деловое русло Никита.

– Семизерову? Журналистку эту? – удивленно поднял голову Киселёв. – Никуда я ее не девал. Подрались на шоу, психанул, конечно, от обиды, виноват. Не на этого же борова мне кидаться было? Хотя и хотелось. Охранники нас растащили, и больше я ее не видел.

– То есть ты утверждаешь, что седьмого июня ты ее не видел, с ней не говорил и где она сейчас находится, не знаешь? – пронизывая Киселёва взглядом, как рентгеном, спросил Никита.

– Понятия не имею, – уверенно ответил тот, глядя прямо в глаза визитерам.

– Мимо, – заходя в лифт, коротко подвел черту Никита.

– Жаль, – вздохнула Таисия. – А я так надеялась, и у тебя все так здорово получилось. Просто виртуозно, – с одобрением взглянула она на своего помощника. Хотя это был большой вопрос, кто кому сегодня был помощником.

– Что дальше делать будете? Какие планы? – пропустив комплимент мимо ушей, спросил Никита.

– Не знаю. Навалимся на знакомых Зои Борисовны. У нас есть ее ближайшая подруга и старый воздыхатель, – неуверенно проговорила Таисия.

– И чем они вам помогут, если, как ты говоришь, старушка во времени перенеслась? – скептически проговорил Никита.

– Мы же договорились, что эту версию в расчет брать не будем, – немного обиженно возразила Таисия. – А станем исходить из предположения, что одну из них похитили умышленно, а вторая стала случайным свидетелем и потому тоже пропала. Поскольку нам не известно, кого именно и почему хотели похитить, будем отрабатывать обеих.

– Если только их исчезновения действительно между собой связаны, – равнодушно и как-то отчужденно проговорил Никита, выходя из лифта. – Ну что, где твой скользкий друг?

– Он не скользкий, он хороший, – жертвуя благодарностью ради справедливости, возразила Таисия. – Сейчас я ему позвоню.

Никита отошел в сторонку и смотрел на небо, всем своим видом демонстрируя, что ему наплевать и на Тамерлана, и на то, где он сейчас находится. Неприятная сложилась ситуация, Таисия такой не ожидала. А самое главное – обидно было за Тамерлана, он совершенно не заслужил подобного отношения. И, вообще, Никита ведет себя глупо, по-детски. Ведь если один врач плохо запломбировал тебе зуб, ты не считаешь, что и остальные не могут лучше. Если один мастер сделал тебе неудачную стрижку, ты же не поверишь, что и остальные не справятся. Так за что на Тамерлана навешивать чужие грехи? И потом, если бы у Никиты жену увел продавец из магазина, он бы перестал продукты покупать?

– Что? – спросил, не оборачиваясь, Никита, когда Таисия закончила разговор.

– Едет, будет минут через двадцать – пробки. – Потом она подошла к нему и нерешительно спросила: – А давно от тебя жена ушла?

Никита с удивлением обернулся:

– Три месяца назад. А что?

– Так просто. А долго вы были женаты? – Ей несложно было задавать эти вопросы, в чужую жизнь Таисия совать нос любила, просто раньше ей было неинтересно слушать про Никитину жизнь, особенно про его жену, а теперь вот стало интересно.

– Четыре года, – все еще настороженно ответил Никита.

«Я-то думала, – едва не фыркнула презрительно Таисия и добавила про себя: – «Тоже мне срок, было бы из-за чего расстраиваться». Но сдержалась и вслух спросила:

– А сколько тебе лет?

– Тридцать один. А тебе? Двадцать пять? Двадцать шесть?

– Двадцать шесть, – без всякого кокетства призналась Таисия.

– Отец говорил, да я забыл, – словно оправдываясь, сознался Никита.

Надо же, он отца называет «отец», удивилась Таисия, а потом поразилась, что ее это не задевает. Действительно, что здесь такого, они вместе прожили шестнадцать лет. Больше, чем она прожила с папой. Вот тут ей стало обидно. Почему так несправедливо? Ведь он был ее отцом, а не Никиты. Нет, сейчас она снова встанет на путь детских обид, и весь прогресс, достигнутый за время их встречи, сойдет на нет. Это она отказалась от папы, она сама его отвергла. Он не хотел расставаться с ней. С мамой – да, а с ней – нет. Это она его бросила. И, возможно, ошиблась.

– Эй, ты чего задумалась? Я ляпнул что-то не то, да? – Теперь Никита выглядел не мрачным и отчужденным, а озабоченным и виноватым.

– Нет, ничего, – покачала головой Таисия, встряхиваясь и стараясь беззаботно улыбнуться. Сейчас не время и не место для самокопаний. Потом, дома. – Так что там с твоей женой?

– Слушай, кажется, сейчас ливанет, – не расслышав ее, проговорил Никита и с беспокойством взглянул на небо. – Где твой приятель?

– Не знаю, сказал, подъезжает, – теперь и Таисия заметила, что окутавшая их тьма была вовсе не сумерками, а надвигающейся грозой. А над подъездом Киселёва, как назло, не было даже крохотного козырька. – У тебя зонт есть?

Никита молча развел руками. Действительно. У него даже борсетки с собой не было.

– Давай-ка на детскую площадку бегом, хоть под горкой спрячемся, – и он, схватив Таисию за руку, галопом рванул через ограждение. И вовремя.

Огромные капли посыпались на землю, взметая на дорожках крохотные фонтанчики пыли. Через минуту за пеленой воды не разглядеть было даже ближайшей скамейки.

– Ух ты, припустил! – с восторгом глядя по сторонам, сиял Никита, и, вторя ему, небо громыхнуло, а секунду спустя сверкнула хвостатая молния.

– А-а! – завизжала от неожиданности и страха Таисия.

– Ты что, грозы боишься? – со смехом спросил Никита.

– Не знаю, раньше я во время грозы всегда дома сидела, – втягивая голову в плечи, пискнула Таисия.

– Не боись! Все хоккей! – все так же похохатывая, успокоил ее Никита и, сграбастав в охапку, прижал к себе.

Так они и стояли. Таисия, уткнувшись ему носом в грудь, вздрагивала от каждого удара грома, а Никита веселился, восторгаясь особенно яркими вспышками молний.

– Все, на убыль пошло, – сообщил он Таисии, отрывая ее от себя. – Гроза в сторону ушла, да и дождик заканчивается.

Таисия несмело разлепила глаза. Действительно, стало заметно светлее, и дождик лил самый обычный, а вокруг горки разлилась огромная лужа.

– Ой, а как мы выбираться отсюда будем? – оглядываясь по сторонам в поисках путей отступления, спросила Таисия.

– Не боись, как-нибудь выберемся, – успокоил ее Никита, глядя в сторону. – А вон, кажется, и твой приятель крадется.

Таисия проследила за его взглядом. Во двор не спеша, точно крадучись, въезжала машина Тамерлана.

– Давай выбираться отсюда, – недовольным голосом предложил Никита и, подхватив Таисию на руки, понес через лужу.

Она от неожиданности и восторга даже пискнуть не успела, только ухватилась покрепче за его шею. Ее еще никогда никто не носил на руках. И, наверное, больше не будет, с грустью подумала она. Сколько найдется таких силачей, как Никита? А он перенес ее через ограждение и поставил на дорогу, даже не запыхавшись.

В машине он демонстративно сел на заднее сиденье и предоставил Таисии одной отчитываться об их совместных подвигах.

Глава 19

Павел Евграфович задумчиво постучал карандашом по скоросшивателю, провел рукой по жидким серым волосам и взглянул на Алексеева:

– Плохо.

– Как плохо? – От неожиданности Коля даже обидеться не успел.

– А так, все плохо, – дернул плечом Кочергин. – Что нового ты узнал от этой, как ее… Вайдман? Ну?

– Как же? – развел руками Николай.

– А так же, – перебил его Кочергин. – Черная машина, высокий военный. Долго я буду байки о нем слушать?

– Так, а я-то что…

– То, – резко бросил ему Павел Евграфович. Потом успокоился и закончил: – Все этого военного видели, и никто звания его не разглядел. Номера машины до сих пор не знаем. Плохо, очень плохо. А время уходит.

– А что делать? – расстроенно спросил Николай.

– Подруг Лиды продолжай трясти. Если эта Вайдман о нем знает, подружки близкие наверняка тоже в курсе. Артемьева была обычной школьницей, а значит, болтушкой. Пока у них с этим военным до дела не дошло, наверняка с подружками делилась. Нажать на них надо.