Убойная стрела Амура - Андреева Валентина Алексеевна

Подруга удостоила Даниила царственным взглядом, велела отдать картину и от имени Ольги Леонтьевны отправила парня на все четыре стороны. Неизвестно, в каких именно выражениях господин Дятлов предпочтет высказывать благодарность. Недопустимо, если при подчиненных будет затронута пусть не честь, так достоинство директора пансионата.

Прислонив художественное полотно к стенке, Данька с удовольствием откланялся. Ольга осторожно постучала в дверь и призвала антиквара проснуться. Он не желал. Впрочем, как пояснила я, желание вполне могло расходиться с возможностями. Украденная им из нашего холодильника бутылка водки наверняка их парализовала.

Ольга моментально кинулась искать горничную с ключами. Вернулась почти сразу, сделав нам замечание, что мы второй день не обедаем.

– Вот нанюхаемся у Дятлова перегара и сразу пойдем, – клятвенно пообещала Наташка.

Ольга приоткрыла дверь в номер и, не заглядывая в него, снова позвала антиквара по имени-отчеству. Ответом была тишина.

– Так ты его не добудишься, – заявила Наташка и, отстранив Ольгу, шагнула в комнату. Мы – следом за ней. Антиквара в ней не было. Скомканное белье на кровати и валявшееся на полу одеяло свидетельствовали о том, что у него выдалось нелегкое утро, перешедшее в нелегкий день. Запах перегара присутствовал, но довольно слабый. Аппетит во всяком случае не разыгрался.

– Где же он может быть? – растерянно спросила Ольга. – В Невель точно не уезжал. Я сама провожала оба автобуса…

– Вообще-то, ночью, непонятным образом затесавшись к нам в номер, он улегся в ванной комнате. Может, это у него вообще излюбленное место. Даже в собственном доме. Надо проверить…

Я шагнула к двери в санитарный отсек.

– Стой! – схватила меня за руку Ольга. – А если он в ванне голый?

– Бывали зрелища и пострашнее, – отрезала Наташка. – Лично я не считаю подобные ситуации изменой мужу. В реанимации всякого насмотрелась. Мужики – существа ущербные. Они… Фига себе!!!

… Ольга не кричала. Плотно зажав ладонью рот, издавала какой-то странный писк. Из-за того, что она торчала в дверях, как я ни пыталась, мне не удавалось увидеть причину ее столь странного поведения. Только догадывалась, что на хорошую новость рассчитывать не стоит.

– Не орите!!! – донесся до меня «служебный» голос Наташки. – Кажется, он еще жив, но вести с ним торги сейчас не стоит. Ольга, быстро за врачом, а лучше всего вызвать «скорую».

Ольга хлопнула глазами в знак понимания и согласия и, не отнимая ладони ото рта, подалась из комнаты. До противоположной стены мы с ней летели вместе, дальше наши пути разошлись. Я отправилась на помощь подруге, Ольга полетела вызывать «скорую», а заодно – врача.

То, в чем лежало «трусоватое» (в смысле, в сплошных трусах) тело антиквара, описывать не стоит. Скажем, в продукте полураспада, завершившем реакцию отторжения организмом излишков алкоголя. Он не успел даже доползти до унитаза. Его скрюченное посиневшее тело было усеяно новыми трусами из нескольких разорвавшихся упаковок. Антиквар со свистом втягивал в себя воздух и коротко, шумно выдыхал, но делал это неосознанно. Ни в чем не виноватый организм пытался бороться за жизнь. Полноценную или растительную, понять было невозможно.

– Я отнесу картину назад, к нам в номер, – подавляя приступ тошноты, попятилась я.

– Подожди меня в комнате. Сдам пост, пойдем вместе. Такое впечатление, что антиквару дали по башке. Крови нет, но у него на голове здоровенная шишка. Вот здесь, – Наташка потянулась рукой вверх, но тут же ее опустила: – Ой, на себе не показывают. Короче, пригорок прямо на макушке. Хотя он мог и сам себе его устроить.

– Не мог! – слабо возразила я. – Для этого ему пришлось бы нырять на кафельный пол вниз головой с потолка и приземляться строго макушечной частью. Здесь нет специальных приспособлений для ныряния.

– Ты думаешь?…

– Уверена! Странные дела творятся. Один умирает трезвенником, другой – пьяницей. Никакой золотой середины. Ты меня не слушай, сама не знаю, что несу. Я пока осмотрю комнату антиквара. Сдается мне, между вчерашней смертью Ольгиного зама и сегодняшним случаем с Дятловым имеется определенная связь.

– Не забудь закрыть дверь на ключ!

Я подчинилась и в суматохе принялась носиться по комнате, пытаясь задержаться на чем-нибудь, достойном внимания. Поверхностный осмотр ничего не дал. В отчаянии я рванула верхний ящик письменного стола – очередного самозванца, претендующего на родство с XVIII веком. Интересно, тогда были настоящие письменные столы? Внутри первого ящика лежала барсетка. Разбираться с ней было некогда, в дверь уже стучали. В состоянии жуткого ужаса, понимая, что совершаю нечто противозаконное, я крикнула: «Открываю!!!», метнулась в ванную, сорвала с вешалки полотенце и, прикрывая им разом потяжелевшую картину, а заодно и барсетку, повернула в двери ключ.

Не обращая на меня никакого внимания, в комнату ворвалось почти толпа. В том числе врач, Ляна, Ольга, Вероника, Лия, двое молодых ребят и еще какие-то женщины. Не помню две или три… С картиной и барсеткой, сверху небрежно прикрытыми полотенцем, и на дрожащих от страха и напряжения ногах я пропустила внутрь всю толпу и направилась к себе, чуть не споткнувшись об упавшую в обморок врачиху. Как выяснилось, сначала помощь пришлось оказывать ей. Дятлов спокойно дождался «скорой», приехавшей на удивление быстро. Так же быстро ему оказали первую помощь, привели в сознание, но он упрямо вышел из него снова. Вопрос о том, будет ли антиквар жить, остался открытым. Проводить его в больницу мне не довелось.

У своего номера пришлось притормозить – не было ключа. Торчать с замотанным в банное полотенце свертком на виду у возможных посетителей Мухатской не хотелось, а возвращение назад было невозможным. Ремешок барсетки жег руку. Воровка из меня никакая. Громоздкий сверток с картиной все время норовил выпасть из рук, а пристроить его к стене соображения не хватало. Казалось достаточно и того, что я сама к ней «приклеилась». Довольно надолго.

В тот момент, когда я в отчаянии решилась вломиться к ясновидящей, она сама высунулась из двери.

– Никого? Ну и слава богу! – Мухатская перекрестилась. – Эта экскурсия в Невель весь график приема сдвинула. Были только те, кто не поехал.

– Дятлов не придет, – прокряхтела я, с усилием пытаясь удержать сверток.

Мухатская еще раз перекрестилась, но уже испуганно:

– Я знала! Вчера видела, как с ним заигрывали бабы. Точно так же, как с покойным Вениамином, его приятелем. Поверь мне, это была предсмертная потеха.

– А потом они заигрывали с кем-то еще. И вы это видели там, у источника. Покажете место?

Высказывания Мухатской раздражали.

– Ни за что! Там плохая аура. Надо немедленно найти Кречетникову. С Рожковым никто не заигрывал, просто у меня подозрения… Ну, что Лия не совсем его внучка. Только молчи на этот счет. Это пока непроверенная информация. Нет, надо найти Кречетникову.

Руки у меня ослабли, картина грохнулась вниз. Выскользнула из полотенца, и все тут! Без барсетки. Что-то при падении треснуло, и я окончательно перепугалась. До полной потери способности здраво мыслить. Это ж надо такое подумать – будто разбились изображенные на полотне часы с купидоном. Пытаясь не рассекретить наличие у меня этой проклятой дятловской барсетки, я неловко старалась одной рукой подхватить картину. При этом путано объясняла суть недавнего происшествия с Дятловым. Мухатская с разинутым ртом слушала и одновременно пялилась безумными глазами на лицо поверженной на пол Полины. А когда ясновидящая отцепилась от двери и принялась тыкать пальцем в направлении вечно живой жертвы несчастной любви и выдавать нечленораздельные звуки, мне стало не до сокрытия тайны моего преступления. Я решила, что разбились не только часы, но и нос Полины, и съехала по стене на ковровую дорожку. Заработанные при этом отметины на спине еще долгое время служили доказательством моего «полноценного отдыха» в пансионате. А Таисия даже не подумала мне помочь, быстро скрылась в своем номере. Скорее всего, она подумала, что я украла картину, а может, ее спугнул сам образ Полины или спешащая ко мне на помощь Наташка.