Убойная стрела Амура - Андреева Валентина Алексеевна

– А мы – мать и мачеха, – все еще веря в розыгрыш, представила я в ответ нас с Наташкой. С таким же акустическим эффектом. Подруга же, не тратя времени на пустые слова, мигом рванулась к двери нашей комнаты и в рекордные сроки справилась с замком – учитывая, что дверь она вообще не запирала. Собиралась, но раздумала. Зато открыть старалась ключом. Не долго возилась. Я и опомниться не успела, как она втянула меня внутрь и защелкнула замок на два оборота. А ведь было от чего опомнить. Лично я успела увидеть белое лицо, совершенно не похожее на личико Анастасии. Скорее всего, это была героиня старинного портрета – Полина. Впрочем, у страха глаза велики.

У меня не нашлось сил поделиться своим впечатлением с подругой. Да и возможности. В панике закрыв дверь, она зажала уши руками. Более того, я не решилась заглянуть в ванную комнату и не пустила туда Наташку. В ушах звенело, и не только. Казалось, что отключили воду, но кто-то недоверчивый открыл краны и тупо дожидается живительного ручейка, вместо которого звучит жуткая какофония вырывающегося на свободу воздуха. Подумав, я придвинула спинкой к двери ванной стул и села на него, надежно ее забаррикадировав. Кресел в нашем номере, увы, не имелось. Мы застыли в ожидании продолжения ужастика. Обстановка в комнате казалась наэлектризованной. Не иначе как поэтому вышел из строя тонкий механизм, регулирующий движение портьер. На наших обезумевших глазах они стали разъезжаться в разные стороны, демонстрируя огромный диск луны. Верхний свет услужливо погас. Наташка пискнула, отняла руки от ушей и бросилась к канделябрам, украшавшим искусственный камин. Лампочки, имитирующие свечи, и без ее участия загорелись слабым, пугающим светом. Но он придал подруге сил, она опять включила люстру и проронила немного севшим голосом:

– Половина первого, все идет по плану. Спать пора. Вот только портьеры луну с солнцем перепутали. Техника не может быть стопроцентно надежной. Сейчас найду снотворное, будем спать при ярком освещении. Вставай. У картины ног нет, пинком дверь не откроет…

Новая порция трубного гласа была особенно ужасной. Наташка отпрыгнула к камину и схватила массивный канделябр, но он не хотел отрываться от каминной полки. Тем не менее она упорно дергала его на себя. А я, угнездившись на стуле, начала звереть, погружаясь в то бесшабашное состояние, когда море по колено. Нет, это из другой песни. Вот: когда злость пересиливает страх, а чувство осторожности лишается права голоса и все подчинено только одному стремлению – немедленно, во что бы то ни стало, прекратить ужасный спектакль.

Кажется, я зарычала, а Наташка взвизгнула. Или наоборот. Отшвырнув в сторону стул, я с размаху распахнула дверь в ванную… С плиточного пола силился поднять голову с вытаращенными на нас глазами человек – директор антикварного магазина господин Дятлов. Картины не было. Полотенце, которым она была обернута ранее, лежало под головой у непроспавшегося антиквара. Пробормотав, что я повторно ошиблась номером, он бессильно ткнулся носом в полотенце, причмокнул и захрапел, имитируя звуки воздуха, рвущегося из водопроводной трубы в момент ее обезвоживания.

4

– Какое счастье! – в третий раз прошептала Наташка, радуясь присутствию в доме хоть какого-никакого, а мужчины.

В принципе, я тоже смирилась с его присутствием, считая обмен директора антикварного магазина на старинную картину очень выгодным. Приступ отчаянной храбрости вынудил заглянуть в холодильник и порадоваться набору напитков и разных там прочих чипсов. Некоторые из напитков и без нашего непосредственного вмешательства пошли нам на пользу. Пока мы отсутствовали, антиквар не побрезговал водочкой, благодаря чему даже в невменяемом состоянии придал нашим взбудораженным нервам некое спокойствие и умиротворение. Все не одни ночуем. Усиленное снотворным, оно быстро погрузило нас в сон. Сквозь него мне слышались чьи-то слабые чертыхания, кажется, я отвечала тем же…

Под утро приснился замечательный сон. Толком не успев проснуться, я лежала и радостно улыбалась остаткам сновидения. А когда открыла глаза и увидела залитую солнечным светом комнату, подумала – как замечательно, что у меня есть возможность вот так неспешно встречать очередной новый день. Ежедневно погруженные в трясину рабочих и бытовых проблем, мы не замечаем того единственного, что нам отпущено жизнью бесплатно, просто в дар. Красоту окружающего мира. Где каждое мгновение бесценно, потому что изменчиво. Пройдет время, оглянешься назад и…

На этом мои философские рассуждения были прерваны – со стороны Наташкиной кровати раздался грохот… Сначала я не поняла его истинную причину. Ошалевшая со сна подруга сидела на кровати в пижаме и, протирая глаза, отказывалась им верить. А мне и верить-то было нечему. Между моей и Наташкиной кроватью была белая тумбочка с резными ножками и она точно ни откуда не падала. Подруга таращилась на «нечто» с другого борта своей койки…

Однажды в Таиланде мне удалось увидеть, как под музыку инструмента, похожего на свирель, из простого холщевого мешка выбиралась кобра. Раздув свой капюшон и жутковато покачиваясь из стороны в сторону, она неуклонно стремилась вверх. Примерно так же с нашим, повязанным на голову полотенцем выбирался из-под одеяла директор антикварного магазина. Мигом оценив обстановку, он ускорил подъем и, скромно потупившись, вернул Наташке одеяло:

– Спасибо за прекрасную компанию и вообще… за все.

– Что значит «за все»?! – сквозь зубы процедила Наташка.

– За… за… доставленное удовольствие. Одним словом, за все!

– Да ты что, козел, себе вообразил?!

Антиквар сморщился, как от зубной боли:

– Прошу вас, не надо так кричать. Вчера вечером я, кажется, был не в форме… Да-да… Припоминаю. Вы пригласили меня в гости… в подвал, а потом исчезли. – Господин укоризненно погрозил Наташке пальцем. Донельзя удивленная, она даже не нашлась, чем возразить. – Чаровница! Я весь вечер за вами бегал. А потом упал… В подвал. Кто-то мне показал ступеньки, они все время шатались…

– Хорошо, добегался, – прервала его я. – А каким образом очутился в нашем номере?

– Меня проводили. Не помню кто. Кажется, женщина. Да-да… – Дятлов оживился. – Ваша приятельница. Она так представилась. В таком… – Он изобразил руками нечто объемное и непонятное. – В таком маскарадном костюме. Мы с ней немного выпили, и она пошла за вами. Дальше я, кажется, заснул. У умывальника. Чистота – залог здоровья общества. Ночью проснулся, хотел найти свой номер, а дверь не открывается. Извините, если стеснил, но мне было очень холодно. Ботинки я снял!

– Немедленно надень! – рявкнула Наташка, и антиквар, как подстреленный, припадая на одну ногу, не иначе как отлежал, кинулся исполнять приказ. – А теперь дуй отсюда, пока я сама тебя с лестницы не спустила! И постарайся живым нам на глаза не попадаться.

Я вскочила, решив не стесняться ночной пижамы (чего уж тут – почти рядом спали) и предусмотрительно открыла дверь. Он торопливо кивнул, похлопал себя по карманам, машинально отметил, что потерял ключи от номера, и выскочил в коридор в одном ботинке, но не успела я дверь закрыть, как его опухшая физиономия появилась опять.

– Извините меня, пожалуйста, я у вас из холодильничка минеральной водички прихвачу? Знаете, пока буду искать ключи… Очень пить хочется.

Дятлов мигом метнулся к холодильнику, безошибочно выдернул початую бутылку водки и бутылку минералки и скрылся до того, как разъяренная Наташка сорвалась с постели в намерении выполнить свое обещание.

Забегая вперед, надо сказать, что Вадим Алексеевич Дятлов выполнил требование Натальи Николаевны – полностью живым и здоровым нам на глаза он больше не попадался. По своей инициативе. Ясновидящая Таисия, к которой мы забежали утром вернуть ключ, вполне оклемалась. Но своего предсказания насчет Дятлова не изменила. И оказалась права. В три часа – время, назначенное ему для приема, – он так и не явился. В полной уверенности, что бродяга-антиквар мучается в номере от похмельного синдрома, косвенным доказательством чему являлась табличка на двери с надписью: «Не беспокоить!», никто и не пытался к нему заглянуть. Вплоть до двенадцати часов дня, когда мы с Наташкой, окончательно превратив эту историю в хохму, решили устроить ему допрос с пристрастием. Возможно, в пьяном бреду он мог вспомнить кое-что рациональное. Например, как все-таки попал в подвал. И что это за таинственная провожатая, затащившая его в наш номер.