«Закусывать надо!», или поваренная книга для пьяниц - Галина Райхерт

В мире, нас окружающем, существуют и лед, и пламень, и свет, и тьма, и просто вода, и водка! Нисколько не думая о Николае Семашко, первый исследователь феномена русской водки В. В. Похлебкин напоминает об одном из старых ее названий: "Огонь да вода". Так во второй половине ХVIII века называли хорошие, очищенные сорта водки, приготовленной частным образом, "для себя" — ведь водка действительно состоит из двух частей: спирта (огонь!) и воды. Вот вам и взаимно исключающие понятия!

И. Павлов доказал когда-то, что после минимальной дозы алкоголя в головном мозге парализуются отделы, где заложены элементы воспитания! Если понимать буквально, то ложки коньяка, добавленной в чай или кофе, достаточно, чтобы превратить человека в неуправляемую свинью! Однако опыт показывает, что такой результат наступает после изрядного количества выпитого, и то не у всех — некоторые успевают, например, мирно заснуть… Не стоит умалять заслуг И. Павлова, но сегодня, владея более совершенными методами исследования, ученые доказали, что алкоголь отнюдь не заставляет человека забыть о морали, о нравственных запретах, — он лишь вызывает у человека желание потворствовать собственным желаниям и порывам. Следовательно, если употреблено не чрезмерно…

В основе умеренного пития, как и алкогольной зависимости, лежат те же три составляющие, Три Составные Части.

Первая — физиологическая, рассмотренная в первой главе. Чтобы обеспечить физиологическую сторону умеренного пития, надо соблюдать правила пития (о них далее), следить за самочувствием, постоянно снабжать организм теми питательными веществами, которые позволят использовать алкоголь во благо, а не во вред.

А для этого и служит полноценная Еда! О своей наследственной расположенности должен знать каждый — и обычно знает. Исключение — сироты, которые в будущем, видимо, смогут без проблем сделать соответствующие анализы.

Вторая — психологическая; для нее при умеренном питие характерны устойчивое мировоззрение, выработанная система ценностей, творческие способности и наклонность к творчеству…

Третья — социальная, которая менее всего поддается изменению под воздействием отдельной личности. Поэтому становится особенно важна способность человека адаптироваться к любым условиям, — чему, в свою очередь, может помочь разумно употребляемый алкоголь.

Теперь пора подойти непосредственно к теории умеренного и культурного пития, которой прямо противостоит теория трезвости!

Правомерно ли это противостояние?

Ведь сторонники обеих теорий преследуют одну цель, у них одни и те же благие намерения, один принцип: алкоголь не должен причинять вред отдельному человеку и обществу в целом.

К сожалению, нельзя быть умеренным трезвенником, зато можно быть умеренно пьющим.

Сторонники умеренного и культурного пития не выступают с лекциями, не ведут семинары, практически не имеют литературы. Тем не менее постоянно подвергаются нападкам со стороны трезвенников. И даже название теории преподносится не иначе как в сопровождении разнообразно сгруппированных кавычек…(хотя кавычки, применяемые к нашим определениям, надо бы оставить Жданову и его соратникам — пригодятся для писающих и пукающих бактерий!). Словотворчество трезвенников вызывает легкую оторопь: сторонников умеренного пития называют "алкоголепийцами" (по ассоциации с кровопийцами, видимо!) и "культурпитейщиками". Корявые и неуклюжие, эти определения не то что на язык — в строку не ложатся!

К сожалению, абсолютные трезвенники часто проявляют нетерпимость даже к незначительному употреблению спиртного. А государственная антиалкогольная политика и проводимые в ее рамках мероприятия в советское время фактически поставили пьющего человека вне закона! Так теория превратилась в теРРорию трезвости!

На протяжении многих лет в государственных масштабах боролись не с алкоголизмом, а с алкоголиками, искореняли не пьянство как порочное явление, а его носителей — людей… Медицинские вытрезвители и лечебно-трудовые профилактории применяли ограничение свободы человека, как правило не совершившего преступных деяний. Таким образом, они служили дополнительным средством устрашения.

Абсолютные трезвенники предлагают людям нечто вроде аскезы: перестать жрать водку и пиво — а потом, может быть, вообще перестать жрать? Не зря подъем антиалкогольного движения совпадает с тяжелыми временами, с кризисами и прочими социальными потрясениями, когда с питанием возникали немалые сложности…

Умеренное культурное питие предполагает и некий (не самый низкий!) уровень общей культуры, и стабильность, и определенный, пусть умеренный материальный достаток! Хотя культура пития существовала в любом обществе и во все времена, переживая упадок, чаще в неимущей среде, — вместе с упадком общей материальной культуры.

Интересно, что существует разница в продолжительности жизни пьющих мужчин с высшим образованием и без него: 73 года против 54-х, хотя стрессов у первой группы явно больше! Разница в 19 лет как раз и объясняется Культурой Употребления Спиртного. Пусть трезвенники попытаются придумать иную причину!

Добровольное самоограничение, осознанное воздержание от чувственных удовольствий в добавление к тому, что советский человек и так был ограничен в еде, комфорте (а секса в СССР, как известно, не было…)? Оставались доступными водка да сон! Выпил — и упал…

Конечно, предаваться простым радостям жизни надо не только ради результата, отдуваясь и отваливаясь от стола, от партнера, падая со стаканом… Сам процесс стоит того, чтобы находить в нем удовольствие, вдохновение, полноту жизни!

На смену культурному питию должны была бы прийти культура трезвости. Но о ней, как правило, не говорят!

Может быть, потому, что она просто не сформировалась?

Кто-то наверняка помнит, что за фарсы получались из безалкогольных свадеб и прочих социалистических празднеств во времена антиалкогольной компании. Водой или соком запивать все подряд за столом или произносить тосты и чокаться бокалами с газировкой? Смешно. В нашей культуре очень мало трезвых обрядов (пусть трезвенники приведут примеры!) — разве что молитвы в быту и некоторые церковные обряды, к быту никак не относящиеся.

В идеале надо совершенно отделить ритуал — процесс пития! — от результата.

Возможно ли это сегодня? Придется согласиться с тем, что невозможно: ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра… Правда, Е. Вильмонт пишет: "Когда папа уже лыка не вязал и запросил у Гиви пощады, тот заявил: "Коля, так нельзя, не можешь пить, ладно, будем чокаться виноградинами!" И впрямь, они сидели, глядя друг на друга с обожанием и чокались крупными виноградинами". ("Дети галактики, или Чепуха на постном масле"). Но это происходило в Грузии, в стране древней и утонченной культуры винопития, — вина, а не водки. В России никто бы и не согласился чокаться, скажем, надкусанным соленым огурцом…

Отнимая у людей спиртное, надо что то предложить им взамен.

А что именно?

Культуру пития трезвенники отрицают, а культуры трезвости, оказывается, нет! Да и появись у энтузиастов какие-то новые традиции, их невозможно будет никому навязать. Никакую культуру нельзя насаждать насильно, действуя методами Петра Первого, потому что могут наступить непредсказуемые последствия.

Сторонников теории умеренного употребления спиртного часто обвиняют в Совращении Малолетних — дескать, именно молодежь становится жертвами культурного пития. Уместно будет по этому поводу привести слова Л. Петрушевской, поскольку персонажами ее произведений часто бывают пьющие люди, — тема эта ей знакома.

"Дети понимают жизнь и легко принимают ее простые правила. Они готовы именно к пещерному существованию. Они портятся страшно быстро, возвращаясь к тому, древнему способу жизни, с сидением кучей перед очагом, с коллективной едой всем поровну, вожакам больше, последним и слабым меньше или ничего. С общими самками. Без постели, без посуды, есть руками, спать на чем стоишь, курить вместе, пить тоже, выть вместе…" ("…Как цветок на заре").

Поборники трезвости часто апеллируют к опыту мусульманских народов — дескать, они на все 100 % непьющие, и это не мешает им жить и свободно общаться. При этом забывают, что и "трезвые" народы не избежали той или иной наркотической зависимости: они обычно много курят, и не всегда табак, употребляют крепкий (крепчайший!) кофе и неимоверное количество сладостей…

Почему именно на Умеренном и Культурном Питие настаивает теория? Разве культура сама по себе не подразумевает умеренности? — может спросить дотошный читатель. Верно, но умеренность сама по себе, без культуры и соблюдения Правил пития, невеликая ценность!

Обратимся в очередной раз к допустимой и безопасной норме: 8 л чистого этанола в год. Если представить, что человек одиннадцать месяцев не пьет совсем, а потом впадает в запой и выпивает 15 — 18 — 20 бутылок водки за неделю-другую… Норма соблюдена, а при чем здесь культура, не говоря уже о пошатнувшемся здоровье?