«Я сам свою жизнь сотворю» Инженер. Функционер - Геннадий Вениаминович Кумохин

Я рассчитывал, что на этом все закончится, но оказалось, что ошибался. Меня снова вызвали, да не куда-нибудь, а в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Нельзя сказать, что я был сильно взволнован. Я уже научился несколько отстраненно относиться к посещению высоких кабинетов, кроме того был уже не 37-й год. Мой собеседник, как мне показалось, весьма сочувственно ко мне отнесся. Во всяком случае, он ничего не записывал, а в заключение сказал и вовсе неожиданные слова.

— Ты знаешь, парень, тебе надо быть осторожней. Тебя подставляют, и, знаешь, кто? Твой первый секретарь и его помощник.

Я, разумеется, произнес, что этого не может быть.

— Ну, я тебя предупредил, — ответил он и отпустил восвояси.

Но еще более неожиданным оказалось для меня сообщение Саши Горелова, которое он сделал однажды по приходу на работу.

— Видел в районе метро «твоего» Пименова, он бегает по переходу и раздает газетку, в которой на чем свет стоит ругает всех коммунистов, и наш райком, в особенности.

Позже я узнал, что Виктор Миронович сам издавал газету, которая на первых порах называлась «Хроника борьбы народного кандидата с аппаратом».

Первый кооператор

Первый кооператор в нашем районе появился весной 1987 года, почти сразу после выхода постановления Совмина СССР «О создании кооперативов…».

Виталий Замочников, работник режимного завода, слонялся по кабинетам райкома, маленький, еще худой, умоляюще предлагал попробовать кусочек своей продукции — торта «Птичье молоко».

— Нет, вы только попробуйте, правда, вкусно? — вкрадчиво уговаривал он и просительно заглядывал в глаза.

Он выпрашивал разрешение на использование помещения в жилом доме на улице, имеющей историческую ценность. Для размещения своего производства ему требовалась солидная площадь, к тому же дом, который ему приглянулся, имел статус памятника архитектуры. Если с обычной нежилой площадью ему еще могли посодействовать, то удовлетворить такие его запросы не мог никто, или почти никто, кроме первого секретаря райкома.

По тому, что однажды он перестал маячить в райкоме, я понял, что до Бирюкова он, наконец, дошел. Скоро Замочников получил свои площади. Сколько законов было при этом нарушено, одному богу известно. Со временем Замочникову этого показалось мало, и он возвел еще стеклянную пристройку, заняв при этом добрую половину тротуара.

Кроме цеха по производству тортов предприимчивый кооператор устроил на отведенной ему площади ресторан, в котором по вечерам звучала старинная музыка. Недавно я вычитал в интернете, что на Замочникова, стремясь отобрать спорные помещения, до сих пор нападают и грозят судом то краеведы, а то экологи.

Скоро его «Птичка» стала знаменитой. После этого Замочников еще не раз появлялся в наших стенах, но уже не в роли просителя, а, скорее, с видом победителя. Правда, он вел себя очень демократично, богатством и известностью не кичился.

Зато Бирюков носился с ним, как «с писаной торбой». Он только что аппарат райкома не водил на кондитерскую фабрику, наверное, чтобы не нанесли невосполнимых потерь вновь изготовленным тортам наши желудки.

Однажды Бирюков повел нас в бывшее бомбоубежище, которое, тоже с подачи щедрого «дяди», «прихватизировал» неугомонный Замочников. Здесь, в глубоком подземелье кооператор поместил пни с колониями вешенок, демонстрируя тем самым, завидную предпринимательскую хватку. Правда, дальнейшая судьба этой теплицы мне не известна.

ДК «Меридиан»

Зимой 1989 года нас, то есть аппарат райкома партии, отправили на встречу с кандидатом в депутаты Верховного Совета СССР Б. Н. Ельциным.

Это мероприятие проводилось в ДК «Меридиан», что на «Калужской», можно сказать, по соседству с моим домом. А ехали мы на с другого конца Москвы. Погрузили нас в автобус и, без всяких предварительных объяснений, назвав только номер ряда в ДК «Меридиан», который необходимо было занять, отправили. Причем, что интересно, поехали только, можно сказать, рядовые работники аппарата, а руководство райкома, все секретари остались на работе.

К тому времени я уже заканчивал обучение в ВПШ и дописывал свой дипломный проект, который назывался: «О теневой экономике в сфере обращения». И чем дальше, тем больше убеждался в необходимости перемен в стране. Как, в общем-то, и большинство наших граждан. Но, по-видимому, простые люди и руководители страны понимали перемены по-разному.

Мы приехали к «Меридиану» с определенным запасом времени, выгрузились и отправились в раздевалки. За много лет работы в райкоме я настолько привык к тому, что именно я отвечаю за наполнение и рассадку в зале, а здесь я не только ни за что не отвечал, но и был тем «наполнителем», которым зал заполняют.

Это было не привычно. Поэтому я мог немного расслабиться и посмотреть, чем торгуют многочисленные киоски в фойе.

Приближалось время практически тотального дефицита в государственной торговле, но частная торговля значительно оживилась. Повсюду появлялись коммерческие магазины — «комки» с экзотическими товарами и с не менее экзотическими ценами.

В фойе меня привлек киоск с необычным по тем временам ассортиментом. Позже их назовут секс-шопами. Но будут торговать в отдельных помещениях. А здесь были товары довольно откровенного содержания, и все это располагалось рядом с детскими игрушками и импортными «Твиксами» и «Вискасами».

Я поискал глазами наших, но никого не увидел и поспешил в зал, чтобы позубоскалить с кем-нибудь из ребят по поводу скабрезных товаров. Народу в зале было уже много. Больше того, подойдя к «нашему» 16 ряду, я увидел, что свободных мест на нем практически не осталось. Наши расселись достаточно компактно, а оставшиеся несколько мест были заняты незнакомыми мне людьми. Ну, не устраивать же мне было скандал, требуя освободить место рядом со своими. Тем более, что место было не «купленое».

Я нашел место несколькими рядами ближе к сцене, между какими-то пожилыми дамами. К тому времени уже пару лет в нашу группу входили парторганизации по месту жительства, и я привык общаться с пенсионерами, к которым испытывал безотчетное доверие, и, кажется, это чувство было