Сутры Махаяны - Коллектив авторов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сколько горюют при утрате ребенка,
столько не радуются люди
при его обретении…
Разве не счастлив тот в этом мире,
кто умирает бездетным,
иль у кого дети живы и здравы?!
Тогда царица, поверженная горем, словно верблюдица с проколотым сердцем, испустила отчаянный вопль:
– Из трех моих сыновей, что отправились
со слугами в лес, полный цветов,
мой добрый младший сын не возвратился!
Где же мой младший, дорогой мне как сердце?!
Когда два царевича подошли, царь их спросил:
– А где мой младший сын?
Те, весьма опечаленные, с полными слез глазами, с пересохшими нёбом, губами, ртом и зубами, не могли вымолвить ни слова.
Царица велела:
– Сейчас же говорите, где мой любимый младший сын?!
От предчувствия дурного
сердце разрывается мое,
тело страшно ноет,
и тускнеет ум…
Тогда два царевича подробно рассказали о том, что случилось. Услышав рассказ, царь и царица лишились чувств. Как только очнулись, они, жалобно рыдая, отправились на место [гибели сына]… Увидев его голые кости и разбросанные повсюду волосы, царь и царица упали в обморок, словно [сухие] деревья, поваленные ветром. Когда слуги и министры увидели это, они принялись охлаждать тела царя и царицы водой и мазью из малабарского сандала… После долгого времени придя в себя, царь встал и завопил жалобным голосом:
– Ох, любимый сын, милый и прекрасный, почему так скоро ты ушел в царствие Владыки смерти?!
Почему же смерть ко мне сначала не пришла?!
Для меня не может быть горя большего, чем это!
Царица же, очнувшись, с растрепанными волосами, стала бить кулаками себя по груди, валяться по земле, как рыба, выброшенная на берег, и горестно стенать, словно потерявшая детеныша буйволица или верблюдица:
– Эх, кто же моего любимого и милого
сына – [словно] лотос
разорвал и разбросал здесь по земле?
Какой же враг мой здесь сегодня погубил
сына моего,
чьи глаза прекрасны были, а лицо
луне подобно?
Эх, как могу я быть еще жива,
видя здесь убитого
сына своего любимого?
В самом деле, сердце мое – кусок железа, если
не разорвалось при виде такого несчастья!
Сегодня снилось мне, что кто-то мои груди отрубил мечом
и зубы вырвал; вот вскоре после этого
скончался мой любимый сын.
[Снился также] сокол, унесший одного
из трех голубиных птенцов, найденных мной,
и вот Владыка смерти похитил одного из трех сыновей,
окружавших меня.
Ох, горестно исполнился тот зловещий сон!
После того, как царь и царица произнесли жалобным голосом много разных причитаний, они, снявши с себя все украшения и сопровождаемые большой толпой народа, воздали почести праху своего сына и отнесли мощи царевича на это место.
Ананда, если ты думаешь, что некто чужой был тогда юным царевичем по имени Махасаттва, то не думай так. Почему же? Именно я был в то время царевичем Махасат-твой. Ананда, даже в те времена, когда я еще не был свободен полностью от страстной привязанности, неприязни и заблуждения, я помогал всем существам [спасаться] от адских и прочих страданий. Тем более сейчас, когда свободен от всех пороков и пробужден совершенно, я готов целые кальпы пребывать в адах ради каждого существа и освободить всех от сансары. Множеством разных подвигов, на которые весьма трудно решиться сердцу существа, я помогал всем.
Затем Бхагаван изложил [свой рассказ] стихами:
– К Пробужденью высшему стремясь,
я многие Эпохи жертвовал собой;
когда бы я царем или царевичем ни стал,
другим я свое тело отдавал.
Помню вот царя из прошлых жизней;
его звали Махаратхой.
У него был щедрый сын —
прекрасный Махасаттва.
Он имел двух старших братьев —
Махапранаду и Махадеву.
Придя все вместе в лес густой,
они увидели измученную голодом тигрицу.
Тот благородный человек, охваченный
состраданием, [подумал]:
«Тигрица эта голодом и жаждой
измучена, поэтому
может съесть своих детенышей.
Отдам ей свое тело.»
И вот Махасаттва, сын Махаратхи, видя
голодную тигрицу и желая
спасти ее детенышей, движимый
состраданием,
спрыгнул с кручи около нее…
Затряслась земля со всеми горами,
вспорхнули, улетели стаи разных птиц,
страх охватил зверей,
и погрузился этот мир во мрак.
Старшие братья —
Махапранада и Махадева —
искали и не находили Махасаттвы
в том красивом и большом лесу.
Со страдающим, болящим сердцем
они бродили по лесу
почти в беспамятстве,
с покрытыми слезами лицами
искали в дебрях брата младшего.
И вот когда Махапранада
и Махадева – юные царевичи —
пришли в то место,
где лежала ослабшая тигрица
с детенышами, то увидели,
что пасть тигрицы окровавлена,
а на земле —
несколько костей и пучков волос.
Узрели два царевича
на земле и кровь, поскольку
на нее упало несколько
капель крови [их брата].
Потеряв сознание, они
на землю повалились,
и их тела [лежали долго],
испачканные грязью,
без памяти, без чувств…
[Нашедшие] их слуги
жалобно заплакали, подавленные горем,
их обрызгали водой,
и те, очнувшись наконец,
к небу руки подняли, рыдая…
Как только [Махасаттва] упал [с обрыва],
его родная мать – главная царица,
пребывавшая счастливо во дворце
с пятьюстами женщинами,
[почувствовала] во всем теле острую
боль, как будто от иголок,
и из ее грудей изверглось
смешанное с кровью молоко.
С сердцем, переполненным печалью
и пронзенным
стрелой боли от утраты сына,
она приблизилась к царю,
измученная горем и унынием,
жалобно рыдая,
и сказала Махаратхе:
«О царь, людской владыка, выслушай
