Стрелы Перуна - Пономарев Станислав Александрович

— Разберите амбары купцов и возьмите все оружие! — был его первый приказ.

— Скачите в степь и пригоните табун боевых коней! — второе распоряжение Араза-беки.

— Окружите валом выход с моста! — в третий раз прозвучал уверенный голос предводителя восставших.

К утру, когда ал-арсии решились наконец атаковать, они обнаружили, что отрезаны от восточной части Итиль-кела высоким завалом. Наверху стояли вооруженные люди и, потрясая мечами, хохотали:

— Идите сюда, сыны змеи и скорпиона, мы выпустим вашу черную кровь!

Вперед выехал на высоком пегом коне сам каган-беки Асмид. Он мрачно оглядел препятствие.

— Если вы к полудню не расползетесь по своим вонючим норам и не выдадите зачинщиков, я в пепел превращу все вокруг и всех вас прикажу повесить! — пообещал военный защитник богачей.

— Не грози! Нас два тумена, — засмеялся узкоглазый воин с кривой саблей на поясе. — Послушай наше условие: ты вернешь посла урусов Рудмера и всенародно объявишь ему нашу волю к миру. Мы не хотим биться с каганом Святослябом. Хватит с нас крови сорока тысяч наших братьев, павших на земле Урусии два года тому назад...

— Замолчи, презренный! — воскликнул каган. — Я узнал тебя, сын грязного пастуха Беклемиша! Ты Араз-табунщик, беглый воин из тумена Алмаз-хана. Ты продался урусам и...

— Не следует тебе, сын вонючей свиньи, говорить подобным образом с богатуром из рода Ашин — рода великих каганов Хазарии, — прервал его Араз. — Вы, стая безродных шакалов, захватили власть в Хазарии и грозите мечом мне, потомку Великих?! Но мой меч сегодня тяжелее твоего, и Тенгри-хан скажет...

Араз-беки не успел закончить, как небо вдруг разразилось грохотом. Хазары испуганно глянули вверх: с северо-запада, от великой реки Юзуг, спешили черные тучи, изрыгавшие молнии. Язычники простерли ладони к небу в благоговейном трепете и великом ликовании, ибо небо подтвердило слова их предводителя. Мусульмане — ал-арсии и тургуды-иудеи в ужасе попятились. Каган-беки Асмид внешне спокойно повернул коня и отъехал к своим.

С неба хлынул густой дождь; страшные стрелы Тенг-ри-хана чертили мрак, высвечивая готовый тронуться лед на реке и враз осевшие снежные холмы. Дело невиданное — гроза в такое время! Шаманы мутили народ:

— Светлый знак для нас! Надо идти туда. — Они показывали на западный берег. — Надо разрушить храмы недостойных и повернуть народ лицом к древним богам. Если мы сделаем это, Хазария опять будет повелевать всеми народами, как сто лет назад. Где наша сила и былая слава?! Ее отняли у нас жадные и завистливые ханы, пришедшие невесть откуда. Великий каган предал нас и стал иудеем. Мы посадим во дворце Ал-Бейда своего властелина, который будет добрым отцом хазар и всех уравняет в правах. Мы все знаем его. Вот он, наш Араз-ата-беки[80]. Он законный наследник Великих. Он из старинного рода Ашин! Веди нас, ата-беки! Мы в воле твоей!

Сподвижники Араза вторили жрецам:

— Вперед, хазары! Мечами добудем себе счастливую жизнь! Прогоним вероломных ханов с нашей земли!

— Вперед! — взревели восставшие и снова устремились в яростную атаку.

Бой с перерывами продолжался весь день. К вечеру восставшие стали одолевать. Видя, что мост не удержать, ал-арсии подожгли его и отошли на остров Ал-Бейда, под стены дворца великого кагана.

Утром Араз-беки узнал, что к ханам спешит подмога.

— Тумен Неустрашимых во главе с Джурус-тарханом в одном конном переходе на пути к Итиль-келу, — доложили разведчики.

— Реку им сейчас не перейти, лед вот-вот тронется, — спокойно ответил полководец.

Но через три дня новая тревожная весть прилетела в лагерь восставших:

— На нас идут буртасы Бурзи-бохадур-хана! Им не надо переходить реку, они на этой стороне. Бурзи — верный пес кагана-беки Асмида! Воины его свирепы и беспощадны. Что делать?

В шатре Хаджи-Хасана, который опустел сразу, как только возмутился народ, срочно собрался совет предводителей восстания. Первым говорил Араз-беки:

— Братья, мы не успели подготовиться, а народ уже поднял меч. К ханам отовсюду спешит подмога. Если мы не отступим в степь, нас окружат и перебьют всех до единого. У Асмида только там, — он указал на западный берег, — три тумена. Это настоящие воины, они хорошо вооружены и обучены бою. Скоро сюда примчатся бурта-сы — еще два тумена. Нам не устоять, и реки братской крови зальют улицы города...

— Но в степи мы беззащитны! — возразил его помощник Дамир.

Араз сощурил глаза:

— В степи мы не беззащитны. Я еще вчера послал гонцов к турку-огузам.

— Они наши враги! — раздалось сразу несколько голосов.

— Они враги хазарских эльтеберов, но не наши. У меня тайный сговор с их старейшинами. Турку-огузы примут нас как своих братьев.

Дамир поморщился, но промолчал, понимая, что это, пожалуй, единственный выход из грозного положения.

— Собираться надо тотчас, иначе буртасы отрежут нам дорогу к спасению!

— Я согласен, — отозвался Дамир.

— Другого пути у нас нет, — согласились с ним другие военачальники.

— Друзья! — Араз-беки обвел их внимательным взглядом. — Объявите всем, что завтра ночью мы покинем город, ибо он может стать курджумом для наших голов. Скажите всем, что мы еще вернемся, и тогда — горе эльтеберам!

На следующий день к вечеру восставшие с семьями и скарбом покинули Итиль-кел. Шли скоро, благо бежавшие купцы оставили на своих подворьях много верблюдов и вьючных лошадей. Сейчас они оказались как нельзя кстати.

Дозорные всадники вовремя заметили опасность. Мятежная орда во всеоружии встретила буртасов, Ведомых самим Бурзи-бохадур-ханом. Битва была долгой и беспощадной. В рядах восставших бешено сражались даже женщины. К буртасам на помощь спешили ал-арсии, и победные клики все громче раздавались в их рядах...

Но первыми на поле боя успели тумены тюрок-огузов. Буртасы побежали. Многие сторонники кагана-беки Асмида были изрублены, сотни попали в плен. Сам Бурзи-бохадур-хан, властитель Буртасии, едва избежал аркана — быстрый нисийский жеребец сумел унести его от беды.

Победители не стали преследовать разбитого врага. Они похоронили убитых товарищей, подобрали раненых и поворотили коней к берегам полноводного Джаика[81]. Торки радушно приняли в свою семью покинувших родину хазар. Тяжко было на душе беглецов, иные плакали...

Но горшей судьбины, чем у оставшихся в городе, нельзя было пожелать никому; эльтеберы жестоко отомстили невинным, кровь народная долго еще багрянела на сером весеннем снегу огромного города-базара.

А жрецы языческие не унимались.

— Горе нам, хазары! — вещали они на площадях. — Небесные стрелы Тенгри-хана летят от Куявы[82]! Грозный каган Святосляб ведет в степи Хазарии своих железных богатуров! Повернитесь лицом к древним богам, хазары! Пусть великий царь Шад-Хазар Наран-Итиль дарует нам мир с урусами!

Стражники хватали смутьянов, подвергали страшным пыткам. Жрецы, изнывая от нестерпимой боли, кривили окровавленные губы и без содрогания подставляли головы под неумолимый тяжелый меч палача. Видя их твердость в вере, народ изумлялся, цепенел от страха, слушая страшные предсказания, косился на безжалостных чужеземных воинов кагана-беки Асмида и смиренно молил древних богов хазарских о даровании спокойствия и самой жизни.

Как всегда во времена смуты, в Итиль-келе и его окрестностях развелось множество разбойников. По ночам, а то и среди бела дня то тут, то там раздавались отчаянные крики и мольба о помощи. Но никто не спешил спасти несчастных, ибо все жители-бедняки были безоружны по воле ханов, испуганных народной грозой.

Кендар-каган распорядился покончить с разбоем. Ал-арсии рьяно взялись за дело. Они хватали ночных прохожих и, не выясняя вину их, безжалостно рубили головы и правым и виноватым...