Сожжение - Мегха Маджумдар

А у Прийи в комнате был письменный стол для работы, и лампа отдельная для этого стола, которую можно загнуть вниз, чтобы светила на книгу, а не в глаза. Я никогда такой лампы не видела. Мне и сейчас ее ужасно хочется.

В кухне Прийя крошила печенье в шоколадный соус – готовила сладкое блюдо, а мать ей за это выговаривала: она нам аппетит испортит перед ужином. Но я это сладкое ела ложками, а потом съела все, что дали за ужином. Никогда не видела таких угощений. Лучи [34], дал, курица, еще и китайская лапша с тележки на автобусной остановке – на случай если домашняя еда нам не понравится. Когда я уезжала, мать Прийи дала мне с собой ланч-бокс, полный еды, – для отца и матери.

Прийя – миллионерша? Нет, всего лишь средний класс.

И это меня наполняло гордостью. Смотри, мама, вот я со своими подругами из среднего класса. Так я думала. И когда-нибудь я тоже буду в среднем классе.

Второе событие случилось как-то ночью, когда меня разбудили крики матери. Было темно, я вскочила в панике.

– Смотри, как они меня, эти дикари! – кричала мать, выставив голое предплечье.

Кем бы они ни были, они ее здорово исцарапали.

Я вылезла из кровати, задерживая дыхание, осторожно взяла мать за руку, будто мое прикосновение могло умерить боль. Вокруг стоял небольшой круг потенциальных покупателей, лишившихся завтрака, взволнованных тем, что сейчас случилось.

На ночном рынке двое или трое мужчин толкнули мою мать, выхватили у нее деньги на продукты и крикнули, чтобы она убиралась в свой Бангладеш.

Позже, когда публика рассосалась, мама вошла в дом и села, опустив голову на руки. Через несколько долгих минут она подняла голову и сказала:

– Они меня трогали тут, тут они меня трогали. Девочка моя золотая, не заставляй меня рассказывать.

Тут я увидела свою мать как женщину, почувствовала ее унижение. И там, где раньше я ощущала стыд, на этот раз возникла добела раскаленная злость. Она поднялась к челюстям, мне пришлось стиснуть зубы, чтобы сохранить спокойствие.

Почему наша жизнь такая? Что это вообще за жизнь, когда моей матери приходится покупать среди ночи дешевые овощи, а ее за это грабят и унижают? Что это за жизнь такая, если на болезнь моего отца врач не обращает внимания, пока не станет слишком поздно?

И я приняла решение. А хорошее это было решение или плохое, я уже и не знаю.

· Интерлюдия ·

БРИДЖЕШ, НАЧИНАЮЩИЙ АКТЕР, ПОСЕЩАЕТ НОВЫЙ МОЛЛ

Там, где раньше была фабрика швейных машин, открылся новый молл. У меня челюсть отвисла, когда я его увидел. Он был как аэропорт, весь такой четкий, острый. Стекло тут, стекло там. Всюду огни, как на празднике.

В воскресенье, после урока актерского мастерства, я надел новые джинсы, застегнул рубашку с вышитым на кармане всадником – из магазина «Плейбой» на Аллен-лейн, иногда туда захаживаю, – потом достал телефон и позвонил своему другу Раджу, который дома´ красит. И мы пошли вдвоем. Возле молла торговали разносчики закусок и продавцы сиропа, я некоторых из них знаю, кивнул им, а они говорят: «Ты внутрь зайди, внутрь, посмотри, как оно там!»

Ну, и мы с Раджу пошли. У Раджу на руках кое-где краска оставалась, а я волосы вымыл и расчесал. Туфли грязноватые, но я сверху грязь ваксой замазал, и почти не видно стало.

Мы выстояли очередь к металлодетектору, и я смотрел на большие постеры, где были дамы в золотых часах. Потом мы детектор прошли, и тут я уже учуял кондиционированный воздух, он был с запахом духов и еще – кожаных сумок. Как же приятно было прикосновение прохладного воздуха, сразу хорошо стало, радостно. Меня обдувало прохладой, и тут охранник меня поймал за локоть:

– Пятьдесят рупий, – сказал он.

– Чего? – переспросил я. – Отстань, старик.

Вот не понимаю людей, которые просто так просят денег без всякого повода! Встал бы я снаружи перед моллом и выкрикивал бы суммы. Интересно, много ли собрал бы?

– За вход пятьдесят рупий, – ответил охранник.

Он не был ни раздосадован, ни заинтересован. И смотрел уже куда-то в сторону.

– За вход куда? Мы же только по магазинам, – сказал Раджу. Он вытащил свой большой новый смартфон и держал его небрежно – ну, просто показать, что он человек с деньгами.

Но старого охранника провести не удалось.

– Понимаешь, брат, – начал он, – пятьдесят рупий – и заходи. А нет – дыши воздухом на улице. Уж не взыщи.

Мы и не собирались ничего с него взыскивать, но и дружелюбие проявлять как-то не хотелось.

– Так вы же не взяли за вход вон с той тетки! – возразил Раджу.

Он имел в виду женщину перед нами, у которой мягкий белый живот нависал над поясом розового сари, а локти тонули в складках жира. Женщина, которая каждый день ест мясо. Она уже скрылась в молле.

– Разве это я правила устанавливаю, брат? – ответил охранник. – Я просто тебе разъясняю, где чего. Хочешь весь день тут со мной ругаться – того пустил, этого пустил? Что я могу сделать? Я тебе только говорю – такое уж правило. А дальше решай сам.

Ну, тогда мы с Раджу пошли на улицу. Переглянулись. Вслух никто из нас не хотел ничего говорить, и так понятно. Так что Раджу хлопнул меня по спине, а я его по плечу, и мы пошли к киоску, где наливали сироп со льдом, и взяли себе апельсинового. А потом вернулись на работу: он – красить дома, а я – в свою электромастерскую. У меня от этой работы запястье болит и большой палец. Но сироп со льдом был вкуснейший.

· Физрук ·

В суде по своему предположительно последнему делу Физрук выступает против фальсификатора: этот человек продавал в местные моллы поддельные кроссовки «Найки» и «Адидас». Его имя – Азад – Физрук читает со шпаргалки перед выходом к свидетельской трибуне.

Подозрительный у этого человека вид, думает Физрук. Что-то слишком новая у него одежда. Волосы уложены гелем. И глаза подведены, что ли? Может быть. Физруку говорили, что это фальсификатор товаров, аморальный человек, подрывающий национальную экономику и заслуживающий тюрьмы. С таким обвинением его и привели сегодня в суд.

– Где вы брали товар? – спрашивает судья.

– Господин судья! – начинает Азад. – Поверьте, меня подставили. Я даже не…

– Где? – перебивает судья. – Или хотите в тюрьму попасть?

– Я не понимаю, о чем вы, господин судья, – возражает Азад. – Я только возил то, что мне хозяин велит, я не знаю, там на самом деле настоящая кожа или фальши…

– Кто выдвинул обвинение? – перебивает раздраженный судья.

Юрист показывает на Физрука, Физрук выходит давать показания. Рассказывает: купил туфли за восемьсот рупий, а