Ночь с Каменным Гостем - Антон Леонтьев

– Что, вы обнаружили смазанный отпечаток на скальпеле из квартиры Лаймы Бареевой? Идет идентификация? Отлично, я сейчас буду у вас!

Бросив Мареку: «Сиди здесь и продолжай сортировать дела!» – Кранах выбежал из кабинета. Стажер пожал плечами – что поделать, если ему попался такой шеф. Начальство, как известно, не выбирают. Молодой человек активировал на компьютере «Тетрис» и принялся играть. Сортировка занудных дел может и подождать.

Через пять минут Кранах был в судебно-медицинской лаборатории. Молодая женщина с короткой стрижкой объяснила:

– Это – три фрагментарных отпечатка большого пальца одного и того же человека. Я уже загрузила их в компьютер, он пытается составить из них единый узор, и, если нам повезет… Кстати, это правда, что почерк субъекта, оставившего надпись кровью на месте убийства, идентичен почерку Вулка Сердцееда?

Кранах, сделав вид, что не услышал вопроса, прильнул к экрану компьютера. Фотографии папиллярных линий сменялись с огромной скоростью. Напряжение нарастало.

– Судя по всему, совпадений не найдено, – сказала женщина-эксперт, и в этот момент картинка на дисплее замерла, высветив два отпечатка: один исходный и другой – найденный в базе данных. Красные буквы в верхней части экрана гласили: «Совпадение найдено», а небольшие штрихи в узоре линий указывали идентичные места.

– Великолепно, – произнесла эксперт и всмотрелась в экран. Ее лицо внезапно нахмурилось. – Хм, это крайне странно…

– Кто он? – спросил в нетерпении Кранах. – Ну что вы медлите, черт побери!

Женщина недовольно посмотрела на него – Кранах был известен как грубиян. Он даже как следует трахнул одного из экспертов, который слишком долго, по его мнению, делал анализ волокон, найденных на месте преступления.

– Наверняка ошибка, – произнесла до крайности удивленная эксперт. – Такого быть не может, отпечатки идентичны!

Кранах выхватил «мышку» и нажал на семизначный номер, указанный под надписью «Совпадение найдено». Раскрылась страница с фотографией человека, которому принадлежал отпечаток, и с краткой информацией о нем.

Инспектор жадно всмотрелся в фото, и эксперт увидела, как желваки заходили на его скулах.

– Это что, идиотская шутка? – спросил он, отшвыривая «мышку». Та соскользнула со стола и повисла в воздухе. – Вы что, начитались глупых статей и решили разыграть меня?

Женщина заявила:

– Инспектор, я никогда не шучу подобным образом, тем более что сегодня не первое апреля, а второе ноября!

Кранах уставился на лицо человека, которому принадлежали три фрагментарных отпечатка большого пальца на скальпеле. На него смотрел самодовольный коренастый тип, абсолютно лысый, с мощными плечами и удивительно красивыми глазами цвета крепкой чайной заварки.

– Вообще-то программа ищет отпечатки исключительно среди живых правонарушителей, но я по вашему же требованию задала расширенный поиск, который охватывает и отпечатки пальцев умерших преступников, и вот результат, – прошептала эксперт. – Боже мой, но если это так, неизбежен вывод, что…

Она в потрясении замолчала.

– «Вулк Климович», – прочитал имя обладателя отпечатка инспектор Кранах. – «Расстрелян по приговору Верховного Суда 25 декабря 1985 года».

Эксперт увидела, как Фердинанд Кранах с такой силой сжал кулаки, что костяшки пальцев побелели.

– Вулк, ты не обманул, – произнес он глухим голосом. – Ты вернулся из ада. Но это не помешает мне найти тебя и убить – на этот раз навсегда! О, Вулк…

Княжна Зинаида Валуйская

О том, что наш род проклят, мне было известно с самого детства.

Я появилась на свет в первые секунды нового века – 1 января года 1901-го. Мой брат-близнец Николя, родившийся за шесть минут до меня, принадлежал к прошедшей эпохе, ибо увидел свет в последние минуты 31 декабря 1900 года, и нас разделяло, по сути, целое столетие. Произошло сие знаменательное событие в бывшей царской резиденции бывшей столицы бывшей моей родины.

Моя матушка, княгиня Зинаида Осиповна Валуйская, она же графиня Синеокова-Палей, веселилась до упаду на балу, который в Зимнем дворце давала императорская чета. Появление нового отпрыска планировалось на середину февраля, однако в дело вмешалась судьба, и в результате преждевременных родов мой брат и я стали теми немногочисленными детьми, которые родились в резиденции русских венценосцев. Обычно подобной чести удостаивались дети царской четы – и вот удостоились мы, последние из рода князей Валуйских.

Матушка рассказывала, что после очередного полонеза, около половины двенадцатого, почувствовала легкую дурноту и покинула залу, в которой проходило торжество. Она и представить себе не могла, что через несколько минут подарит нам жизнь. Она уселась в глубокое кресло, обитое пурпурным бархатом, и поднялась из него, когда разрешилась от бремени. К ее счастью, на торжествах присутствовало несколько именитых врачей, которые взяли под свой контроль наше рождение. Мучиться матушке не пришлось, мой брат увидел свет под развеселую мелодию венского вальса Штрауса-сына, я же огласила мир криком, который слился с тысячекратным «ура», ворвавшимся в окна дворца с улиц Петербурга. Матушка ни на секунду не потеряла присутствия духа; императорская чета, узнав о столь знаменательном событии, имевшем место под крышей их родового гнезда, почтила нас своим визитом, и я была представлена последнему российскому императору и его супруге раньше, чем кто бы то ни было, – в возрасте неполных пятнадцати минут. Говорят, что глаза императора наполнились слезами, и он с умилением сказал, что я до чрезвычайности похожа на его дочь Татьяну. Их величества стали нашими крестными родителями – нас крестили в домовой церкви имения Валуево на Рождество. Золоченые, устланные драгоценным соболем сани с царским вензелем доставили матушку и нас во дворец на Мойке, нашу петербургскую резиденцию. Матушка все сожалела, что ее супруга, моего батюшки, не было дома – он находился с дипломатической миссией в Персии и вернулся только в середине месяца.

Узнав о рождении сына и дочери (хотя врачи уверяли родителей, что на свет появится один-единственный ребенок), он телеграфировал на радостях: «Мы назовем ее честь тебя!» Таким образом я и стала Зинаидой, хотя матушка желала звать меня Татьяной, в честь царской дочери.

Впрочем, князья Валуйские никогда не пытались угодить порфироносным особам – хотя бы потому, что мы сами происходим из царского рода. Нашим славным предком являлся не кто иной, как магометанский пророк Мухаммед: в отличие от множества владетельных династий Старого Света, в том числе и Романовых, чья родословная прослеживалась в основном до Средних веков, корни нашего генеалогического древа уходили в незапамятные времена. К нашему роду принадлежали эмиры, калифы и султаны, чьими именами пестрят сказки «Тысяча и одной ночи».

Великий Валуй-мурза попал во время осады Казани в плен к царю Ивану Грозному; государь был готов даровать ему живот, потребовав, однако, перейти в православие и сделаться его верным вассалом. Мой пращур после тяжких раздумий согласился отречься от веры предков; в церкви в Архангельском, где его крестил сам патриарх, в ту самую секунду, когда вода из купели окропила чело Валуй-мурзы, раздался голос с небес, который предрек, что будет весь его род проклят за измену Аллаху и Магомету, и найдет смерть каждый из старших сыновей еще до того, как достигнет двадцати пяти лет.

Никто не знал, правда это или нет, однако на протяжении последующих трехсот с лишним лет почти каждый старший сын в нашем роду умирал, так и не отпраздновав двадцать пятый день рождения – кого-то забирала страшная болезнь, иного уносил несчастный случай, кто-то пал на поле брани или стал жертвой отравления. Это, впрочем, не помешало Валуйским с каждым годом богатеть – один из них был наперсником Петра Великого и строил Петербург, его дети и внуки сделались незаменимыми советниками при дворе мудрой Екатерины и щеголя Александра.

К середине девятнадцатого века наш род считался самым богатым в стране, а стало быть, и во всей Европе. Даже императоры не обладали такими богатствами, которые находились во владении князей Валуйских. Одних дворцов была дюжина, а драгоценности хранились в четырех огромнейших сундуках, каждый из которых с большим трудом поднимали три дюжих мужика. Мой прадед принимал у себя в Валуеве поэта Пушкина, который черпал там вдохновение, прогуливаясь по «русскому Версалю».

Мой дед, князь Осип Григорьевич, потерял двух сыновей (одного сбросила лошадь, и он разбился насмерть, а другой утонул в пруду). Единственной наследницей всех богатств и титула осталась моя матушка – незадолго перед смертью дед лично просил императора Александра позволить матушке именоваться княжной Валуйской и после замужества и передать титул детям: он не хотел, чтобы наш род угас. Личным распоряжением императора сие было разрешено.