Интуиция. Как понять, что чувствуют, думают и хотят другие люди - Николас Эпли

У каждого из нас уникальная сфера компетентности, но все мы эксперты в одном вопросе, который нам очень близок и дорог. Этот вопрос или проблема – мы сами. Мы каждый день живем, работаем и спим с самими собой. Мы знаем, как выглядим по утрам, что чувствовали вчера, что делали пять лет назад. Мы знаем, что в этих брюках наши бедра выглядят лучше, чем в тех, что мы привлекательнее большинства наших друзей, но все-таки не в такой хорошей физической форме, как хотелось бы. Никто в мире не знает о нас столько, сколько знаем о себе мы сами. Это обстоятельство помогает объяснить, почему вам, возможно, так трудно понимать то, что о вас думают другие.[160]

Вернитесь к главе 1 и подумайте об открытиях, описанных в ней. Рассказывая об экспериментах, в которых мы просили добровольных участников спрогнозировать, насколько привлекательными сочтет их представитель противоположного пола, посмотрев на их фотографии. Точность таких предсказаний катастрофически низкая. Отчасти потому, что ваши экспертные знания о самих себе приводят к тому, что вы оцениваете себя с пониманием более мелких деталей, чем другие люди. Вы знаете, что ваша левая бровь растет немного не так, как надо, и что ваше сложение хуже, чем нормальное, и что улыбка у вас не совсем ослепительная и заразительная. Действительно, когда мы просили наших добровольцев письменно предположить, как оценит их внешность посторонний человек, они включали в описание мелкие детали и особенности, которые можно рассмотреть только что под микроскопом. В числе таких подробностей и особенностей были «отсутствие макияжа», «рот (во всяком случае, губы), кажется, немного великоват», «я здесь улыбаюсь не так широко, как обычно». В число подробностей входили даже «сексуально привлекательные руки». Разумеется, никто не в курсе, насколько широко вы обычно улыбаетесь, и я даже не знаю, что такое «сексуально привлекательные руки».

Конечно, не знакомые с вами люди знают о вас намного меньше и потому не могут заметить все ваши «изюминки». Они смотрят на вас через оптику, обеспечивающую более широкий обзор (это оптика новичка), и оценивают вас в общем и в сравнении с другими людьми. Когда мы просили участников эксперимента записать впечатления, которые произвели на них фотографии, они отметили наиболее общие, устойчивые и целостные черты, а не мелкие подробности. Они писали: «очень тонкий», «белая девушка», «вес и рост – средние», «довольно дружелюбный», «метросексуал», «человек со странностями».

Понимать, что о вас думают другие, необходимо. Для этого нужно применять ту же оптику, которой пользуются они и снять дающие микроскопическое видение линзы, через которые вы рассматриваете себя. Помните: вас оценивают в сравнении с другими людьми, в общем и целом, а не с тем, какими вы были в прошлом, или на основании ваших мелких деталей. В том же эксперименте мы просили одну группу людей подумать о себе в общих категориях, с позиции человека, рассматривающего их фотографии в будущем, скажем, через три месяца после эксперимента. По сравнению с кошмарно низкой точностью первоначальных предсказаний (она не превышала точность случайных, сделанных наугад) на этот раз мы получили более точные прогнозы (показатель точности составил 0,55). Наши добровольцы не достигли идеальной точности, но стали настолько точны, насколько может рассчитывать любой человек, занимающийся чтением чужих мыслей. Чтобы понять, как вы выглядите в глазах других людей, необходимо посмотреть на себя через те же линзы, через которые вас рассматривают другие.

Проблема экспертных знаний – один из многих примеров ошибок, проистекающих из проецирования собственных мыслей на других людей. При этом мы предполагаем, что другие знают, думают, чувствуют то же самое, что и мы, и верят в то, во что верим мы. В некоторых ситуациях и на некоторых людей мы проецируем сильнее и чаще, чем на других. Чем меньше мы вникаем в мысли другого, тем сильнее заполняем лакуны нашими собственными мыслями, и т. д. Консерваторы и либералы не знают, что думает «средний» человек или как проголосовали бы избиратели, не пришедшие на выборы. Но спросите тех же консерваторов и либералов о взглядах их соседей, родителей, супругов – и, скорее всего, в их ответах обнаружится существенно меньший эгоцентризм. Следовательно, проблема оптики приобретает бо́льшие масштабы по мере того, как мысли других людей оказываются все более неизвестными.[161] Понимание этой закономерности позволяет объяснить одновременно и проблему электронной почты, и проблему Бога.

Начнем с электронной почты. Тональность наших устных сообщений зависит не только от того, что мы говорим, но и от того, как мы это говорим. Один и тот же комментарий о чьих-то «роскошных волосах», «большом вопросе» или «блестящей идее» может быть воспринят и как комплимент, и как оскорбление в зависимости от интонации или ухмылки на лице говорящего. В ящике электронной почты этих нюансов нет, хотя сообщения и не так безэмоциональны, как передача романа азбукой Морзе. И все равно электронные сообщения практически не передают нюансы того, как это сказано, что делает их более двусмысленными и создает простор для эгоцентризма по сравнению с устным разговором.

Рассмотрим эксперимент, который высвечивает проблему оптики в таких двусмысленных сообщениях. Мои сотрудники и я попросили одну группу добровольцев написать по два разных предложения по 10 темам, одно серьезное, а другое – саркастичное.[162] Темы мы быстро набросали во время короткого «мозгового штурма» – еда, машины, Калифорния, ухаживания и кинофильмы. Потом мы попросили каждого добровольца передать написанные сообщения другому человеку. В одном случае добровольцы посылали сообщение по электронной почте, в другом – по телефону. Полученные результаты совершенно соответствовали проблеме оптики. Как можно увидеть на приведенном на следующей странице рисунке, добровольцы, отправлявшие сообщения, предполагали, что могут общаться через электронную почту так же хорошо, как и по телефону (в обоих случаях точность передачи сообщений составила примерно 80 %). Однако для получателей картина была иной: телефон давал гораздо бо́льшую ясность, чем по мейлу. В частности, сарказм в письменных сообщениях «не читался».

В конце эксперимента мы попросили получателей угадать, сколько сообщений они истолковали правильно. Получатели сочли, что отлично справились с делом, и истолковали правильно 9 из 10 предложений, независимо от того, были они получены по телефону или по электронной почте. Очевидно, что средства связи вроде электронной почты и Twitter создают благодатную почву для неправильной интерпретации сообщений. Отправители при этом уверены, что сообщают свои мысли и чувства ясно, потому что знают, что хотят сказать. Получатели же не могут точно уловить то, что до них хотят донести, но уверены в том, что точно интерпретируют суть посланий. И отправители сообщений, и их получатели изумлены тем, насколько наивной может быть другая сторона.

По мере усиления двусмысленности, генерируемой условиями, в которых вы пытаетесь понять чужие мысли, возрастает и степень влияния вашей точки зрения. Если вы действительно хотите понять коллегу, конкурента или ваших детей, не полагайтесь на современные средства связи, которые дают вам всего лишь современный вариант теста Роршаха относительно другого человека. Twitter не позволяет другим пользователям понять глубину ваших мыслей и широту ваших взглядов, он лишь подтверждает чужие предположения о том, что вы – человек весьма недалекий.

Итак, отправители слали свои серьезные и саркастические сообщения получателям электронной почтой или по телефону. В последнем случае получатели различали серьезность и сарказм сообщений лучше, хотя отправители были уверены, что одинаково хорошо общаются с помощью обоих средств связи. При этом, общаясь по электронной почте, и отправители и получатели были уверены, что прекрасно понимают друг друга.

Теперь перейдем к другой проблеме – проблеме Бога. Предмет, о котором вы говорите, может порождать такую же двусмысленность, что и средство связи. Вам не надо полагаться на собственные убеждения для того, чтобы знать, что Барак Обама – либерал, а Джордж У. Буш – консерватор. Оба политика выражают свои убеждения громко и ясно, обоих идентифицируют с либеральной и консервативной партиями, и другие люди могут сказать вам, что Обама и Буш – либерал и консерватор, соответственно. Убеждения этих политиков сравнительно очевидны. То же самое происходит с вашей женой или вашим мужем, с вашими друзьями, вашими детьми и вашими соседями, отвечающими на вопросы. Но чем неохотнее другие делятся с вами своими мыслями, тем больше эти мысли становятся для вас лакуной, на которую вы проецируете свое собственное восприятие.