Неофит - Гай Смит

Он оцарапал мальчика до крови и бросился было бежать, осознав свою слабость, но Салли Энн остановила его, велела принять бой, потому что прекрасно знала, что сделает Джоби. Она хотела, чтобы кто-то умер, и единственной возможной жертвой был этот разъяренный кот. Ею овладела извращенная жажда крови, столь сильная, что она еле сидела в своем укрытии, вызывая каждый удар Джоби силой собственной воли, направляя лезвие топора на тощую шею животного, добавляя собственную силу. Она беззвучно завизжала от восторга, покатила отсеченную кошачью голову к палачу. Посмотри, что ты натворил, Джоби… как и в тот раз!

О Боже, это было ужасно. И вместе с тем так великолепно, так возбуждающе, сознание того, что она может убивать, делать все, что пожелает. Она заставляет других делать это, чувствует, как они реагируют, подчиняются ей. Убей… убей… разруби на куски. Марионетки, настоящие живые марионетки, которыми она может управлять так, словно держит в руках проволочки, лишает их собственного сознания, заменяя его на время своим. И марионетки даже не подозревают. Она может делать это снова и снова. Иногда собственное могущество путало Салли Энн, но постепенно она привыкла, приучилась, как пользоваться им.

Впервые она испробовала свои силы на бродячей собаке с задранным хвостом, помесь колли. Собака украдкой бродила в субботней городской толпе покупателей. Салли Энн выбрала ее, проследила за ней взглядом, определила ее направление. Собака знала, как переходить дорогу — ее когда-то научили пользоваться переходом, она чувствовала, что может безнаказанно переходить по полосам, нанесенным на асфальт. В других же местах она стояла на краю тротуара, ожидая подходящего момента, затем бросалась через проезжую часть, когда в потоке машин образовывалась брешь. Салли Энн силой внушения заставила ее пройти вверх по улице, остановиться у магазина "Вулвортс" и помочиться на стену; затем она привела собаку назад. Та хотела было воспользоваться переходом, но Салли Энн вся напряглась, не спуская с нее глаз, и притянула ее силой внушения; дворняга неуверенно подошла к ней, ее брюхо почти терлось о мостовую.

Хочешь перейти дорогу, да? Собака слегка вильнула загнутым хвостом. Тогда иди… сейчас!

Собака тут же бросилась вперед, глядя прямо перед собой, уставившись на красный почтовый ящик, свою конечную цель, это было следующим местом, где она должна помочиться.

Салли Энн внутренне приготовилась к визгу тормозов и скрежету шин. Этот шум резанул по ней, от ослепляющей боли она откинула назад голову, перед глазами у нее взорвались цветные огоньки. Шум, казалось, истощил ее умственно и физически, ей пришлось ухватиться за мусорный ящик, чтобы не упасть. Она почувствовала удар.

Первым собаку ударил красный "Фиат", сломал ей заднюю ногу и отбросил скулящее животное под колеса самосвала, груженого песком и гравием. Одно из передних колес переехало собаку, оставив после себя на асфальте расплющенное животное, напоминающее рисунок, вырезанный ребенком; раздавленная масса, истекающая кровью; пасть, вернее, ее очертания, широко раскрыта в последнем мучительном крике.

Собралась толпа, заплакал ребенок. Салли Энн почувствовала легкое головокружение, как будто она плыла по воздуху и смотрела сверху на эту кровавую сцену. Она перестала думать, инстинктивно расслабилась, как будто ее обучил этому какой-то гуру. Она глубоко вдыхала, медленно выдыхая, ожидая, когда ее мозг и тело вновь оживут, когда истраченная сила будет заменена — словно шло переливание крови в мозгу. Минута, может быть, две, и она перестала держаться за мусорный ящик, спокойно ушла прочь с места происшествия. Это ведь была всего лишь бродячая собака, может быть, ей так даже лучше — умереть. Никто не станет искать ее.

Но это мог бы быть ребенок! Господи, мог! Волна головокружения охватила ее, но она сбросила ее, снова взяла Себя в руки. Возбужденная, испуганная. Это не мог быть ребенок, потому что она этого не хотела, ведь выбор делает она. Разве не так?

Она еще долго пряталась в зарослях лавра после того, как Элли Гуд ушел, пройдя в метре от нее, плача, потому что нога у него болела и кровоточила в месте, где ее оцарапал кот. Она еще долго сидела в своем укрытии после наступления темноты, полностью осознав, что в тот последний раз это был ребенок — Тимми Купер!

Она хотела, чтобы Джоби убил его садовым ножом, она заставила его сделать это, не веря на самом деле, что способна на такое, пока не было слишком поздно.

Сначала она намеревалась просто немного пошалить, не замышляла ничего серьезного, просто заставляла Джоби думать о ней, вызывала у него эрекцию, приводившую его в замешательство. Но этот глупый мальчишка, Тимми Купер, постоянно мешал ей своими дурацкими подначками, отвлекал ее мысли, направляя на себя ее гнев. Она увидела, как Джоби поднял руку и отвел ее назад, она сосредоточила на его руке все свои мысли, одновременно выделив из толпы Тимми Купера, связала эти две точки между собой. Ее ярость вспыхнула, превратившись в зигзагообразную молнию, которой нужна была земля, и проводником стал Тимми Купер.

Ужас охватил ее, когда она увидела, что произошло; она резко направила свои мысли на летящий нож, попыталась отвести его в сторону — но было слишком поздно. Она даже не смогла закрыть глаза, чтобы не видеть удара, ей пришлось перенести это мучение, жгучую боль в области черепа. Странно, но она не испытывала чувства вины: был физический шок, но раскаяния не было. Какое-то чувство, напоминающее оргазм, — оно все не кончалось и не кончалось.

Джоби был ее, она могла заполучить его в любое время, но внезапно внешние факторы разрушили ее планы. Она могла легко направить Джоби на Элли, пока у него в руках был топор, с которого капала кошачья кровь. Но тогда бы она потеряла его, потому что его бы посадили в тюрьму, может быть, навсегда. Так что мальчишка ушел невредимым. Она найдет способ, как разделаться с ним, чтобы вина не упала ни на нее, ни на Джоби. Она поборола в себе импульсивный гнев.

А потом эта сучка, шлюха Харриэт Блейк появилась на пороге дома Джоби. Ее, конечно, послали они, противостоящие ей силы зла, которые пытались одержать верх в Хоупе. Харриэт Блейк была соперницей, и на этот раз Салли Энн нельзя было отступать, нельзя было сдерживать силу, пульсирующую в ней.

Она знала, что происходило в спальне Джоби той ночью, извиваясь в собственной постели, как будто сама участвовала в совокуплении, каждый толчок причинял ей новые страдания. Она должна была отомстить; она не могла ждать, она сразу же начала направлять свою необъяснимую силу, иссушая себя с такой яростью, что ее обнаженное тело все покрылось испариной от изнеможения. Такое было еще неведомо ей, потому что на сей раз у нее не было оружия, только она сама. Салли Энн собрала всю свою душу в эту губительную силу. Она знала, что должна делать: убрать эту женщину из дома Джоби, отправить ее в состоянии транса в собственный дом; она почувствовала, когда Харриэт ушла, выждала время; мучительное ожидание, во время которого ревнивая ярость Салли Энн повисла в вакууме зла, с каждой секундой подрывая ее силы, но не ее решимость. Она подготовилась к тому, что должно было произойти — к убийству; тетива лука натянута туго, мышцы болят от напряжения. Давай! Стрела смерти была выпущена.