Секс, любовь и сердце психотерапия инфаркта - Александр Лоуэн

Можно размышлять о том, какая связь существует между яростью и заболеванием сердца, или почему подавленная злость так вредит сердцу. Злость — реакция конструктивная, не исключающая сердечности и любви. Ярость содержит элемент ненависти. Когда мы выражаем злость, мы показываем, что данный человек нам не безразличен, и что мы стремимся модифицировать отношения с ним для того, чтобы вновь можно было ощущать и выражать любовь и дружбу. Мы не злимся на людей, которые не много для нас значат, так как, когда их поведение нам неприятно, мы можем просто уйти.

Один из моих пациентов получил опыт позитивного аспекта злости. Он женился из-за чувства одиночества. Жена, в свою очередь, вступила в этот брак, отягощенная разочарованиями предыдущего замужества. Из-за этих причин их связь так никогда и не расцвела, и мой пациент страдал от депрессии. Он избегал этой напряжённой ситуации, полностью отдаваясь работе. Он подавлял огромную злость, которую никогда не выражал. Он испытывал чувство вины, а его ощущение собственной ценности было настолько малым, что он не смел добиваться любви. Потребовался год терапии для того, чтобы вызвать на поверхность его злость. Напряжение в его мышцах было огромно, пропорционально подавленной злости. Надо было освободить большую часть этого напряжения для того, чтобы он мог установить контакт с собственными чувствами. Потребовалось также провести кропотливый анализ, чтобы освободить его от чувства вины, для того чтобы он смог понять, как поведение матери вызвало его проблемы Она развелась с его отцом из-за того, что он не оправдал её надежд. Мой пациент стал её "служащим".

Когда его злость впервые вышла на поверхность, он хотел превратить мой кабинет в руины. Я попросил его ударять по мату в позиции стоя, что позволило ему освободить часть гнева без травмирования себя и окружающих. В течение нескольких последующих месяцев, в процессе очередных сессий, он разряжал свою злость ударами по мату. Однажды он сказал, что разозлился на жену. Она вернулась домой ночью и начала смотреть телевизор. Он сказал ей, что если она хочет смотреть телевизор, а не быть с ним, он выйдет. Я не знаю, как происходила эта ссора, но знаю, что той ночью они занимались сексом, это случалось с ними редко, и, по мнению пациента, получилось у них тогда прекрасно.

В течение многих лет я слышал от своих пациентов множество рассказов, из которых можно было сделать вывод, что чистая борьба между партнёрами в соединении с откровенным проявлением злости, часто заканчивается половым актом. В то же время, не выраженная злость постепенно разрушает сексуальную жизнь. Проявленная злость открывает сердце, как бы посылая сообщение: "ты мне не безразличен". Но если злость останется подавленной, она превращается во враждебность и холодность.

Человек, холодный дома и страдающий от чрезмерной активности на работе, напоминает описание поведения типа А. Он реагирует на любой конфликт и критику так, как будто они угрожают его чувству безопасности и собственной ценности. Он занимает защитную позицию, которую скрывает за псевдоагрессивностыо. Курируя такого пациента, Фридман старается помочь ему осознать его напряжённость, чрезмерную активность и компульсивное стремление к достижениям. Он показывает, что этот, фактор, подавляющий творчество, не позволяет человеку в полной мере развивать чувство собственной ценности. Ограничение чрезмерной активности в процессе терапии расслабляет пациента и снижает стресс, отягощающий сердце. Такой метод, однако, не затрагивает хронических мышечных напряжений, от которых страдает чрезмерно активный пациент, и, таким образом, не достигает источника проблемы.

Этим источником является любовь. Стрессы, связанные с ней, действуют на человека прежде всего дома. На работе они могут быть достаточно сильными, но с ними можно справиться, если человек имеет безопасную, длительную и полную любви связь. В семье в связи с недостатком любви возникают стрессы, которые оказывают очень сильное влияние на сердце.

Я знаю это из собственного опыта. Жена часто жаловалась мне на враждебность, с которой я отношусь к ней, а я каждый раз отрицал это. Я утверждал, и это было правдой, что люблю её, но мне не нравилось её нежелание выражать ко мне безусловную любовь. Временами, когда я обижал её каким-либо замечанием, а затем выяснял, что это произошло нечаянно, она отдалялась от меня или угрожала разводом. Эта угроза вызывала во мне ужас, н я осознавал, что во мне живёт глубокий страх того, что она меня бросит. Отвержение с её стороны было очень болезненным для меня, что вызывало дополнительную враждебность по отношению к ней. Но я не мог чувствовать злость в связи с её желанием оставить меня, как если бы я причинил ей боль. Мы травмировали друг друга критическими замечаниями. Я чувствовал себя подавленным, когда она оскорбляла меня, указывая на мои слабости или упущения. Я чувствовал, что она относится ко мне как мать, которая то восхищалась мной, а то давала понять, что я не исполняю её ожиданий. Когда я обратил на это внимание жены, она сказала, что относится ко мне так, как если бы она на самом деле была моей матерью.

Моя проблема, как я вижу это сейчас, заключалась в том, что я не чувствовал собственной враждебности. Когда она оскорбляла меня, я принимал защитную позицию, что только углубляло враждебность. Но как я мог выражать враждебные чувства по отношению к человеку, которого я любил, и любви которого желал? Это могло бы лишить меня её любви. В этой ситуации я ощущал себя пойманным в ловушку. К счастью, я не впал в панику и не стал жёстким в самообороне. Вместо этого я старался познать собственные чувства. Я плакал, осознав глубокую печаль. Я почувствовал тоску по безусловной любви, к которой я так отчаянно стремился, и злость от того, что я никогда её не получал. Я отдал себе отчёт в том, что я не хочу больше жить в состоянии амбивалентности. Если я не мог получить любовь, к которой я стремился, я вынесу эту боль и уйду. Я не останусь в ловушке, а обрету свободу.

Свобода означала аутентичность (подлинность). Я не мог больше играть в игру "ты меня ранишь, и я тебя тоже" Я решил, что не позволю жене оскорблять меня по какому бы ни было поводу. Я имел свои слабости, а она свои. Когда она критиковала меня, она становилась моей матерью, и я ощущал злость независимо от того, была ли её критика справедливой или нет. Чаще всего она была обоснованной. Но, кроме прочего, я не хотел дать жене право высказывать её таким способом, который бы меня унижал. Однажды вечером во время одной из наших ссор моя злость разыгралась настолько, что я сказал жене, что ударю ее, если она будет критиковать меня таким образом. Злость была настолько сильной, что мне было всё равно, что станет с нашими отношениями. Когда человек на самом деле зол — он не чувствует страха. Но это не разрушило наш брак. С удивлением я отметил, что жена отреагировала на этот взрыв злости позитивно. А я обрёл чувство свободы. Освобождение от негативных чувств дало мне такую лёгкость, что я осознал, с какой огромной тяжестью жил до сих пор.

Я верю, что все мы стремимся к свободе, к тому, чтобы нас любили безусловно, к тому, чтобы свободно отдаваться в любви и сексе. Однако переживания детства часто становятся преградой к этому. Моя злость на мать за унизительные вещи, которые она себе позволяла, была подавлена. Я вспоминаю случай, когда мне было три года. Она грубо обходилась со мной во время одевания, и я начал бить её кулаками. Она повернулась ко мне и повышенным тоном сказала: "Как ты можешь бить собственную мать?" Я так испугался, что никогда в своей жизни уже никого не ударил, разве что в самообороне. Слова и позиция матери внушили мне, что ударить того, кого любишь — серьезное преступление. Я знал, что поддался и глубоко запрятал своё бунтарство. Что ещё может сделать маленький ребёнок? С того времени, когда я подавлял злость, я начал чувствовать нарастание сильного напряжения в верхней части спины и в области рук. Постепенно я становился типичным кандидатом на сердечный приступ — жёстким, заключённым в панцирь человеком со склонённой головой, сгорбленными плечами и ограниченным дыханием. К счастью, мне удалось избавиться от этого в процессе работы над собой, которую я опишу далее.

Я проходил терапию настолько интенсивную, что она позволила мне осознать свои напряжения в теле и связанные с ними опасения. Больше всего я опасался, что меня бросят родители из-за того, что я не оправдываю их ожиданий. В этом опасении был элемент паники, которую я старался не ощущать, удерживая тело в состоянии напряжения и жёсткости. Я также осознал глубокую печаль, связанную с утратой материнской груди в младенчестве. Это хорошо видно на моих первых фотографиях. Хотя я осознал эту печаль, я имел трудности с тем, чтобы заплакать. Плач означал бессилие и сломленность, по отношению к которым я испытывал сильное сопротивление. Оно проявлялось в жёсткости шеи и спины. Я интенсивно работал с телом, для того чтобы расслабить его настолько, чтобы иметь возможность расплакаться. Я выполнял специальные упражнения на заземление, для того чтобы укрепить ноги и чувствовать себя на них безопасно. Я освободил большую часть напряжения в верхней части спины, систематически ударяя кулаками в мат н выражая злость словами и голосом. (Я опишу это упражнение в 10 разделе). Хочу подчеркнуть, что для того чтобы достичь изменений, гарантирующих здоровье вашему сердцу, надо работать в равной степени как с телом, так и с психикой.