Битва за опиум - Джерри Эхерн

Он обернулся и на ковбойский манер сделал по мчащимся преследователям три выстрела. И тоже промахнулся. Но караульные поотстали, остановились и начали палить уже с толком.

Пуля вдребезги разнесла приборный щиток. Фрост опять выстрелил через плечо. Один из охранников осел в сугроб.

Переключив передачу, наемник выжал из трактора все, на что был способен двигатель — примерно тридцать миль б час. Сказать точнее разбитый спидометр не позволял. Но стрелка чудом уцелевшего тахометра уже плясала у красной черты.

Естественно, подумал Фрост: чересчур высокие обороты, предельное сжатие в цилиндрах, а снег вон какой глубокий… Хорошо еще, что трактор оборудовали широкими шинами.

Дождалась ли Сандра? Обещанные пятнадцать минут миновали уже давно. Если у девушки сдали нервы, придется бросить перегревшийся трактор и торопиться дальше на своих двоих. А по следу немедленно пустят собак, и тогда…

Фрост предпочел не додумывать эту мысль до конца.

Воображение бывшего филолога работало чересчур уж ярко.

Вдалеке послышался знакомый рокот. Фрост повертел головой и обмер.

От освещенного прожекторами, всполошившегося поместья стремительно мчались два снегомобиля, а еще три-четыре явно запускали моторы где-то подле большого дома.

По укатанной целине, тоскливо подумал Фрост, эти бестии делают больше девяноста миль. Значит, по глубокому снегу выжмут около пятидесяти…

Лесная опушка уже отчетливо обрисовывалась в световых лучах, когда Фрост различил гудение нового снегомобиля, но этот звук доносился из-за деревьев — оттуда, где, как выяснялось, исправно ждала его Сандра Линдсей. Ну и выдержка, подивился наемник, спрыгивая с трактора и бегом устремляясь вперед.

И все же пришлось немного задержаться. Слишком уж быстро нагоняли его первые две машины.

Фрост опустился на колено, тщательно прицелился, надавил гашетку своей CAR—15.

Ближайший вездеход летел всего в какой-то сотне ярдов от Фроста, слепя наемника фарой. Первый выстрел пропал впустую, но второй угодил точно. Снегомобиль потерял управление, завихлял, и мчавшийся по пятам собрат с маху врезался в него.

Ухнул взрыв. Бензобаки, судя по всему, были отнюдь не полны, и бензиновые пары воспламенились молниеносно.

Фрост зажмурился, чтобы не выжидать, покуда глаз будет заново привыкать к полумраку, потом повернулся и возобновил бег.

— Садись у меня за спиной и держись вовсю! — гаркнул он Сандре. Девушка подготовилась полностью: выкатила машину из укрытия, загодя завела, дала мотору хорошенько прогреться. Оставалось лишь включать передачу и уноситься прочь.

Фрост отпустил рычаг, крутанул рукоять акселератора. Едва не врезался в островок непонятных кустов. Но все же умудрился вырваться в чистое поле, и они помчались, точно бешеные. Наемник обнаружил выключатель фары, надавил, осветил заснеженную равнину.

Поглядел на спидометр.

Снегомобиль делал шестьдесят две мили в час. Даже сквозь шерстяную маску морозный ветер впивался в щеки тысячами жгучих иголок.

— Смотри, вон там, слева! — крикнула Сандра.

Фрост неловко — сторона была неудобной — оглянулся.

Остальные вездеходы и не собирались прерывать погоню. Сейчас они шли наискосок, пытаясь отсечь беглецов от шоссе и прижать к лесной опушке.

Фрост сбросил газ, круто забрал влево и, неожиданно для преследователей, пересек их собственный след, уходя в сторону всецело и совершенно неожиданную. Снегомобили завизжали тормозами, замешкались, потеряли несколько драгоценных для наемника секунд. Фрост правил теперь прямиком на запад, а на западе… На какое-то время капитан полностью выключил всякое мышление.

Белая равнина засияла, заискрилась, заблистала. Из-за туч выплыла полная луна. Невзирая на притемненные очки-“консервы”, защищавшие глаз от встречного ледяного ветра, Фрост был вынужден чуть сощуриться. Отраженный снегами свет едва ли уступал по силе дневному.

Наемник направил снегомобиль по сравнительно пологому взлобью, пролетел добрый десяток ярдов, подобно взмывшему с трамплина лыжнику, довольно жестко приземлился, раскачивая тело влево и вправо, стараясь удержать полугусеничную машину в равновесии. Давний опыт мотоциклетных гонок пришелся весьма кстати.

Позади начали взлаивать бившие короткими очередями штурмовые винтовки.

Развернувшиеся снегомобили быстро наверстывали упущенное. До ближайшего из них оставалось не более ста ярдов.

— Хэнк!

Сандра изо всех сил обняла капитана за пояс, прижалась к фростовской спине, спасая лицо от пронизывающего ветра.

— Не оборачивайся! Смотри вперед! Здесь… Что именно обреталось “здесь”, Фрост увидел сам, и уже не пытался оценивать расстояние между погоней и собою. Окончание фразы ускользнуло от его слуха, ибо мозг начал работать с лихорадочной четкостью.

Впереди, примерно в полумиле от беглецов, у подошвы склона, с которого они мчали сломя голову, простиралась гладкая, залитая лунным светом, дочиста выметенная ветром темная поверхность.

Лед.

Озерный лед.

А еще дальше — примерно посередине замерзшей глади, — угольно-черная лента воды, не тронутой недавним ледоставом. И тянется она относительно узкой полосой влево и вправо — насколько хватает взор.

Фрост заорал во всю глотку:

— Держись, малыш!

И повернул рукоять акселератора до отказа.

Вездеход заревел и выжал заложенные конструкторами девяносто миль.[8]

Склон остался позади. Снегомобиль разогнался, взлетел, перемахнул огромную полынью. Стукнулся о закраину с противоположной стороны и ринулся вперед, сделав темную водяную полосу раза в полтора шире, чем прежде: ледяная кромка не выдержала тяжелого удара и обвалилась в глубокую хлябь тремя секундами позже.

Услыхав громовой треск, наемник немедленно понял, в чем дело, убавил обороты и начал описывать широкую дугу, правой рукой беря CAR—15 наизготовку, а левой удерживая руль.

Передний снегомобиль, пассажир которого приподнялся и стрелял через плечо водителя, вылетел на лед и неминуемо преодолел бы полынью тем же образом, не обрушь капитан огромную, тридцатифутовой ширины, льдину. Человек за рулем понял это секундой позднее, чем следовало. Соскочить не успели ни сам он, ни сидевший позади стрелок.

Машина взмыла, пролетела ярдов десять и бултыхнулась в полынью, подняв целую тучу брызг.

Следующий вездеход отчаянно пытался отвернуть, но лишь погубил себя. Следовало выпрыгивать из седел, непроизвольно подумал Фрост, следовало положиться на толстую, многослойную зимнюю одежду и прыгать, рискуя вывихнуть руку или переломить ногу, но, по крайней мере, не ухнуть в озерные глубины…

Второй снегомобиль попросту потонул. Третий, водитель которого то ли опытнее был, то ли хладнокровнее, успел прибавить газу, развил чудовищную скорость и взлетел — но полынья оказалась чересчур широкой.

Ударившись о ледяную кромку, вездеход перевернулся, запрыгал, закувыркался и с грохотом обратился огненным комком. Взорвался бензобак.

Фрост затормозил окончательно.

Даже на этом, довольно приличном, расстоянии капитан увидел, как высунулась из черной воды конвульсивно сжимавшаяся и разжимавшаяся рука. Потом она погрузилась опять. Навеки.

Переключив передачу, Фрост подвел снегомобиль к негустой опушке елового леса и заглушил двигатель. Дыхание сделалось мелким и частым: Сандра Линдсей обнимала наемника за грудь со всей силой отчаяния.

“Или я просто перепугался до полусмерти?” — подумал Фрост.

Глава двадцать пятая

Фрост сидел у самого камина. Совершенно голый, зато старательно завернутый в три шерстяных одеяла сразу. Кроме одеял, его согревали несчетные слои бинтов и марли, положенные Сандрой на две поверхностных раны, которые наемник получил во время перестрелки в поместье. Когда и как — Фрост не запомнил. Внимание было полностью поглощено иным.

Он затянулся “Кэмелом” и рассеянно стряхнул колбаску наросшего пепла в угольное ведерко, стоявшее по правую руку, возле самой решетки. Невзирая на принятый горячий душ, ноги все еще мерзли. Фрост водрузил пятки на бронзовые перекладины и начал понемногу согреваться.

Той же цели исправно служил на две трети наполненный неразбавленным виски стакан, украшавший собою маленький ночной столик.

Фрост глубоко вздохнул, сделал изрядный глоток, опять затянулся, прикрыл веко. Шею ломило. Видимо, растянул какую-то мышцу — и весьма чувствительную.

По меркам северных мотелей, комнату сняли на божеских условиях: полный комфорт, ненавязчивое обслуживание, умеренная плата. Электрическая лампа была выключена, комнату озаряло только пламя, плясавшее в открытом очаге. Да еще тоненькая полоска света, пробивавшаяся из-под двери, ведшей в душевую.

Раздался тихий скрип, дверь отворилась, и в проеме возник силуэт Сандры. Девушка принимала ванну, пытаясь унять неприятный озноб.