Девушка с Севера.Невеста темного принца (СИ) - Шейн Анна

- О чем вы, леди Рэльс? – княгиня прекрасно знала, в чем дело. Кэтрин, как и любой избалованный ребенок, прибежала жаловаться матери на ужасную дикарку, которая вдруг дала ей отпор.

Но Каролина явно уже успела представить всю картину случившегося. В ней, разумеется, ее Кэтрин была невинной овечкой, которую злостно оболгали.

Бросаться с обвинениями в адрес Кэтрин было бы неразумно. Даже если ее мать будет точно знать, что она виновата - никогда этого не признает и будет отстаивать дочурку до последнего.

Мирне показалось, что куда правильнее будет сделать вид, словно она и не понимает, что чем-то уколола молодую графиню. Ей хотелось бы закончить знакомство с Рэльсами, причем поскорее. И вместо того, чтобы тратить силы на ссоры с ними - лучше уйти от конфликта и придумать, как избавиться от их сомнительной протекции.

- О чем я? О чем?! И вам еще хватает наглости спрашивать меня? – взревела Каролина, - по вашей милости теперь весь двор думает, что моя Кэтрин может быть связана с этим низким человеком! С этим бастардом!

- Я лишь сказала, что платье, которое на мне надето, прислал в подарок благородный господин… И что леди Кэтрин настаивала, будто платье адресовывалось ей! – Мирна точно помнила: имя графа ею не упоминалось, Каролина не может обвинить ее, пока не признает, что первая начала разбрасываться о княгине слухами, и сама (или это была Кэтрин, Мирна не знала наверняка) объявила всем, что подарок пришел от графа Фаулза, - и это правда. Неужели вы не помните тот наш спор? О том, что его прислал граф, я не говорила никому, кроме вас, леди Каролина, и вашей дочери.

Графиня Рэльс чуть ли не заскрипела зубами от злости и обиды. Ее же игра обернулась против ее дочери!

Вдруг Каролина вздрогнула, осознав: они не одни. Привычка не замечать слуг чуть не сыграла (или все-таки уж сыграла?) с ней злую шутку. Ведь эти тихие незаметные людишки все слышали!

- Мы приютили вас, приняли вас, и так вы отплачиваете за доброту? – графиня спешно сменила тему, схватила Мирну за локоть и выдернула из шатра, - о нет, милая, я не намерена это терпеть!

- Что вы делаете? Отпустите меня! – Мирну захлестнуло негодование. Может быть, она дикарка, может быть, она не знает законы двора и приличия так хорошо, как леди Рэльс, но нет сомнений – хватать кого-либо так грубо за руку и волочить куда-то... Это выходит за все рамки!

- Вы немедленно покинете праздник, - Каролина не ослабила напор. Наоборот, графиня, кажется, решила идти до конца, - и не появитесь ни на одном последующем, пока король не узнает о вашем отвратительном поведении и не примет по отношению к вам…

Каролина недоговорила. Мирна с силой выдернула руку и отпрянула в сторону. Ее обычно бледное лицо стало почти алым. Грудь ходила ходуном от тяжелого дыхания, в глазах горела искренняя ярость.

Сейчас она действительно напомнила дикарку.

Когда у нее появилась надежда, когда она выстроила план… Позволить графине Рэльс сейчас запереть ее в особняке – все равно что предать себя.

- Вы не посмеете, - прохрипела она и тут же повторила громко и решительно, почти крича, - не посмеете!

И не дав Каролине шанс снова схватить себя, Мирна резко развернулась и бросилась прочь.

Одинокая плакучая ива, возвышавшаяся над поляной на границе замковых земель, стала убежищем для Мирны.

Взобравшись на ее разбухшие и выпяченные из почвы корни, девушка прижала колени к груди, обняла саму себя и попыталась представить, что за пеленой этих длинных, увешанных листьями, словно бисером, ветвей, нет ни дворцов, ни особняков с их ужасными хозяевами. Что там простирается бескрайний могучий север. Высокие валуны, словно пальцы подземных титанов, разрывающие землю изнутри, высокие холмы, и кроющиеся в них озера с кристально-чистой водой, простые и грубоватые, но добрые люди, и легенды о богах и героях, пропитавшие воздух – как же всего этого ей недоставало!

Ей не хотелось плакать, не хотелось жалеть себя. В конце концов, сколько можно? Но… Во имя богов, почему ее жизнь трещит по швам? Почему одни люди, которые сожрать друг друга заживо готовы, живут припеваючи, а она, никого в жизни не обидевшая, потеряла все, а теперь сверх того получает новые тумаки от судьбы!

Внезапная мысль заставила Мирну вздрогнуть и виновато скукожиться. Никого не обижала? Княгиня вспоминала погибшего жениха и те письма, которые он ей писал, и которые лежали сейчас в одном из ее саквояжей. Письма, на которые она не ответила. Даже не удосужилась прочитать!

Ведь он был на войне, в авангарде войска. Ему наверняка нужна была ее поддержка, ее забота.

А она… Почему не отвечала ему? Из-за гордости? Из протеста?

Да нет. Самое отвратительное, что не отвечала она из глупости. Княгиня никогда не возражала против этого брака, и считала Вильяма хорошим человеком. Но ее тогдашнее ребячество, желание почувствовать себя большой и важной, науськивания подруг, уверявших, что девушка должна быть холодной и неприступной, привели Мирну к роковому решению.

Теперь Вильям мертв, а она осталась одна-одинешенька да еще с грузом вины на плечах.

Может… Может, она действительно заслужила все эти страдания.

Шорох листвы привел ее в чувство, а ощущение, будто кто-то пристально на нее смотрит, заставило княгиню поднять голову. Перед собой, впрочем, она никого не увидела, и уж решила, что ей показалось, как справа донесся тонкий голос:

- Что с вами, миледи?

Непонятно откуда возле Мирны появился мальчишка лет восьми-девяти в дорогом темном костюме с золотым узором на лацканах и рукавах, с игрушечным деревянным мечом, заткнутым за пояс, с лицом красивым и благородным, но взглядом добрым и открытым.

Княгиня нахмурилась, растерявшись. Дома она легко находила язык с детьми такого возраста, ведь знала множество легенд и сказок, но… Кто знает, какие правила есть при дворе по отношению к детям и общению с ними? Может, ей вообще нельзя с ними заговаривать!

Девушка успокоила себя доводом, что, будь дети под таким запретом, этот мальчик и не попал бы на праздник. Да и сам бы он не заговорил с незнакомкой, если бы таковы были правила.

- Вы плачете? – мальчик внимательно осмотрел ее красное лицо, чуть дрожащие алые губы и мокрые большие глаза. Мгновение он словно бы раздумывал, и вдруг с удивляющей решительность воскликнул, - если вас кто-то обидел – я с ним разберусь!

- Разберетесь?.. – рассеяно переспросила Мирна, и тут же удивилась самой себе, что разговаривает с ребенком на «вы».

Но он явно был высокого происхождения… Да и стоило видеть, с какой важностью, с какой неподдельной серьезности он обещал разобраться с ее обидчиком!

- Конечно! – он деловито кивнул, а глаза у него так и заблестели, - никто не смеет обижать прекрасных дам! И я, как настоящий джентельмен, постою за вас, - как бы в подтверждении своих слов он выдернул деревянный меч из-за пояса и неуклюже, но старательно пару раз ударил по воздуху.

Эта детская наивность и простодушие так понравилась Мирне, так ее развеселили, что она вмиг забыла о своих тревогах и чуть не рассмеялась в голос.

Но решила сдержаться. Видно было: ее собеседник относится к своим словам и намерениям серьезно.

- Я очень вам признательна, - сказала она, подгибая ноги и садясь на колени, чтобы говорить с мальчиком на равных, - но что если мой обидчик – другая дама?

Он застыл, опустил взгляд, раздумывая. А через секунду выдал заключение, от которого Мирна уж при всем старании не могла не засмеяться:

- Мне говорили, что защищать нужно прекрасных дам. А если дама кого-то обижает, то какая же она тогда прекрасная?

Меч, разговоры о долге джентельмена и такие глубокомысленные суждения о женщинах… Что ни говори: вроде такой маленький, а уже типичный мужчина!

- Но бить я ее, конечно, не буду, - поспешил уверить собеседник, простодушно улыбаясь Мирне в ответ на ее смех, и убрал свой меч обратно под пояс.