Наследник султана - Александра Селлерс

Наджиб и Самир сидели за столиком в западной части двора под крытой аркадой. Сэм болтал без умолку, а Наджиб слушал и кивал. Оба были одеты в длинные белые арабские рубахи простого покроя, с широкими рукавами. Розалинда замерла на мгновение, и ее тело пронзили острые воспоминания минувшей ночи.

Они заметили Рози только тогда, когда она неожиданно закашлялась. Сэм засмеялся и весело приветствовал ее. Наджиб улыбался, но глаза смотрели исподлобья.

Розалинда склонилась к Сэму и поцеловала его. Хотела поцеловать и Наджиба, но выражение его лица встревожило ее, и она ограничилась приветственной улыбкой. Слуга придвинул ей стул, налил кофе и подкатил столик с подносами.

— Мам, а я в платье, — серьезно проинформировал ее Сэм. — И папа тоже. В пустыне мужчины носят платья.

— Тебе очень идет, — сказала Розалинда. Есть что-то магическое в мужчине, одетом в арабское платье. И Наджиб, конечно же, не представлял собой исключения. — А откуда оно у тебя?

— Мне принесла Тахира.

Розалинда вопросительно взглянула на Наджиба.

— В такую жару это самая подходящая одежда, — сказал тот.

За едой разговор поддерживал почти исключительно Сэм. Он явно наслаждался всем, что его окружало — от жаркого воздуха и чистого неба до завтрака, который ему довелось разделить с двумя родителями. Розалинда с легкой тоской смотрела на его ласковую улыбку, адресованную Наджибу, и молила небеса о том, чтобы Наджиб оказался прав: Сэму лучше сблизиться с ним, даже при том, что вскоре, возможно, Наджиб исчезнет из жизни Сэма.

Она мимоходом сказала о пляже, и Наджиб заметил, что купаться лучше с утра, так как днем можно получить ожоги. После завтрака Розалинда надела купальник, и все трое отправились к заливу.

Такого пляжа Сэм еще никогда в своей жизни не видел. Розалинда сняла с него рубаху, он бросился к воде.

— Мама, вода теплая! — закричал он. — Совсем теплая!

И бросился в волны, позабыв обо всем на свете.

— Мне всегда казалось, что он побаивается воды, — сказала Розалинда. — Никогда бы не подумала, что все дело в температуре.

Маленькая бухта была отрезана от океана длинными скалистыми выступами. Отмель у берега протянулась примерно на два ярда; дальше было уже глубоко. Вода тихо плескалась у ног. Для купания это место было едва ли не идеальным.

Наджиб посадил Сэма к себе на спину и поплыл к скале, протянувшейся ярдах в двадцати. Розалинда плыла рядом. Сэм смеялся от восторга, крепко обнимая Наджиба за шею и доверчиво прижимаясь к нему лбом. Время от времени волна накрывала его, и тогда он отфыркивался, но совершенно ничего не боялся.

Розалинда лениво плыла вперед, размышляя о том, что будет делать с наследством. Здешний климат подходит Сэму. Но хорошо ли будет ему здесь без Наджиба? Не может быть никаких сомнений в том, что львиная доля радости Сэма вызвана его присутствием.

Сама она чувствовала то же самое.

Позднее, когда Наджиб показывал ей дом и окрестности, она спросила его:

— Что будет, если я не захочу сохранить за собой этот дом?

Они вошли в небольшой кабинет, окна которого выходили в другой дворик, к своему удивлению, Розалинда обнаружила компьютер, подключенный к Интернету, и несколько телефонных аппаратов. Это означало, что она может здесь работать и посылать переводы по электронной почте. Если захочет.

Только что Наджиб сообщил ей, что дом оборудован всем необходимым, поскольку в течение многих лет служил местом отдыха для многочисленных членов семьи, которые, естественно, нуждались в хорошо налаженной связи с внешним миром.

— Тебе не нравится дом? — буркнул Наджиб и взглянул на нее из-под нахмуренных бровей. Голос его звучал бесстрастно.

— Знаешь, наверное, мне было бы удобнее проводить отпуск где-нибудь во Франции, — отозвалась она. — Летать сюда очень дорого, и…

— Вы с Сэмом можете бесплатно пользоваться самолетами королевских авиалиний Бараката, — перебил ее Наджиб.

Розалинда заморгала от удивления.

— Бесплатно? Почему?

— Розалинда, мы скоро поженимся. В глазах посторонних мы уже женаты. Королевские линии Бараката обеспечивают бесплатными местами семьи Сотрапезников.

— О-о… Но это же не настоящий брак.

Рози и сама не знала, для чего сказала это. Наверное, чтобы посмотреть на его реакцию. Что ж, реакции она дождалась. Надж ответил с явным раздражением:

— Что нам еще нужно, чтобы считать его настоящим? Разве сегодня ночью мы не были мужем и женой?

Слова Наджа ожгли Рози огнем.

— Ты… — начал он, взяв ее за руку.

Дальнейшего Розалинда уже не услышала. Все ее существо устремилось навстречу его желанию. Она скользнула в его объятия и подставила губы его губам.

Наджиб намеревался оказать сопротивление. Намеревался объяснить ей, насколько бессмысленно продолжать то, чему накануне они не смогли противостоять. Но ее губы, распухшие за ночь, раскрылись в зовущем ожидании, и силы изменили ему. Губы сами по себе подались вперед и выпили всю открывшуюся перед ними сладость.

Сегодня утром Наджиб проснулся и почувствовал рядом с собой тепло тела женщины, испытавшей ночью глубочайшее наслаждение. Его тут же неодолимо потянуло к ней, ему захотелось разбудить ее и продолжить самое замечательное занятие в мире.

Он заставил себя подняться и покинуть комнату. Что хорошего может из этого выйти? Как ни крути, Розалинда предательница. Вероятно, она уже предала его, его родных. Очень возможно, что рано или поздно она станет причиной их краха. Но физическое влечение мутило его рассудок.

Случалось, что люди теряли царства, стремясь обрести любовь женщины. И Наджиб вдруг осознал, что впервые в жизни понимает этих людей — если их возлюбленные были похожи на Розалинду.

Несколько минут назад на пляже они оделись, сняв с себя купальные принадлежности. Под рубахой у Наджиба не было ничего, и он знал, что у Розалинды тоже ничего нет под платьем.

Сейчас руки Наджиба жадно и нетерпеливо ласкали ее, а она уже стонала от страсти, притягивала его к себе, прижималась к нему.

Он пробормотал что-то невнятное, развернул ее и поднял платье. Она поняла его намерения и нагнулась, опершись о спинку стула. Вид ее голой спины принес ему такое блаженство, какого он не испытал бы и за тысячу лет. Надж сбросил рубаху и окунулся в манящее тепло.

Она страстно закричала, и он тут же потерял способность владеть собой, сжал зубы, стиснул в ладонях ее бедра, и оба они застыли на какую-то секунду.

Розалинде казалось, что ее сжигает немилосердное солнце пустыни. Весь мир исчез. Волны наслаждения уносили ее все дальше; она покачивалась на них в такт его движениям, уплывала в море, палимая солнцем, кричала, жаждала, звала, рвалась. Но вот вскрикнул и он, и тогда чудесное, прохладное блаженство окатило ее.