Повесть и житие Данилы Терентьевича Зайцева - Данила Зайцев

А Степан етот год помогал Ионе Черемнову. Люди просют – надо помогать.

Игнатий показал себя скромным, набожным, ну куда лучше, все мы его шшитали почти за бога. Я давай говорить Степану:

– Степан, ты неграмотный, пускай стаёт Игнатий на твоё место.

– Ну чё, пускай, я всё равно безграмотный.

Стали просить Игнатия все вместе. Жена Федосья сказала:

– Вы его не просите: он вас всех разгонит.

Мы все рассмеялись, один Лука Бодунов внимание взял и сказал:

– Да, у нас худенькяй[108] наставник, да он нам знакомый, а просим хорошего, но он нам незнакомый.

Нихто на ето внимание не взял, и все дружно просили Игнатия. Он стал, помощника попросили Ревтова Степана Карповича, племянника дяди Федоса, третяй помощник – брат Степан, уставшиком поставили меня, вторым Максима, головшиком Иона. Стали молиться весело, красиво, все старались, всё шло чинно, все были довольны.

Постепенно Игнатий стал порядки ставить строже и строже, нихто не возражал, хотя и некоторы и были недовольны. Как-то раз отмолились, Игнатий говорит:

– Слушайте, братия, у нас здесь есть некоторы, знаются с Шарыповыми, а оне спасовсы. В США было постановлёно, что с ними не знаться: так как оне не признают святыню – святую воду, на распятии не признают Святаго Духа, то за ето признаём их за еретиков. С ними не знаться, не кушать, в гости не ездить, за них не отдавать, у них не брать, а хто переступит, таких не хоронить, за них милостину не подавать и не молиться.

Мы со Степаном и тятя говорим:

– У нас там ро́дство.

Он:

– Пускай ро́дство. Не будете знаться – поскорея перейдут.

Нам не понравилось, но мы промолчали. Что поделаешь, собор есть собор, надо покоряться. Вскоре Игнатий обратился в собор в США, попросил помощь – построить моленну. Там собрали восемь тысяч долларов, послали. Оне с Ионой купили дешёва дерева тополёва на четыре тысячи долларов и построили моленну. Никому не сказали, остальные деньги прикарманили. На восемь тысяч долларов можно было хорошую кирпичну моленну построить. Моленну построили у кума Евгена, так как ето место боле в центре.

Постепенно оне создали свою кучкю и давай диктовать – что хотели, то и творили. Ето были Игнатий Павлов, Иона Черемнов, Ульяна Бочкарёва, Василий Вагнер, Степан Ревтов, но не Степан, а Таисья. Остальной народ всё терпел. Как-то раз отмолились, Игнатий Павлов поднялся на Димитрия Бодунова и закричал:

– Уберите магнитофоны, а то отлучим!

Димитрий отвечает:

– У нас их нету. Может, имеют тайно, но мы ничего не знаем. Оне теперь больши стали и не слушают.

Игнатий как закричит:

– Какой ты отец! Продай ети магнитофоны да купи себе штаны. – В подсмешку.

6

Наш Григорий с бедной Сандрой жил плохо, пьянствовал, избивал её, жил беззаконно, никого не слушал. Было у них две дочери, Полькя да Каринка, и она третьим ходила. Нам всегда было её жалко: добрая женчина, безответна, и была не против жить в христианстве. Но мы всегда говорили со Степаном:

– Сандра-то чё, Гришу пе́рво надо обратить в христианство.

Но мама и Евдокея настаивали:

– Его надо женить на русской, тогда он будет жить по закону.

Мы были против:

– Судьба быват от Бога одна, и он сам её выбрал, и чем она не женчина?

Оне нас не слушали, а ему то и надо было: видит, что за него заступаются, и давай, что «хочу русскую, и всё». Мы со Степаном молчим: творись воля Божья. Григорий не захотел с ней жить, она уже принесла третяго дитя, ето был сын. Он забрал у ней детей и отправил к матери в Баия-Бланка.

К етому времю я продал трактор и купил пикап, потому что пошла большая инфляция и невыгодно работать на земле. На етим пикапе я поехал в Коронель-Доррего через Баия-Бланка и увёз Сандру к матери. Но я видел, как она расставалась со своими детями, – не дай Бог никому такого, каки́ слёзы лила, бедненькя, жалко. И сам себе не могу простить, что мать увёз от детей. Хоть я и невинный, но душа болит.

Тут вскоре я купил лодку семиметрову, хотел заняться рыбалкой, она принимала пять тонн. Но к етому надо было сдать екзамен, чтобы получить книжку морскую.

Гриша не ужился один, уехал к Сандре, сговорил её и стал жить с ней. Мама передавала Грише: «Забирай детей. Сын очень хворал, не заберёшь – окрешшу сына, больше не отдам». Он не слушал. Мама окрестила, а когда оне приехали за детями, мама дочерей отдала, а сына не отдала. Сандра убивалась, плакала, но ето ей не помогло. Поехали оне в Пуерто-Мадрин, я Григорию отдал свою карточкю работать на порту, и оне уехали. Он устроился на порту, стал работать, хоро́ши деньги стал зарабатывать, но пользы никакой. Когда мы привезли лодку в Пуерто-Мадрин для пробы, я удивился, где оне живут: в избушке не шшикатурено, не белено, но по́лны яшики продукту. Спрашиваю:

– Где работашь?

– Сторожем на порту.

– А ето откуду столь продукту? – Улыбается и молчит. – Ты что, сдурел? Ето же всё ворованно.

Выяснилось, что с кооператива его выгнали, и он в одной компании работал сторожем на суднах ночами, и вместе с полицияй воровали продукт. Компания ето всё выяснила и его выгнала. Домой всегда он приходил пьяный и жену избивал. Она терпела-терпела, не выдюжила и бросила его, взяла девчонок и уехала к матери.

Лодку я не смог спустить в море, по закону не хватало матерьялу для навигации, и власти не разрешали спускать в воду. Деняг не хватало.

Приезжают с Бразилии Федос с Шурой Фефеловы, сына женить Петра, и стали сватать втору дочь у хрёсне с кумом Евгеном, Палагею. Всего разодна угодила характером в отца – добрая и красавица. Многи её сватали, но хрёсна рылась: тот не жених, другой не жених. Когда пришёл Петро, хрёсна отдала, Палагея молчала. Девишником хрёсна узнала, куда отдаёт: в руки ежовые, Шура вообче снох доржала как мусор. И хрёсна решила отказать, невесту спрятала, а сватовьёв выгнала – настроила столь делов, но ей море по колен.

Вскоре приехал дядя Маркин сын Карпей, и оне отдали Палагею за него. Но она не хотела и не любила его, но пришлось выйти по приказу матери, страдала и страдат до сего дня.

А Федос с Шурой с сыном уехали в Уругвай и взяли Марфину сестру шесту, Агафью. Мы на свадьбе были. Вскоре тесть отдали и пяту дочь, Ольгу, за Василия Ефремовича Ревтова. Ето тот Васькя – мамин шпион. Ефрем разошёлся с женой и уехал в Канаду, семья осталась в Боливии, а Васькя превратился мне в свояка.

Когда у нас гостила Марфина сестра Палагея, стал с ней заигрывать ларионовской сын Леонтий – парень хороший, и ей он нравился. Он стал говорить своим родителям, чтобы сватать идти. Оне узнали у меня, отдадут ли, нет за них дочь. Я сказал:

– Езжайте да узнавайте, но ето дело сложно. Едва ли тесть отдаст за спасовсов.

Что у их получилось, не знаю, но он пошли сватать у Бодунова Димитрия Фектисту. Леонтий сказал Палагее, что всё равно он с ней жить не будет, а Палагея убегом не захотела, потому что не хотела обидеть тестя.

Сам Василий Ларионов – вскоре его схватило, получилось заворот кишков, не довезли в больницу, и он помер. Жена осталась вдова с шестьми детями: три сына и три дочери не определёны, да три сына женатых, и дочь Акилина, старша, за Антоном Шарыповым. Васильева жена всё продала и уехала в США, и два сына старших женатых уехали с ней, а Леонтий с Фектистой остались.

7

Приезжает Герман Овчинников и убеждает нас поехать в Китай. В Китае свобода, у его в банке там деньги были, и он часто туда ездил. Рассказыват, что одна семья уже там, ето Степан Барсуков, и он хвалится. Герману китайски власти навеливали зе́мли там, где я родился, заниматься пантокрином, фруктой, молочным промыслом, форестом, посевами, давали всю технику. И он решил пригласить нас. Пошёл разговор: «Да, китайско государство надёжно». Мы собрались съездить в китайско посёльство узнать, как можно получить китайско гражданство. Поехали Герман, Лука Бодунов и я. Приезжаем в Буенос-Айрес, приходим в посёльство, нас принимают очень по-холодному. Герман показывает банковски реквизиты, мы говорим:

– Хочем вернуться домой.

Герман говорит:

– Нам хороший предлог[109] сделали там в Китае местные власти.

Нам отвечают:

– Мы вас не знам, гражданства не выдаём, а хотите – поезжайте, там на месте, ежлив вас там признают и за вас подпишут, там получите гражданство.

Посудили, как быть, ничего конкретного не присудили, и всё осталось так.

Приходим к Беликовым, там находились Леонтий с Фектистой, оне купили билеты в США. У них малый сын документы имел американски. Когда пришли на самолёт, их аргентински власти не выпускают, говорят:

– Как так, ребёнок родился в Аргентине, а выезжает на американским паспорте? Нет, не может, он толькя может выехать с аргентинским паспортом.

Оне в панике, билеты теряют, Беликов Владимир говорит:

– Данила, помоги им, мне нековды. Толькя слушай, приходите в федеральную паспортную, не жди очереди, пробирайся внутро и спрашивай начальника. Когда подойдёшь к начальнику, проси со усердием и объясни ихну ситуацию. Он будет отказывать, но меняй запрос, на третяй раз он не откажет, ето закон. Понял?