Нф-100: Великое переселение - Дмитрий Романов

Змей приник вплотную к ней, уперев жало ей в живот. По жалу пробежался электрический голубоватый разряд.

- Отруби! Отруби ему голову! - кричал голос в голове, и даже пришло видение, в котором Боро Кад Ум тянет на себя могучий корень, рывками, бешено выдирая его.

Конечно! Лира краем глаза заметила, что по её ноге из раны на колене течёт струйка тёмной крови. Тому виной был заострённый скол выступа. Карниз, на котором она находилась, представлял собой лезвие естественного образования.

Лира, сама не понимая что делает, схватила жало руками. По и без того обожженным трением ладоням пробежал электрический разряд, в глазах потемнело от боли. Но от этого разряда хватка стала ещё сильнее. Так бывает, когда не можешь отпустить оголённый кабель, по которому течёт ток, когда мышцы сводит спазм. В груди засвербело -- уже не хватало дыхания. И она с яростью загнанной жертвы потянула на себя голову змея. Та поддалась легко -- тонкое тело, вытянувшееся на такую высоту вдоль горной отвесной стены еле-еле противостояло и ветру, а хвату человека противостоять сил уже не было.

Девушка тащила его сильнее, перехватывая руками жало и уже касаясь головы. Наконец, она притянула его, обхватив чешуйчатый белый затылок. Горло твари тёрлось об острый карниз, и чёрный густой гель смазывал камни. То была кровь белого змея.

Но жало от подобного объятия двух борющихся существ начало пронзать плоть человека. Змей водил головой, теряя жизненные силы, и от того задевал Лиру своим орудием. Сначала, увлечённая всем существом своим -- и телом и разумом -- в схватку, Лира не обращала на то внимания. Так иногда пронзённый копьём воин продолжал бой, и лишь после сражения обнаруживал, что смертельно ранен.

Наконец, с последним резким рывком в сторону, рассеклась о каменный выступ самая толстая жила змеиной шеи. Пахнуло резким металлическим запахом, и стены пещеры оросила чёрная вязкая жижа. Голова в руках Лиры обмякла. И только тогда девушка ощутила тупую боль. Она выдохнула. В животе её зияла рана, разливая кровь, что, ниспадая на холодный камень, смешивалась в водовороте с чёрной жижей. "По крайней мере... по крайней мере..., - обращалась мысленно девушка к направлявшему её голосу, - по крайней мере, я сделала всё, что могла".

И она опала на каменный пол по стене, окунув белую накидку, почти уже не прикрывавшую обнажённого тела, в красное и чёрное. Головы мёртвого змея из рук Лира так и не выпустила.

Глава VIII

Кремневый топор был лёгок и эффективен. В жерле потухшего вулкана добывали обсидиан -- из него выходили прекрасные длинные лезвия, вариант ножа-мачете. В былые времена надобности в этих орудиях у атра -- жителей лучезарных подземелий -- не возникало. И потому в диковинку были эти изобретения, перешедшие в практику из религиозного культового обихода. У них, под землёй, не было ни зарослей с твёрдыми стеблями, ни ветвистых деревьев, даже тростник и тот доставляли с поверхности менялы и купцы. Теперь же всё круто поменялось.

А за эти несколько дней совершилась целая научная революция. Пришельцы в лице экипажа космического крейсера "Феб" научили изготовлять более совершенные модели холодного оружия и садового инвентаря в том числе. Рассказали про косы, лопастные винты, точильные станки. Откуда взялись эти знания у людей, уже много поколений не прикасавшихся к земле, не обрабатывавших поля и огороды? Неужели из историоскопов и инъекционной литературы? А, возможно, всё дело в генной памяти...

День для пятерых с "Феба" теперь начинался с зарядки -- шли вместе со жрецами и сельчанами прокашивать кустарники белёсого мха, что за ночь отрастал на склонах их гигантского сталактита. Хотя ночь и день были понятиями довольно туманными для живших под толщей гор атра. Но и они ощущали циркадные ритмы, чувствовали их тела движения двух лун над поверхностью Трамы, их тяготение и пульс светового дня. Сами кристаллы, лежащие в основаниях скал, светились ярче, когда местное Солнце сияло над пиками здешних гор. Когда же светило сменялось Лу-лу, кристаллы укрывали подземелье синеватым полумраком.

И с наступлением фиолетовых сумерек, Димитри и остальные вновь отправлялись в селение, уставшие, с намозоленными руками и гудящими ногами, чихая и кашляя от пуха, летящего из рубленого мха.

Но лишь таким образом - участвуя в общем деле спасения от натиска белого корня -- пятеро с "Феба" могли заслужить себе какое никакое доверие среди суеверных жителей. Ведь многие до сих пор, по прошествии четырёх дней, толковали, что эти люди были духами-Цза или, того хуже -- тайными лазутчиками Хорон-за. Но не стали бы тайные лазутчики рубить с таким остервенением собственные корни. Это сельчане атра понимали. Недаром в их жилах текла жреческая кровь.

- Вы хорошо помогать, - говорил Танзи Димитри, - жаль, их гораздо больше вырасти сегодня, чем мы резать вчера.

Димитри иногда подолгу наблюдал за ним. В голове не укладывалось -- лица этих простых созданий неизменно осеняла тихая улыбка. При их-то положении, когда вот-вот всё поселение... нет, вся цивилизация, должна быть пожрана неизвестным существом! Но они улыбались, и искра ясного осознания, глубокого проникновения и дружелюбия зажигалась в их монголоидных глазах. Что это: улыбка смирения при осознании бренности жизни? Или блаженство "шук-шук", волнами которого накрывало периодически и пятерых человек? Или нерушимая вера в светлое будущее, в их победу? Но, может быть, причина тут была в другом, и для Димитри, всю жизнь проведшего среди бионических машин, мониторов и сухих расчётов звёздных величин, она была непонятна. Как и для атра было непонятно, как в пришельцах из далёкой галактики могли уживаться такая бескомпромиссная ярость с теплейшими чувствами привязанности, сухость тростниковой циновки со взрывным потоком юмора. Два мира присматривались друг к другу с великим интересом. И оба мира понимали постепенно, что берут начало из одного общего корня. И то было ясно и без замысловатых узоров на соляных столбах или священных изображений, где под личиной горной птицы угадывался космолёт, а в картине царя на троне со множеством рук и приборов в них, ясно просматривался пилот за пультом управления и приборной панелью -- просто погляди под другим углом. Так ведь и на далёкой Земле таких намёков пруд пруди... только давно холодный скептицизм и материализм выгоды иссушили этот источник вечной мудрости, залепили людям глаза.

Задержаться в селении людям пришлось на несколько дней, пока закрытый совет старейшин не вынес своего вердикта. С одной стороны старейшины сошлись во мнении, что пришельцы не духи Цза. С другой -- факт был на лицо, что именно с их появлением чума белой паутины начала активное продвижение в сторону поселений. После долгих часов чаепитий и чтения нараспев священных текстов божества Джаруки, старейшины огласили приговор. По нему в течение трёх дней пришельцы обязаны были покинуть селение. Но в направлении к священной долине Пуч разрешалось пойти лишь одному, при условии, что остальные будут ждать возвращения посланника. И тем самым, оставаясь в добровольном плену в храме Джаруки.