Корж идет по следу - Михаил Костин

Алексей Петрович расстегнул крючки на вороте гимнастерки, поудобней расположился на диване и достал из кармана свежие газеты. Прочитал сводку Совинформбюро, передовую «Правды», информационные заметки на первой полосе. Затем развернул газету и углубился в большой, на целый подвал, очерк о боевых действиях советских летчиков.

В комнате стояла глубокая тишина, нарушаемая лишь чуть слышным тиканием больших стенных часов. Радистка сидела неподвижно, склонившись над листами бумаги, и со стороны казалось, что она дремлет. Глаза ее были полузакрыты, руки, обхватив наушники, словно поддерживали отяжелевшую от напряженного внимания голову.

Медленно, минута за минутой, прошел час, второй. За окнами сгущались сумерки. Перлова звонком вызвала поддежурного и кивнула на окна. Тот плотно зашторил их и включил свет.

Рация продолжала молчать. Корж незаметно уснул, уронив голову на валик, и Перлова подумала, что, пожалуй, зря он тут мучается, лучше бы ехал домой и хоть одну ночь отдохнул как следует. Видимо, ответа сегодня не будет. Но в это время настороженный слух среди тресков, шорохов и других звуков в эфире уловил знакомые позывные сигналы. Они были слабые, чуть слышимые. «Переменили место», — подумала Перлова. Она быстро отрегулировала настройку и громко позвала:

— Товарищ капитан!

Корж тут же поднял голову.

— Рация дает позывные. Берите вторые наушники, если хотите послушать. Быстро, а то сейчас как пойдет сыпать!.. У них какой-то дьявол сидит на ключе. Вот, уже!.. — Перлова схватила карандаш и начала записывать.

Корж надел наушники и сначала ничего не мог разобрать. Казалось, что тысячи цыплят все враз пищали одним голоском — так быстро и почти нераздельно неслись звуки морзянки. «Действительно, сыплет…» — покачал головой Корж и с тревогой посмотрел на радистку. Но Перлова была спокойна. Карандаш в ее руке быстро цифру за цифрой выписывал шифр. Вот она заполнила один лист и пальцем откинула его в сторону. Корж снял наушники и отправился с листком к шифровальщикам…

Передатчик работал двадцать восемь минут. После этого на той же волне станция разведотдела подтвердила прием — и все стихло. Перлова сняла наушники и отдала Коржу последний листок.

Через некоторое время был готов полный текст радиограммы.

Р/О 29/12-3

Аг. OBC сообщает:

Наблюдение над объектом установлено тщательное. Инженер X мною разыскан и привлечен к работе. С его помощью будет выполнен пункт А операции. Приняты меры и на случай провала пункта А. На объекте подобраны необходимые люди для ликвидации производства. Вспомогательная группа ведет наблюдения на железной дороге. В следующий сеанс вы получите сводку о перевозках. К проведению диверсий на полотне также все подготовлено. Некоторая медлительность в действиях объясняется исключительно трудными условиями работы. Теперь все в порядке. Воздушный налет на объект сейчас считаю совершенно неуместным. Во исполнение приказа все же приступаю к подысканию и вербовке надежных людей для сигнализации.

Корж отнес ее начальнику Управления.

Новиков читал ответ Оливареса вслух, раздельно. После каждой фразы делал паузу, словно сразу же обдумывал прочитанные слова. Потом сказал сидевшему напротив Коржу:

— Судя по радиограмме, дела Оливареса идут хорошо. Так ли это в действительности, мы не знаем. Но нам каждое слово следует принимать за чистую монету и действовать, исходя из этого. Итак, что нам становится известно?.. Оливарес разыскал какого-то инженера и привлек к работе. Может быть, он называет его инженером Икс, а может это буква «ха», на которую начинается фамилия. Кого вы послали на Н-ский завод?

— Лейтенанта Горелова и сержанта Разумовского. Горелов — инженер. Разумовский — техник.

— Поручите им выяснить, кто из инженеров имеет фамилию на букву «ха». И пусть усилят наблюдение. Оливарес сообщает, что на самом объекте подобрал людей для диверсии.

— Сомневаюсь… — покачал головой Корж.

— Мы можем сомневаться сколько угодно, а меры противодействия принять обязаны. К следующей передаче Оливарес обещает сводку о железнодорожных перевозках. Неужели и тут успел?..

— Он говорит о вспомогательной группе. Что, если это и есть Воронков?..

— Н-нда-а… Все может быть… — задумчиво проговорил Новиков. — Ну что ж, Оливарес сам наметил нам пути дальнейших поисков… Завод у нас под наблюдением. Старика Быхина-Воронкова встретят. Он, возможно, приведет к сыну. Сейчас следует заняться поселком и дорогой. А кто еще из близких к Воронкову людей разыскан?

— Софья Долгова. Она по-прежнему живет здесь и даже на той же квартире. — Корж расстегнул китель и достал из грудного кармана фотографию. — Вот она. Это копия, с карточки из адресного стола.

Прокопенко действует

Беспокойной стала жизнь инженера Прокопенко.

С тревогой на сердце просыпался он по утрам. Как в тумане жил день. С ноющей тоской ложился в постель и долго не мог забыться сном.

До сих пор он не мог понять, каким образом сумел разыскать его этот «старый друг», — будь он трижды проклят! Неужели, на самом деле, немецкая разведка все эти годы не спускала с него глаз? Неужели у них действительно есть фотокопии с его давнишних показаний и подпись обязательства о сотрудничестве? А может быть, хромой лишь только знает об этом, но не имеет никаких письменных доказательств? Непонятно и неизвестно все, и он один!..

Сначала, после второго визита Лозинского-Гаврилова, У него мелькнула мысль — пойти в НКВД и чистосердечно признаться во всем. Лозинский — наверняка не простая птица, если прибыл с таким важным заданием. Выдать его и тем самым загладить свою давнишнюю вину…

Но Прокопенко родился с заячьей душой.

Он никуда не пошел.

Еще неизвестно, простят ли его…

Сотрудничество с Лозинским тоже не сулило ничего хорошего. Но ведь это лишь в случае провала. Зато можно иметь баснословные деньги. Деньги!.. Если, конечно, действовать умно и осторожно…

Именно так, — по собственному мнению, — он и взялся за дело.

Прежде всего Прокопенко выяснил место хранения документации.

Оказалось, что технологические карты на снаряд находятся в сейфе начальника спецотдела.

Под разными предлогами Прокопенко несколько раз заходил в кабинет и внимательно присматривался к сейфу или, вернее, к его массивной двери. Сам сейф был наглухо замурован в стене, и лишь дверь, поблескивая сизоватым отливом вороненой стали, выступала наружу. Кроме толстой железной ручки и двух замочных скважин, на ней имелся небольшой диск с цифрами для набора шифра. Но Прокопенко точно знал, что механизм аппарата давным-давно испорчен, и, значит, эту часть задачи можно было не решать. Требовалось только подобрать ключи.

Но легко сказать: ключи, а попробуй достать их хоть на несколько минут, чтобы только взглянуть!..

Заходя к начальнику отдела, он питал надежду увидеть их, может быть, на столе или в его руках. Надежда не сбылась. На письменном столе не лежало ничего лишнего, а открывать сейф при посторонних начальник не имел привычки.

Прокопенко загрустил. Он ломал голову и так и этак и ничего не мог придумать. И тут, совершенно случайно, он узнал о старике Сидорове.

Гордей Гордеич, слесарь инструментального цеха, был общительный, словоохотливый человек, любивший покалякать в компании приятелей. На заводе он славился как непревзойденный мастер инструмента, умевший сделать все, от ключа к простенькому замку до сложного штампа и калибра.

Этот-то Гордеич, оказывается, совсем недавно делал вторые ключи к сейфу. Зачем они понадобились, он не интересовался, но в разговорах с друзьями не упускал случая лишний раз похвастаться важным заказом, который дал ему не кто-нибудь, а сам директор. Начальник цеха целых полдня, пока он делал ключи, не отходил от его верстака, а после крепко пожал руку и поблагодарил за отличную работу. Так-то!..

Прокопенко как-то, словно невзначай, разговорился со старым мастером, и однажды вечером, перед концом смены, зашел к нему в цех.

— Слушай, Гордеич, мне бы с тобой поговорить нужно.

— В чем же дело?

Старик отложил шаблон, который доводил на плите. Вытер ветошью руки и придвинул инженеру высокую табуретку.

— Присаживайтесь.

— Что ты, здесь беседовать!.. Давай сделаем так: ты после гудка подожди меня у проходной и вместе пойдем. Деловой разговор требует соответствующей обстановки, — многозначительно закончил Прокопенко.

Гордеич понимающе кивнул и усмехнулся.

— Ладно, подожду.

— Я не задержусь, — заверил его Прокопенко.

Сначала разговор шел о том, о сем, о всяких житейских делах. Потом Прокопенко спросил:

— Так где бы нам посидеть с тобой за бутылочкой пива? Может, в ресторан заглянем?..