Собиратель чемоданов - Ольга Ляшенко

— Что я и сделал, — подтвердил Чемодаса. — А теперь мне нужен крючок, желательно, металлический, вот такого размера, и к нему кольцо, — все время, пока Упендра отвечал на вопросы Коллекционера, он возился со своей тележкой. — Я тут придумал одно усовершенствование, специально для бестолковых пассажиров.

— Для каких пассажиров? — переспросил Упендра.

— Для бестолковых, которые не знают, где у них зад, а где перед, — пояснил Чемодаса.

— Правильно, — одобрил Упендра, тем самым давая ему понять, что своей неуклюжей остротой он сам же себя и уязвил.

Но Чемодаса не понял намека и остался доволен.

6. Тем временем Коллекционер отыскал в своей бездонной шкатулке маленький стальной одежный крючочек и к нему такую же стальную петельку.

— Не подойдет ли вот это вместо кольца? — спросил он, протягивая петлю Чемодасе.

— Вполне, — ответил тот.

Не прошло и минуты, как все было готово, и Чемодаса торжественно объявил:

— Внимание! Перед вами усовершенствованный бескатушечный автомобиль многократного использования. В обращении предельно прост: резать ничего не надо, ни спереди, ни сзади.

— Как же в таком случае ехать? — удивился Упендра.

— Объясняю. В настоящее время тележка автомобиля находится в исходном положении, крючок застегнут. Чтобы привести ее в движение, достаточно отстегнуть крючок. Для тех, кто не понял, показываю.

Он залез в тележку и отстегнул крючок, который удерживал ее возде ножки стола. В то же мгновение тележка рванула вперед и на страшной скорости врезалась в ножку дивана. Чемодаса взлетел в воздух и, описав большую дугу, зарылся в не убранной с утра постели. Тотчас же оттуда донесся его голос:

— Резинка коротковата, надо нарастить. Принесите-ка еще сантиметров пять.

Коллекционер выудил Чемодасу из пододеяльника, поставил его на пол и вручил ему требуемый кусок резинки.

Следующее испытание показало, что резинка черезчур длинна: коробок с Чемодасой тащился еле-еле и стал посреди дороги. Зато в третий раз все прошло как нельзя лучше. Тележка плавно подъехала к ножке дивана и, чуть замедлив ход, остановилась. Довольный и гордый вылез из нее Чемодаса.

— По окончании поездки, — сказал он, взваливая коробок себе на плечи, — необходимо привести тележку в исходное положение.

7. Как только он застегнул крючок, Упендра, с интересом наблюдавший за его экспериментами, сказал, обращаясь к Коллекционеру:

— А вы не чувствуете желания прокатиться? Лично я, признаться, не отказался бы.

— В таком случае уступаю вам первую очередь, — любезно ответил Коллекционер.

Упендра влез в тележку, устроился в ней поудобнее и отстегнул крючок. Но, поскольку ему пришлось в этот момент стоять на одной руке, он не удержал равновесия и перевалился через бортик, а пустая тележка умчалась прочь.

— Только полный идиот мог придумать такой способ передвижения! — проворчал он, потирая ушибленные места.

И Коллекционер, желая его утешить, сказал:

— Между прочим, если я не ошибаюсь, саму идею бескатушечного транспорта впервые высказали вы. А Чемодаса привел ее в исполнение и усовершенствовал технические детали.

«Какой вздор!» — подумал Чемодаса. Зато Упендра сразу воспрял духом и сказал:

— Вы это верно подметили. У нас так повелось: я обычно даю идеи, а другие по мере сил их реализуют.

Чемодаса онемел от возмущения. «Другие? Да с тобой в Чемоданах никто и знаться-то не хотел, один только я попался на твою удочку!»

Однако то, что произошло дальше, заставило-таки его высказаться вслух.

8. — Смотрите! Моя гармошка! — вдруг закричал Упендра, — А я и забыл о ней. С самой Луны не прикасался.

В результате падения гармошка отвязалась от его уха и отлетела сантиметров на десять в сторону. Упендра поднял ее, любовно протер отверстия воротничком рубашки и начал пристраивать на обычный манер, при помощи шнурка. Вот тут-то Чемодасу и прорвало. Уже не стесняясь Коллекционера, он заворчал противным голосом, совсем как в Чемоданах:

— Опять за старое? Выходит, и здесь от тебя покоя не жди. Далась же тебе эта гармошка! И как только в Чемоданах ее у тебя не конфисковали?

— В чемоданах? — насторожился Коллекционер.

— Так мы зовем между собой нашу Луну, — нашелся Упендра. — Между прочим, само слово «Лу-на» на лунном языке означает «Малые Чемоданы».

— Значит, есть и большие?

— А что же такое, по-вашему, Солнце, как не Большие Чемоданы? — ответил Упендра и с большим чувством заиграл свою любимую мелодию.

— Немедленно прекрати! — завизжал Чемодаса. — У меня от твоей музыки руки трясутся! Я работать не могу!

Упендра прервал игру и невозмутимо ответил:

— А у меня, между прочим, трясутся руки от твоей работы, — и указал ногой на бескатушечный автомобиль. — Видишь, едва стою.

— Стоял бы как положено, так тебе руки и вовсе бы не понадобились! Все равно ничего не делаешь.

— Вот видишь, — отпарировал Упендра. — А так — хоть какое-то применение. И опять же, смотря что называть делом…

9. Коллекционер понял, что пора вмешаться.

— Если вы не любитель музыки, обратился он к Чемодасе, — то я могу предложить вам беруши.

— Беруши? А что это такое? — в один голос спросили Упендра и Чемодаса.

Коллекционер принес небольшую картонную коробочку, на которой было написано:

«Вкладыши противошумные БЕРУШИ».

— Вот, — сказал он.

— Это и есть беруши? — спросил Упендра.

— Да.

— А можно посмотреть, что внутри?

— Разумеется! — спохватился Коллекционер.

Он открыл коробочку и вынул из нее пару белых квадратов.

— Все ясно. Это — вата. Так бы и писали, — сказал Чемодаса.

— Я и сам поначалу так думал, — сказал Коллекционер. — Но нет. Это не вата, это какой-то особый материал, еще получше ваты. Прекрасно защищает от шума! Я даже соседу хотел предложить, специально для него и купил. У меня сосед очень страдает от шума…

Но Чемодаса уже его не слушал.

— Отлично, — сказал он. — Давай сюда инструмент! — и протянул руку за гармошкой Упендры.

— Зачем это? — быстро от него попятившись, спросил Упендра.

— Затем, чтобы вставить беруши. Видишь, это такие специальные вкладыши. Вкладываешь их в инструмент — и никакого шума.

— Я не позволю! — запротестовал Упендра. — Надо же додуматься до такого вандализма — в музыкальный инструмент совать вату! Засунь их себе в уши, если не хочешь слушать!

— Тебе же объяснили, что это не вата! — наступая на него, сказал Чемодаса, — А если будешь хамить, так я тоже найду как ответить.

— Позвольте, я вам покажу, как пользоваться берушами, — вмешался Коллекционер, — Вот, смотрите.

Он сложил вкладыши вчетверо и плотно заложил ими уши, после чего громко сказал:

— Можете говорить все что угодно! Я ничего не слышу!

— Мне, честно говоря, иногда кажется, что он немного с придурью, — сказал Упендра Чемодасе, — Как по-твоему?

— Да нет, соображает-то он неплохо, — ответил Чемодаса. — Просто медлительный очень. Тугодум.

Коллекционер вынул беруши и сказал:

— Вот видите, ничего не было слышно. А теперь вы.

Упендра замялся.

— Признаюсь честно, лично мне не хочется рисковать. Все-таки материал неизвестный.

Он опасался, как бы Чемодаса, пока он не слышит, не сболтнул чего-нибудь лишнего. «За такими, как он, нужен глаз да глаз!» — думал он про себя.

— Дайте-ка мне, — попросил Чемодаса.

— Пожалуйста.

Чемодаса ножницами отрезал от одного вкладыша два небольших комочка и вложил их себе в уши.

— Ну, что? Слышишь что-нибудь? — спросил Упендра.

— Нет, — ответил Чемодаса, — ничего не слышу.

— Ну, и слава богу, — сказал Упендра, обращаясь к Коллекционеру. — Может, он хоть с этими вашими берушами поспокойнее станет. Парень, сами видите, неплохой, и между прочим, на родине пользовался авторитетом. А нервы у него расшатались после той катастрофы, о которой я, кажется, вам рассказывал. Между нами говоря, его потому сюда и послали, на поправку.

«Вот заливает!» — подумал Чемодаса и принялся осматривать автомобиль.

— Что ни говори, а обстановка у нас там очень нездоровая, — продолжал Упендра. — Во-первых, постоянные сквозняки. Во-вторых, теснота, скученность, воздух спертый. В-третьих, нехватка витаминов. Все это, безусловно, сказывается на нервах. Поэтому все наши такие нервные, не только один Чемодаса. Между прочим, страшно любят судиться, чуть что — сразу в суд. Пожалуй, единственное исключение — это я. Честно говоря, даже не представляю, что могло бы вывести меня из равновесия. На родине о моей выдержке ходили легенды. У нас ведь там каждый день что-нибудь случается, только и слышно: где-то пожар, кто-то куда-то провалился, кто-то кому-то иск вчинил. Все бегают, переживают, а мне — хоть бы что. И не потому, что я черствый. Один раз произошла непредвиденная катастрофа, много народу пострадало. Так я даже хотел им отнести свою гармошку.