Великая Белая Бездна - Бэзил Коппер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мы окрестили наше новое пристанище лагерем номер три. Лодки и более тяжелые грузы должны были остаться здесь, в то время как нам пятерым предстояло отправиться дальше с рюкзаками, палатками и теми припасами, что мы могли унести на себе. Но сперва трое из нас должны были провести предварительную разведку, а двое оставшихся в лагере — приготовить обед и, если хватит времени, осмотреть дальние оконечности берега. Пулеметы снова были извлечены и установлены на треногах. Под их прицелом оказались оба конца пляжа, то есть западный и восточный, но логику профессора я опять же никак не мог понять.
За исключением шума, который я принял за хлопанье крыльев, мы больше не слышали никаких подозрительных звуков и не видели ни единого живого существа с тех пор, как спустились под землю. Однако, я не мог отрицать, что таинственная и зловещая гибель карлика уже сама по себе оправдывала самые строгие меры предосторожности. Мы стали тянуть жребий; остаться в лагере выпало Ван Дамму и Холдену, а значит, мы с Прескоттом под руководством Скарсдейла отправлялись на разведку.
В дополнение к винтовкам и ракетнице профессора мы взяли с собой портативную рацию, с помощью которой профессор надеялся поддерживать связь с Третьим лагерем. По указанию нашего руководителя, мы также надели каски с фонарями — на случай, если нам придется исследовать проходы или коридоры вдали от тусклого свечения главных туннелей. В последнее время мы, как правило, выставляли часовых во всех лагерях, но Скарсдейл решил, что Ван Дамм и Холден могут совершить прогулку по пляжу, если будут держаться вместе.
Доктор и Холден продолжили выгружать оставшиеся припасы с лодок, а мы задержались на несколько минут и опробовали радиосвязь, прежде чем
Скарсдейл отдал приказ трогаться в путь. Мы двинулись цепочкой вверх по пляжу; я оглянулся и увидел фигуры наших товарищей, уже тающие в тумане. Через несколько сотен ярдов плеск прилива утих, и воздух стал сухим и безводным; ветер дул, как всегда, с севера, то есть прямо на нас, и впервые крошечные песчинки пронеслись мимо наших лиц и застряли в нашей одежде.
Слабые пульсации, которые я ощущал ранее, сделались более отчетливыми, хотя источник их был неопределим и, очевидно, находился где-то вдалеке. Мы остановились, пока профессор отмечал температуру и другие атмосферные условия в записной книжке, которую обычно носил с собой; я воспользовался паузой, чтобы проверить радиосвязь, и с облегчением услышал скрипучий голос Ван Дамма. Он принял к сведению мой краткий отчет и в свою очередь сообщил, что они с Холденом направились на восток вдоль пляжа. Пока что они не видели и не слышали ничего примечательного. К этому времени Скарсдейл и Прескотт немного ушли вперед; я догнал их и передал слова Ван Дамма, как меня проинструктировал профессор.
Мне кажется, он доверял мне больше, чем я заслуживал; возможно, я виделся ему человеком уравновешенным и надежным, но эта маска противоречила моему внутреннему состоянию. Большая северная отличалась от всех прочих экспедиций, в которых я участвовал; во многих отношениях она была исключительной, и я редко встречал новые дни с такими дурными предчувствиями. Я знал, что Холден также осознавал нависшую над нами угрозу; насколько я мог видеть, даже Скарсдейл, несмотря на всю его грубоватую браваду, догадывался о мощи неизвестных сил, с которыми мы могли столкнуться. Да, мы еще не встречались с подобными опасностями, но, не говоря уж о Залоре, этот ужасный сумеречный мир излучал жуткие эманации, и только самый твердокаменный человек мог их не почувствовать.
Когда мы поднялись с пляжа, туман рассеялся, и мы оказались в широкой каменистой лощине, простиравшейся перед нами во всех направлениях; тусклый свет, однако, ограничивал обзор, так что примерно в полумиле впереди оставалась полоса темноты, создававшая естественный горизонт. Находясь в отдалении от нее, мы не могли сказать, был ли то черный базальтовый утес или просто эффект огромного темного пространства.
Мы сказали Ван Дамму, что вернемся через два часа, если не произойдет ничего непредвиденного, что давало нам по часу ходьбы в каждую сторону; в любом случае, мы могли сообщить о задержке по радио. Я взглянул на свои наручные часы и увидел, что мы уже провели в пути чуть больше двадцати минут. У меня на шее висела одна из камер поменьше, и я остановился, чтобы установить штатив и сфотографировать пустынную сцену с крошечными фигурками Скарсдейла и Прескотта, ушедшими вперед. Разбирая оборудование, я увидел, что они ускорили шаги, и поспешил за ними как раз в тот момент, когда они начали исчезать в темноте. Скарсдейл заметил, однако, что я отстал, и товарищи подождали меня; подойдя к ним, я понял, почему они торопились. Там, на равнине перед нами, высилась глухая стена, прорезанная еще одним гигантским порталом наподобие того, что мы видели у входа в пещеру. По кивку Скарсдейла я связался по рации с Ван Даммом; примерно через минуту послышался его голос, искаженный помехами. Я передал ему сообщение Скарсдейла и велел быть наготове.
2
Затем мы втроем прошли вперед к колоссальным вратам, возвышавшимся перед нами. Как я и предполагал, перед ними располагался еще один обелиск со знакомыми нам странными иероглифами, составлявшими в первом случае, по словам Скарсдейла, такую зловещую надпись. Пока Прескотт стоял, оглядываясь в тусклом свете, я сделал несколько фотографий, а Скарсдейл подошел к обелиску и начал старательно переписывать текст.
Похоже, надпись соответствовала какому-то отрывку из «Этики Югора» — я видел, как он стал взволнованно сравнивать выписки. Закончив фотографировать, я вернул аппарат в футляр и подошел к Прескотту. Никто из нас не произнес ни слова.
После мы направились к вратам и шли еще несколько минут; портик настолько увеличился в размерах, что большая его часть теперь терялась в мерцающем пространстве наверху. На правой стороне одного из массивных каменных блоков, из которых была сложена перемычка, имелась краткая двухстрочная надпись, и я сфотографировал ее, а Скарсдейл переписал иероглифы в записную книжку. Затем он лично связался по рации с Ван Даммом и доложил ему о наших действиях для записи в экспедиционном журнале.
Когда мы снова двинулись
