Спотыкаясь о счастье - Дэниел Гилберт

Подобные проблемы с предсказанием голода (в том числе сексуального, эмоционального, социального и интеллектуального) знакомы всем и каждому. Но откуда они берутся? Почему человеческое воображение сдается так легко? Ведь это же, в конце концов, то самое воображение, которое породило космические путешествия, генную терапию, теорию относительности и уморительные скетчи «Монти Пайтон». Даже те из нас, кто наделен самым скудным воображением, способны представлять столь безумные и причудливые вещи, что наши матери, знай они об этом, промыли бы нам головы с мылом. Мы способны вообразить, что нас выбрали в конгресс, сбросили с вертолета, выкрасили в пурпурный цвет и изваляли в миндале. Мы способны представить себе жизнь на банановой плантации и в подводной лодке. Мы способны вообразить себя рабами, воинами, шерифами, каннибалами, куртизанками, аквалангистами и сборщиками налогов. И тем не менее по какой-то причине, когда желудок полон картофельного пюре и клюквенного соуса, мы не можем вообразить себя голодными. Что же это за причина?

Тайное предчувствование

Ответ на этот вопрос отсылает нас к природе самого воображения. Воображая объект (пингвина, колесный пароход или скотч), большинство из нас на самом деле переживает видение у себя в голове примерного наброска этого объекта. Если бы я спросил вас, что длиннее – крылья пингвина или его ноги, то у вас, вероятно, возникло бы ощущение сотворения мысленного образа из воздушного «ничто» и последующего «рассматривания» его для того, чтобы определиться с ответом. Вы ощутили бы, что образ пингвина как будто просто появился у вас в голове, потому что вы этого захотели, а потом у вас возникло бы ощущение, что вы смотрите на его крылья, затем вниз, на ноги, и снова на крылья, сравнивая их. Все это выглядело бы весьма похожим на видение, поскольку, в сущности, это оно и есть. Та часть вашего мозга, которая обычно активируется, когда вы смотрите на объекты глазами, – сенсорная зона коры головного мозга, именуемая зрительной, – активируется и тогда, когда вы смотрите на мысленный образ мысленным взором{145}. То же верно и в отношении других чувств. Например, если бы я спросил, на какой слог приходится самая высокая нота в песенке Happy Birthday, то вы, вероятно, вызвали бы эту мелодию в своем воображении и затем «прослушали» ее, чтобы определить, где высота звука понижается, а где повышается. Как и мысленное видение, это ощущение «мысленного слышания» – не просто фигура речи (тем более что такой фигуры никто и не употребляет). Когда люди воображают звуки, у них активируется сенсорная зона коры головного мозга, именуемая слуховой, что обычно происходит, когда мы слышим реальные звуки{146}.

Эти примеры рассказывают нам нечто важное о том, каким образом мозг воображает. А именно: в тех случаях, когда мозг хочет вообразить некие характерные признаки объекта, существующего в мире, он привлекает на помощь сенсорные зоны. Если нам нужно знать, как выглядит некий объект, которого нет у нас перед глазами в данную секунду, мы посылаем информацию о нем из памяти в зрительную зону и переживаем его мысленный образ. Сходным образом, если нам нужно знать, как звучит мелодия, которую в данный момент не передают по радио, мы посылаем информацию о ней из памяти в слуховую зону и переживаем ее мысленное звучание. Поскольку пингвины живут в Антарктике, а песня Happy Birthday звучит только на днях рождения, ни первых, ни второй обычно нет в пределах видимости и слышимости, когда мы хотим их изучить. И если наши глаза и уши не передают в соответствующие зоны информацию, которой те требуют, чтобы ответить на заданный вопрос, мы запрашиваем данные из памяти. И память якобы позволяет нам увидеть образ и услышать звук. Благодаря тому, что наш мозг умеет проделывать этот фокус, мы способны открывать для себя что-то новое в песнях (самая высокая нота приходится на слог birth-) и птицах (крылья длиннее, чем ноги), даже когда сидим в полном одиночестве в туалете.

Использование зрительной и слуховой зон для совершения акта воображения – это воистину замечательная техническая придумка, и эволюция заслуживает премии за то, что инсталлировала ее механизм в каждого человека, не спросив разрешения. Но какое отношение имеют видение и слышание к обжорам вроде нас с вами (ну ладно, пусть только меня)? Оказывается, технические приемы воображения, которые позволяют нам даже в туалете узнавать, как выглядит пингвин, это те же самые приемы, которые позволяют нам узнавать в настоящем, какие чувства мы испытаем в будущем. В тот момент, когда кто-то спрашивает вас, как бы вам понравилось застать свою жену в постели с почтальоном, вы что-то чувствуете. Надо думать, что-то не слишком хорошее. Точно так же, как вы создаете мысленный образ пингвина и затем зрительно исследуете его для того, чтобы ответить на вопрос о длине крыльев, вы создаете и мысленный образ измены, а затем эмоционально реагируете на него для того, чтобы ответить на вопрос о своих будущих чувствах{147}. Зоны мозга, которые эмоционально откликаются на реальные события, откликаются и на события воображаемые. И поэтому у вас, скорее всего, расширились зрачки и поднялось кровяное давление, когда я попросил вас вообразить этот частный случай доставки почты{148}. Это хороший способ предсказывать свои эмоции, потому что чувства, которые мы испытываем, воображая некое событие, как правило, довольно точно отражают, какие чувства мы испытаем, когда это событие действительно произойдет. Если мысленные образы учащенного дыхания и валяющейся на стуле почтовой сумки вызывают у вас острый и болезненный приступ ревности и гнева, тогда следует ожидать, что реальная измена тоже его вызовет, и будет он даже острее и болезненнее.

Чтобы проиллюстрировать этот факт, не обязательно брать в пример столь эмоционально насыщенное событие, как измена. Каждый день мы говорим что-нибудь вроде: «Пицца – это звучит хорошо», и, невзирая на буквальное значение слов, имеем в виду вовсе не акустические свойства сыра моцарелла. Нет, мы подразумеваем, что переживаем приятное, хотя и не слишком сильное чувство, воображая, как едим пиццу. А интерпретируем мы это чувство как показатель чувства более сильного и приятного, которое мы переживем, случись нам вынуть сейчас каким-то образом эту пиццу из своего воображения и начать ее есть. Если в китайском ресторане нам предложат в качестве возбуждающей аппетит закуски маринованных пауков или жареных кузнечиков, нам не нужно будет их пробовать для того, чтобы узнать, насколько сильно они нам не понравятся, потому что сама мысль о насекомых в качестве пищи заставляет большинство американцев содрогнуться от отвращения. И это содрогание говорит нам, что реальное вкушение насекомых вызовет, скорее всего, тошноту. Главное здесь – то, что мы не садимся обычно с листком бумаги и не начинаем составлять список всех за и против, касающихся будущих событий. Скорее, мы рассматриваем эти события путем создания их в воображении, а уж потом отмечаем свои эмоциональные реакции на эти образы. Воображение предвидит объекты, и точно таким же образом оно предчувствует события[48]{149}.

Сила предчувствования

Предчувствование часто позволяет нам предсказать свои эмоции лучше, чем логическое мышление. Во время одного исследования добровольцам предлагали взять домой один из постеров – репродукцию картины одного из импрессионистов или забавное изображение кота{150}. Перед тем как сделать выбор, некоторых испытуемых просили логически поразмыслить, почему им нравится или не нравится тот или иной постер, а другим позволили быстро принять решение, повинуясь «внутреннему голосу». Карьерные и финансовые консультанты обычно советуют думать долго и основательно, если мы хотим принять правильное решение. Но когда впоследствии экспериментаторы звонили добровольцам и спрашивали, нравится ли им приобретенный предмет искусства, выяснилось, что те из них, кто обдумывал выбор, были удовлетворены меньше. Они проигнорировали свое предчувствование и не стали выбирать постер, который мог их осчастливить. Вместо этого они остановились на том, чьи качества одобрили бы карьерные и финансовые консультанты («Оливково-зеленый Моне будет дисгармонировать с обоями, а вот при виде кота Гарфилда всякий поймет, что у меня прекрасное чувство юмора»). А участники второй группы доверились своему предчувствованию: они вообразили постер, висящий на стене, отметили, какие чувства испытали при этом, и решили, что если воображаемый постер приносит им приятные чувства, значит, и настоящий принесет такие же. И были правы. Предчувствование позволило им предсказать свое будущее удовлетворение более точно, чем это удалось думающим добровольцам. И действительно, когда людям что-либо препятствует ощутить эмоции в настоящем, они не в состоянии предсказать, какие чувства испытают в будущем{151}.