Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР - Андрей Елпатьевский

Автор считает, что «Россия – самая полицейская страна в мире, но парадоксально, что с наименьшим числом полицейских. Но это лишь означает, что все русские являются таковыми» (С. 201).

Касаясь уровня жизни пролетарских масс, Диас де Вильегас пишет, что в 1954 г. средняя заработная плата составляла у советского рабочего только 14 % от заработной платы американского рабочего по своей покупательной способности. Из страны, экспортирующей зерно, Россия при советском режиме превратилась в его импортера. Приводятся следующие данные о соотношении стоимости часового заработка русского и американского рабочего:

(С. 246)

Наконец, без каких-либо ссылок сообщается пять имен русских космонавтов, погибших в полетах, о которых ничего не известно: Snibolin, Dolgov, Zovodski, Lodovski, Belckoney (С. 334).

Упомянута П. Сансом книга священника, капеллана Первой эскадрильи Голубой Дивизии Андреса Гонсалеса Мартинеса, написанная в 1942 г., но не публиковавшаяся до 1955 г.[69]. Автор ее характеризуется Сансом как известный знаток испанско-русских культурных отношений. Приведенная цитата посвящена жизни на аэродроме южнее г. Калинина (С. 439).

В цитате из книги с претенциозным названием «Крылья над Москвой»[70], принадлежащей канонику из Бадахоса, бывшему капеллану Голубой Дивизии Идельфонсо Хименесу Андрадесу, говорится о руинах Новгорода. Автор указывает, что разрушения, помимо бомбежек, обусловлены были пожарами, устроенными русскими, которым было приказано покинуть город. Тем не менее в Новгороде оставалось около семидесяти тысяч жителей (С. 445).

Луис Риндаветс де Монтес (1898–1971), военный журналист, в гражданскую войну взятый в плен республиканцами и освобожденный в 1939 г., добровольцем вступил в 1942 г. в Голубую Дивизию. В цитате из его книги[71] описываются русский холод, деревенский пейзаж, русские сани (С. 452–453).

И, наконец, еще один автор – Пабло Кастело Вильяос, участник Голубой Дивизии, радист, свои воспоминания о ней опубликовавший в книге Aguas frias de Wolchov, 1984; но Санс цитирует другую его книгу о поездке в Россию уже в 1987 году[72], где он любуется Невским проспектом и убежден, что в мире мало столь же красивых городов, как Ленинград (С. 457–458).

Завершая эту главу, кратко остановимся на двухтомном исследовании генерал-лейтенанта испанской армии Рафаэля Гарсии Балиньо, посвященном германо-русской части Второй мировой войны[73]. Книга эта – исследование военного историка, и мы опускаем всё (а это большая часть), что относится к анализу военных операций и т. п. Автор также достаточно детально рассматривает дружественные довоенные советско– германские отношения начиная с Рапалло, отмечая, что «появление национал – социализма в Германии уничтожило все сердечные проекты между Германией и СССР, способствовав игре в улучшение связей с англо – французскими политиками, которые не могли с одобрением смотреть на советско – немецкое сближение. Конечно, политическая доктрина Гитлера, изложенная в его «Майн Кампф» и тщательно прочитанная Сталиным, не была подходящей основой для объединения этих стран, которые впервые в истории надеялись стать друзьями: «Когда мы говорим о территориях и пространствах Европы, – писал Гитлер, – мы можем думать прежде всего о России… Гигантская империя на Востоке созрела для своего падения» (С. VIII).

Гарсия Балиньо считает, что до 1928 г. русские надеялись экспортировать свою революцию в другие страны, особенно индустриальные, и в большинстве стран компартии были настоящими агентами советской политики. Провал ожиданий, что какая-либо другая страна станет коммунистической, привел к первому Пятилетнему плану, выполнение которого было сопряжено с большими трудностями. «Пятилетний план стал причиной низкого уровня жизни в России, потому что был, говоря другими словами, советским эквивалентом «пушек или масла» немецких нацистов» (С. 7–8). Автор утверждает, что в ходе первой пятилетки для закупки иностранного оборудования Сталин прибегнул к скандальному шантажу, выпустив в мировое обращение около десяти миллионов фальшивых стодолларовых купюр, отпечатанных при помощи ОГПУ и распространенных советскими агентами (С. 9-10).

Вот мнение автора о немецкой разведке в России: «…можно сказать, что немецкая секретная служба полностью провалилась в России. Несмотря на применение всех ресурсов, было невозможно организовать ни шпионскую сеть, ни тем более «пятую колонну», соответствующую новой системе. Ничего подобного не могло быть сделано в тоталитарном государстве. Возможно, русские имели не больше успеха в Германии, но последняя воспользовалась обстоятельствами инициативной атаки» (С. 119).

Любопытны приводимые Гарсией Балиньо данные о социальном составе Красной армии на 1934 год,

причем 70,8 % состава армии были коммунистами (С. 122).

Повторим, мы опустили основную часть содержания книги, возможно, представляющую интерес для военных историков. Отметим одну очень колоритную сторону этого труда, которая, как нам представляется, подтверждает существование общих закономерностей – наличия неизбежных «белых пятен» в истории тоталитарных государств, «фигур умолчания» в отношении некоторых фактов – даже общеизвестных, но упоминание которых по каким-либо причинам нежелательно власти. В книге Гарсии Балиньо, в целом обстоятельной и достаточно подробной, нет ни слова о гражданской войне в Испании, ни слова об испанской Голубой Дивизии, воевавшей вместе с Германией на Восточном фронте. Вплоть до того, что в достаточно подробном изложении биографий маршалов Р. Малиновского, Кулика и других ничего не говорится о том, что они были в Испании. Как видим, не только в советской истории были «белые пятна», но и в истории франкистской Испании.

И совсем в заключение – несколько иронических строк, где Голубую Дивизию упоминает в далекой Боготе испанский изгнанник-республиканец Хуан де Уарте, рассказывая о времяпрепровождении местного «дипломатического мира». «…послы республиканской Испании и Мексики, старые друзья, дружески спорят с послом франкистской Испании по поводу последних успехов Голубой Дивизии, за которую откровенно чокаются. Говорят также о сокровищах Новгорода и о растущей потребности в вольфраме… За соседним столом играют в мус Негрин, Приэто, Серрано Суньер, Долорес Ибаррури, в то время как Хуанито и его собачка Франкито развлекают посла Великобритании…»[74].

4. Русские участники Голубой Дивизии

Достаточно интересен практически неисследованный сюжет о русских участниках Голубой Дивизии. В «Алфавитном указателе русских добровольцев», в книге А.П. Яремчука 2-го[75], перечислено 66 русских эмигрантов, участвовавших в испанской гражданской войне на стороне Франко, и указано, кто из них позже был в Голубой Дивизии, в РОА или в итальянских войсках, воевавших на Восточном фронте. В частности, в Голубой Дивизии воевали:

– Артюхов Николай Сергеевич, умер в Мадриде в 1981 г.;

– Гурский Сергей Константинович, умер в Мадриде;

– Клименко Надин Александрович, потерял там обе ноги, умер в Мадриде в 1978 г.;

– Кривошея Василий Евгеньевич, погиб в 1964 г. от несчастного случая в Мелилье;

– Тоцкий Лев Георгиевич, после войны уехал в Аргентину, умер там;

– Трингам Александр Александрович, умер в Мадриде в 1980 г.

Мы считали, что Иван Пономарев – фигура, вымышленная Руисом

Айюкаром, до того как ознакомились с исследованием Ксавьера Морено Хулиа[76]. Вот что тот пишет о русских участниках Голубой Дивизии:

«Особый случай – иностранные добровольцы. Факт, естественно, привлекший внимание, – попытка нескольких русских, белорусов и украинцев, живших в Испании, вступить в Голубую Дивизию. Сообщение, опубликованное в немецких миссиях Европы от имени Комиссии, состоявшейся в Берлине 30 июня 1941 г. содержало директиву о нежелательности рекрутирования иностранных добровольцев: «по политическим резонам» «русских» не следует принимать добровольцами. Исключая определенных лиц, которые, по своим специальным способностям, могли бы служить для «определенных специальных потребностей», любая попытка в этом смысле должна быть любезно отвергнута (затянуть решение вопроса). В случае необходимости, можно аргументировать тем, что Германия хочет избежать ситуации, когда попав в плен, русские стали бы считаться предателями своей родины. Исключение составляют добровольцы из балтийских стран (литовцы, латыши и эстонцы), просьбы которых можно в будущем удовлетворять. Но вопреки немецким директивам, декан бывших бойцов гражданской войны в Испании, полковник царской армии Николай Болтин собрал 29 добровольцев, желавших вступить в Дивизию. Среди них были представители разных национальностей Советского Союза. Они прибыли в Генеральный штаб Испанской армии 28 июня и 3 июля двумя партиями. Дело шло почти исключительно о бывших царских военных, участвовавших в испанской Гражданской войне; половина из них имела испанское гражданство. Все, исключая Болтина, – были сначала приняты. Из 28 человек 10 должны были использоваться как переводчики, двое в картографической службе, и несмотря на свои звания и военный опыт, остальные должны были стать рядовыми. Все они имели много общего: были твердые антикоммунисты, сражались в Белой Армии, и большинство из них потеряло свою профессию после Революции. Все вынуждены были эмигрировать из своей страны и сейчас стремились вернуться туда как победители, хотя бы и получив победу из рук Германии. Мы знаем, например, что Али Гурский, как только узнал о вторжении в СССР, хотел вступить в Вермахт, обратившись в военное ведомство («в этот момент, когда Фюрер Гитлер объявил войну коммунистам-большевикам и евреям, разрушившим мою Родину, и вступил в Россию, я считаю, что мой священный долг старого русского офицера и патриота немедленно идти туда, чтобы еще раз помочь всеми моими силами и знаниями освобождению моей старой Родины от ужасного коммунистического террора»). К этим добровольцам следует добавить лейтенанта летчика, направленного в Сабадель в Голубую Эскадрилью (С. 97). Тем не менее, немецкие директивы относительно добровольцев русского происхождения были весьма ясными и, хотя бы частично, мешали испанцам.