Бриллиант мутной воды - Дарья Донцова

— Эй, гражданин, — лениво сказал участковый. — Документ с собой имеете?

— Да, вот паспорт.

— Пойдете понятым.

Я не стал сопротивляться, сами понимаете, что очень хотел узнать, по какой причине ломают дверь, но молодая женщина подумала, будто я собираюсь отказаться.

Она схватила меня за рукав:

— Умоляю, соглашайтесь! Весь подъезд обежала, кто на работе, кто на учебе, а кто просто не желает с милицией связываться!

— Хорошо, хорошо, — успокоил я ее и добавил: — Я свободен до вечера.

Слесарь, тихо матерясь, пытался вскрыть хлипкий замок. Баба в стеганом пальто, оказавшаяся домоуправом, зевала, милиционер спокойно курил вонючие сигареты, только молодая женщина продолжала дергаться, нервно повторяя:

— Нельзя ли побыстрей?

— Что случилось? — полюбопытствовал я.

Она затараторила:

— Эта Лера просто несчастье! В третий раз нас заливает. Сегодня утром вхожу на кухню, с потолка опять капает, а дома у этой дряни никого! Знаете, сколько я преград преодолела, пока добилась, чтобы дверь ломать начали!

— Чего уж там, — вздохнула домоуправ, — все равно потолок по новой белить, могли и до вечера обождать, а то явится Лерка и скандал подымет. Смотри, Люся, новый замок сама ей ставить будешь! Домоуправление тут ни при чем!

— Еще чего поглупей скажите, — взвилась ракетой Люся. — Да Лерка мне кучу денег за ремонт должна! Между прочим, ни разу не предложила: «Люсенька, извини меня, безголовую, возьми тысчонку на мастера». Фиг ей, а не замок! Так и имейте в виду, Анна Ивановна, ко мне никаких претензий.

— Да ты… — завела было баба в пальто, но милиционер лениво приказал:

— Эй, гражданки, кончай базар, голова от вас болит.

— Меньше пить надо, — буркнула Люся.

Милиционер побагровел, но тут слесарь крякнул, и дверь тихонько приоткрылась. Анна Ивановна потянула носом и прошептала:

— Ой, не нравится мне запах-то!

Люся, сильно побледнев, заявила:

— А чего от этой шалавы ждать? Небось бросила в помойное ведро кусок колбасы, и он неделю там гниет!

Милиционер покосился на женщин, вздохнул, поманил меня пальцем и сурово приказал:

— Бабы, стойте на лестнице, а вы, гражданин Подушкин, следуйте за мной.

Я покорно вошел в темную, грязную прихожую. Обои на стенах висели клочьями, линолеум кое-где порвался, вешалки не было и в помине. «Дутая» китайская куртка болталась на гвозде. Интерьер не радовал глаз, но тут мой нос наконец учуял запах, и мне стало совсем не по себе. Сладкая, приторно-тошнотворная, какая-то липкая вонь окутала меня с головы до ног. К горлу подступил комок, а к сердцу подобрался ужас. Так обычное помойное ведро вонять не может, только если его набили…

— Вот черт, — произнес участковый, входя в комнату, — не было печали!

Я машинально шагнул за ним и тут же уперся глазами в разложенный диван. Одеяло без пододеяльника укрывало тело, на подушке, лишенной наволочки, разметалась масса волос, отчего-то темно-бордовых, похожих на комок слипшихся перьев. Слава богу, лица несчастной я не увидел, потому что его покрывали мухи, непонятно откуда взявшиеся в квартире зимой.

— Боже, — прошептал я, натыкаясь на милиционера, — какие отвратительные насекомые. Почему они тут?

— Не знаю, — так же тихо ответил участковый, — сам завсегда удивляюсь, ежели труп больше суток лежит, мигом налетят…

Из коридора послышался сдавленный вскрик. Это Люся и Анна Ивановна, не послушавшись стража порядка, все-таки влезли в квартиру. Домоуправ опрометью кинулась назад на лестницу, а молодая женщина стала сползать по стене. Я подхватил ее и выволок на площадку, к окну. Там у распахнутой форточки нервно курила Анна Ивановна. Сигареты у бабы оказались самыми дешевыми, я, как правило, начинал кашлять, унюхав их «аромат», но сегодня был рад ощутить его. Отвратительный запах из квартиры Леры проник на лестницу, и я боялся, что меня сейчас стошнит.

Люся в изнеможении оперлась на подоконник. Домоуправша выкинула в форточку окурок и в сердцах сказала:

— Вот сколько раз говорила ей: «Лера, возьмись за ум!» Нет, каждый день на пьянку-гулянку бегала. Зима, лето — ей все одно. С парнями по двору несется, в сумке бутылки звякают.

— Как же ее с работы не выгнали? — осторожно поинтересовался я.

Анна Ивановна всплеснула руками:

— Господь с вами! Она нигде не работала, баклуши била. На нее вечно соседи жаловались, каждый день до трех ночи музыка гремит, топот, шум, драки…

— На что же она жила?

Анна Ивановна пожала плечами:

— Бес ее знает. Сейчас не прежние времена. Лет двадцать тому назад тут бы все перебывали: комиссии из райкома, проверяющие из милиции… Ей бы категорически заявили: «Иди работать, тунеядка, улицы мети, подъезды мой или за сто первый километр отправляйся!» А теперь ничего такого нет! Сегодня уважают личность! Только где она, а? Пьянчужка и проститутка!

— О мертвых плохо не говорят, — отмерла Люся.

— А разве неправда? — удивилась Анна Ивановна. — Ничего хорошего о Лере и не скажешь! Кстати, у нее сестра есть!

— И тоже алкоголичка? — Я решил продолжить интересную тему.

Анна Ивановна покачала головой:

— Нет, Беата совсем другая. Она, правда, старше Леры, вот только не упомню на сколько, может, лет на семь… Она, похоже, серьезная девушка, работает где-то. Одета прилично, но тут редко бывает.

— Отчего же Лера такая?

Анна Ивановна тяжело вздохнула:

— А бес их разберет, детей этих. Вон у меня двое. Старший сын нормальный совсем, учителем работает, уважаемый человек. Младший же… — Она махнула рукой. — Чего говорить-то! С четырнадцати лет по зонам мотается! А ведь оба от одних родителей, и воспитывали мы их одинаково… Беата не захотела с сестрой вместе жить, когда у них мать померла, оно понятно почему. Жилплощадь родительскую девки разменяли. Лерке досталась квартира в нашем доме, а та в другое место уехала. Ясное дело, осталась девчонка глупая одна, ну и понеслась с горы.

— Сестры не дружили?

— Чужая семья потемки, — перефразировала поговорку Анна Ивановна. — Беатка тут редко бывала, может, раз в полгода. С другой стороны, я в подвале сижу, много чего не вижу.

— Хорошо еще детей у нее не осталось, — фальшиво вздохнул я. — Такие девушки частенько рожают неизвестно от кого, а несчастных младенцев сдают государству!

— У Леры хватило головы не сделать подобного, — перебила меня Анна Ивановна, — похоже, совсем разум она не потеряла.

— Зато Беата сумасшедшая, — неожиданно влезла в разговор Люся. — Она, великолепно зная, что за фрукт ее сестрица, доверила той свою дочь! Нянькой Леру наняла!

— Да ну? — удивилась Анна Ивановна. — Отчего же я не знаю?

— Не можете же вы в каждую щель свой любопытный нос засунуть, — моментально схамила Люся. — Вот про меня гадости постоянно говорите…

— Господь с тобой, Люсенька, кто…

— Ой, перестаньте, — ринулась в атаку девушка, — за примером далеко ходить не стану. Только вчера вы сказали Зое Михайловне из двенадцатой квартиры, что я на панели шубу заработала! Думаете, она мне тут же не сообщила о вашем навете? Знаю, знаю, отчего беситесь! Доченьку свою никак замуж не пристроите, никто не хочет красоту ненаглядную за себя брать, даже богатое приданое не помогает…

Анна Ивановна побагровела, я испугался, что сейчас начнется жаркий скандал, и попытался вернуть беседу в прежнее русло:

— Говорите, старшая сестра доверила младшей ребенка? В такое верится с трудом.

— Да уж, — неожиданно мирно ответила Люся, — я случайно узнала. Как-то раз иду домой от остановки, а навстречу Лера. Одета хорошо, пальто новое, сумочка, и ведет за руку девочку, настоящего оборвыша, слезы смотреть!

Люся очень удивилась и спросила соседку:

— Откуда у тебя ребеночек? Неужто родила тихонько?

Лера засмеялась:

— Что я, дура совсем, спиногрызом обзаводиться? Это дочка Беаты, меня сестра нянькой наняла, деньги платит…

Люся удивилась, но ничего не сказала.

Анна Ивановна брезгливо поджала губы:

— Кому, интересно, квартира теперь достанется?

— Да уж не вам, — хмыкнула Люся, — не надейтесь, привыкли людей обдуривать! Знаю, знаю, с чего живете! Умрет кто из одиноких, надо бы жилплощадь государству отдать, а вы чеченцев без прописки на нее пускаете…

— Как ты… — начала было, синея от злобы, Анна Ивановна, но тут послышались голоса, и появилась бригада, вызванная участковым.

Дома я оказался лишь около восьми, потому что сначала ждал, пока милиционеры приступят к опросу свидетелей, а потом давал показания. Правды я им, естественно, сообщать не стал. С самым невинным видом заявил, будто приехал от фонда «Милосердие».

— Письмо мне велели проверить. Женщина просит материальную помощь для себя и семерых детей, проживает в сороковой квартире.