Крестовый поход детей - Туллио Аволедо

Дэниэлс взял инициативу в свои руки.

— Сколько ваших солдат пошло на Город?

— Они не солдаты. Мы не воюем, если нас к этому не принуждают.

— Когда они выступили?

— Этой ночью. Сначала мы довольно долго совещались. Они выступили этой ночью, около трех. Атака должна была произойти до рассвета.

Это совпадение было слишком невероятным для того, чтобы быть случайностью. Джон подумал, что при следующей встрече им с Монахом нужно будет многое прояснить.

Вагант, по-видимому, пришел к тому же выводу.

— Твой дружок послал нас сюда, зная, что Город подвергнется нападению.

По голосу Ваганта могло создаться впечатление, что он держи себя в руках. Но Джон знал, что это не более чем впечатление. Что на самом деле в голове юноши пылает огонь, с минуты на минуту готовый привести к взрыву.

— Он сделал это для вашего же блага, — произнес Дэниэлс, поражаясь вырвавшимся из собственных уст словам. Как будто кто-то другой говорил, используя при этом его речевой аппарат.

— ТЫ ЧТО НЕСЕШЬ? — ствол ружья уперся в шею Дэниэлса.

— Я говорю, что, если бы мы остались в Городе, мы сейчас тоже были бы мертвы. Подумай, Вагант: мы не смогли бы выдержать атаку пятидесяти человек.

— И тем более не смогли те, кто остался в Городе!

— Как бы то ни было, пятнадцать человек бессильны против атаки пятидесяти.

— Но теперь они наверняка захватили Город!

— Боюсь, что да, — ответил Джон, кивнув. — Но ведь и мы захватили их. У нас десятки пленников. И не только это.

Он отвел ружье Ваганта от своего горла. Подошел к пленнице, рассказавшей им о нападении.

— Ты сказала, что Сыны Гнева взяли в плен десятерых детей. Это все ваши дети?

— Да, — ответила женщина с большой поспешностью, но в ее глазах читалось совсем другое.

— Всего десять детей в такой большой общине?

«Придет время, и мне придется покаяться за то, что я сейчас делаю, — сказал себе Джон. — Придет время, и я буду молить Бога простить мне насилие, которому я подвергаю этих людей. Но сейчас необходимо действовать».

— Где вы прячете остальных детей?

Женщина замотала головой.

Вагант встал рядом с Дэниэлсом.

— Ты слышала, что он спрашивает? Где дети?

Пленница закрыла глаза.

Вагант направил ружье на ее лоб.

Выстрелил.

Брызги крови, осколки костей и ошметки мозга разлетелись на остальных пленных, сидевших на полу. Они с криком отпрянули к стене волной лохмотьев и испуганных взглядов.

— Если вы не заговорите, я перебью вас одного за другим! — крикнул Вагант. — А когда вы все передохнете, я подожгу к чертовой матери эту вашу берлогу! ГОВОРИТЕ, ГДЕ ВАШИ ДЕТИ!

Дэниэлс был еще оглушен выстрелом. Он был в ужасе от того, к чему привели его действия.

Вагант наклонился и рывком выхватил из толпы девочку с белыми волосами, которой было не больше тринадцати лет.

— Говорите, где вы прячете детей! Иначе она станет следующей!

Никто не ответил.

Вагант приставил ружье к виску пленницы. Девушка закрыла глаза. Ее губы дрожали.

— Стой! Умоляю, остановись!

Голос донесся из центра толпы. Говорила худая женщина, похожая на девочку. Вероятно, мать.

— Отпусти ее! Я скажу! Я все скажу! Отпусти ее!

Дети были спрятаны за фальшивой стеной в дальнем углу одного из магазинов спортивных товаров. Тайник был сделан великолепно. Даже вблизи ничего не было заметно.

— Это была отличная идея, — сказал Вагант с улыбкой.

Джон не ответил ему. Жестокость, с которой молодой человек убил беззащитную женщину, поразила его.

— Только вот я не понял, что такое «раввин».

— Раввин — это как священник, только у евреев.

— То есть, ты хочешь сказать, что эти люди евреи? Как те, которые победили Гитлера?

Джон не стал поправлять его. Слишком много мыслей переполняло его голову.

Вагант пожал плечами. Сухо отдал приказ.

Чуть наклонившись, двое пленников отодвинули практически незаметные засовы. Сняли стенку из гипсокартона. За ней открылось небольшое пространство в два метра в глубину и немногим более в высоту.

В этом тайнике находилось около тридцати детей всех возрастов. Они прижимались друг к другу в глубине убежища, с ужасом в глазах смотря на направленные на них ружья. Джону Дэниэлсу стало дурно, и он вспомнил фотографию ребенка из Варшавского гетто, выходящего из тайника под дулами эсэсовцев.

— Что же мы творим… — прошептала одна из девушек Города. Опустив руку, она выронила свой арбалет.

— МОЛЧАТЬ! — прикрикнул на нее Вагант. — ВЫХОДИТЕ ОТТУДА! — приказал он детям.

Они вышли, не поднимая рук, держась как можно ближе друг к другу. Самые старшие несли самых маленьких на руках.

— Тридцать два, — подсчитал Вагант. — Да вы тут плодитесь, как кролики.

Даниэла посмотрела на него испепеляющим взглядом, но не посмела возразить.

— Отведите их в какое-нибудь надежное место и заприте. Теперь у нас тоже есть заложники. И больше, чем у них.

Глава 13. Удар в спину

Вскоре они обнаружили, что торговый центр Бонола вовсе не был той страной с молочными реками и кисельными берегами, какой они его воображали.

Здесь было холоднее, чем в Городе. Электричество пропало в день ядерной катастрофы. Чтобы согреться, жители города Железных врат разжигали костры в старых бочках из-под горючего, а источниками света служили только гигантские окна торгового центра и зловонные факелы.

Им удалось обеспечить себе автономную выработку питания и воды, но технологии, при помощи которых они сделали это, показались солдатам Города абсурдными.

Тем не менее, в глазах новоиспеченных завоевателей город Железных врат оставался настоящей страной игрушек. Они бродили по коридорам и магазинам торгового центра с разинутыми ртами. И хотя пустых полок было довольно много, на других еще встречались ценнейшие товары. Особенно сильное впечатление произвел магазин строительных материалов. В нем было множество разнообразнейших инструментов, значительную часть которых не могли использовать в отсутствие электрического тока. Тем не менее, эти товары оставались ценным предметом обмена с другими городами.

Единственными из завоевателей, кто даже краем глаза не посмотрел на все эти богатства, были Вагант и Дэниэлс. Начальник разведчиков реквизировал несколько комнат и обустроил в них свой командный пункт. Туда он и вызвал священнослужителя в два часа пополудни.

Вагант сидел в кожаном кресле за директорским столом. Двое вооруженных до зубов охранников стояли у него за спиной, скрестив руки на груди.

— Твой монстр надул нас, — начал Вагант. — Он надул нас, и это меня злит.

Священник пожал плечами.

— Нечего ответить? — спросил Вагант.

— Я уже сказал тебе все, что хотел. Если бы мы остались в Городе, умерли бы ни за что. А так у нас хотя бы есть шанс.

— Ты совсем сдурел? Шанс на что? Ты разве не слышал? Их пятьдесят человек. Ты видел их оружейный склад? Автоматы! Ручные гранаты! Минометы!

— Теперь это оружие в наших руках.

— Ага. Жаль только, что рук слишком мало, чтобы воспользоваться им!

Джон кивнул.

— Именно. И теперь я начинаю лучше понимать план Монаха.

— То есть?

— Теперь у нас в заложниках их дети.

— А у них — наши! Если, конечно, они их всех не перебили!

— Не думаю. Я допросил пленных. Целью их миссии было захватить Город, а не уничтожить его.

— Даже если это так, что нам теперь делать? Это шах.

Джон улыбнулся, услышав шахматный термин из уст Ваганта.

В Городе были шахматы, но в основном в них играли по упрощенным правилам, больше напоминавшим правила игры в шашки. Игра сложилась по неточным детским воспоминаниям. Однако начальник разведчиков, несомненно, знал настоящие правила.

— Видишь ли, Вагант, ты совершенно прав: нам поставили шах. Но ты рассуждаешь, как игрок в шахматы. Ты пытаешься придумать следующий ход и представить себе, какой ход сделает в ответ противник. В данной ситуации эта логика не работает. В партии есть третий игрок.

— И как же нам правильно разыграть ее?

Дэниэлс провел рукой по двухдневной щетине.

— Сделать ход, которого не ожидает третий игрок. Объединить черные с белыми.

Подходя к Городу с повязанной на палку белой тряпкой, он чувствовал себя голым. Ему оставалось только надеяться, что этот знак известен и понятен и в новом мире.

Он шел медленно, и казалось, что с каждым шагом скрипевший под сапогами снег предупреждает его об опасности.

Хрясть, хрясть, хрясть…

Они тебя пристрелят. Ты у них на прицеле. Они тебя пристрелят.

Хрясть, хрясть, хрясть…

Он остановился в ста метрах от стеклянных дверей. За ними никого не было видно. Небоскреб выглядел совершенно пустым, и все же у Джона Дэниэлса было ощущение, что за ним наблюдают. Кожа на шее горела, как обожженная крапивой.