Крестовый поход детей - Туллио Аволедо

— Ты привидение.

— Нет.

— Кто же ты тогда?

— Я не знаю.

В ней не было ничего призрачного. В глазах Дэниэлса и Ваганта она выглядела как обычный человек с обычным телом. Только ее шаги не оставляли следов, а ее тело не отбрасывало тени.

Бледное лицо было белым, как фарфор. Темные глаза сверкали, как звезды.

— Если я и дух, то дух будущего.

Эти слова, как заклинание, раскрыли сердце Ваганта. Он вспомнил сказки, которые Мама читала ему при свете свечи. Любимой сказкой Ваганта была «Рождественская песнь» Чарльза Диккенса.

Откуда об этом могла знать девушка-призрак?

— Не бойся, — прозвучал ее голос у него в голове.

— Я не боюсь.

— Ты больше не ребенок. Ты вырос. Ты должен думать, как взрослый. Совершать взрослые поступки. Не позволяй страху руководить тобой. Пришло время поверить в чудеса.

В сознании начальника разведки возникла площадь Города. Незнакомцы ходили по рядам автомобилей. Город казался покинутым. Затем в одном из углов Вагант увидел два десятка своих людей, сидящих на полу под охраной вооруженных часовых.

Он узнал каждого из них. Но многие из тех, кто оставался в Городе, отсутствовали среди пленных. А потом он увидел зрелище, от которого сердце охватил ледяной ужас.

Убежище детей, самое святое место в городе, превратилось в обгоревшие развалины. Каким-то непостижимым образом видению удалось передать ему тошнотворную вонь пепла и чудовищный запах горелого мяса.

— Это был несчастный случай.

— Молчи!

— Ты должен думать о будущем. Смотреть поверх руин.

— Чертова шлюха! — закричал Вагант, обрушивая удары в пустоту. Джон и остальные смотрели, как он месит кулаками воздух.

— Ты закончил?

Алессия больше не улыбалась. Она была серьезна и, кажется, обижена.

— В смерти детей виноват ты, а не эти люди. Вы не должны бы запирать их в таком уязвимом месте. Вместо того, чтобы обеспечить им убежище, вы своими руками посадили их в ловушку. Вы рассуждали, как дети…

— Заткнись, — захныкал Вагант.

— Нет. Это ты молчи и слушай меня. Если будешь слушать меня, я расскажу, что делать, чтобы не оказалось, что ваши дети погибли напрасно.

Джон удивленно смотрел, как Вагант шевелит губами, не издавая ни звука, как будто ведя немой разговор с невидимым собеседником.

Священник не видел стоящий между ними призрак. Он замечал только легкое колыхание воздуха. В этом месте со снежинками происходило что-то странное: они как будто таяли на невидимом теле. Джон сфокусировался — не глазами, а душой, каким-то неизвестным чувством — на фигуре, как будто соединив точки ребуса. Он узнал Алессию, и сердце его радостно заколотилось. Он не видел ее уже так давно. Буря эмоций захлестнула священника. Он даже почувствовал укол ревности, увидев, что руки Алессии лежат на плечах Ваганта.

Девушка-призрак и начальник разведки долго стояли, словно застыв в танце. Между ними тек поток информации, который Джон мог воспринимать только как отдаленный шепот, как холодное журчание ручейка.

Время от времени Вагант мотал головой, не веря тому, что говорила Алессия. Слова мертвой девушки раскрывали бездны безумия, изображали будущее мрачными красками отчаяния.

Наконец бестелесные руки девушки оторвались от Ваганта. Тот мотал головой, будто пытаясь сбросить с себя что-то.

Джон увидел, что в глазах юноши сиял новый свет. Прекрасный, но в то же время опасный, как блеск лезвия.

Вагант пересек пространство, где до последнего момента находилась Алессия, и встал напротив Джона Дэниэлса. Руки юноши дрожали. В левой он сжимал рукоятку кинжала, который всегда носил на ремне.

— И чем ты объяснишь это, священник? — прошипел он.

— Я не пытаюсь объяснить. Я просто стараюсь привыкнуть к ее присутствию.

— Она сказала обо мне вещи, которых не знает никто, кроме меня. Никто вообще.

— У нее есть особые способности.

— Как и у тебя. Как и у Монаха. Ее я убить не могу, но скажи-ка, почему бы мне не убить тебя и этого твоего дружка-монстра?

— Можешь сделать это. Но чего ты добьешься?

— Освобожу мир от мерзости. Даже от двух мерзостей.

— Мир полон тех, кого ты называешь мерзостью.

— Минус два — это уже кое-что.

— Тогда пожалуйста. Убей меня. С Монахом тебе придется посложнее.

На мгновение Дэниэлсу показалось, что Вагант действительно собирается сделать это. Но потом тот отнял руку от рукояти ножа. Глаза под стеклами противогаза по-прежнему оставались недоверчивыми, но стали гораздо спокойнее.

— Не бойся, — прошептала в сознании Джона Алессия.

— Конечно, тебе легко. Ты-то уже мертва.

— Это никогда не бывает легко. Думаешь, легко видеть смерть других?

Голос девушки исчез, оставив в сердце Джона пустоту. Вагант протянул правую руку. Пальцами стряхнул снег с воротника куртки Джона. Джон почувствовал скрытую угрозу в этом невинном с виду движении.

— Хорошо, священник. Возвращайся в Город и скажи этим убийцам, что мы принимаем перемирие, но нам нужно поговорить с ними лично. Скажи, чтобы прислали к нам своих представителей. Послов, или как ты их там называешь.

— Они не доверятся вам.

— Им придется.

— И куда им прийти? Сюда?

— Нет. В город Железных врат. Могут пройти по туннелю метро, как мы. Мои разведчики проводят их.

— Я могу гарантировать им, что они вернутся живыми?

— Можешь сказать им, что мы не тронем ни одного волоска на их головах.

— Они могут потребовать перенести встречу в другое место. Возможно, в Город.

Глаза Ваганта снова стали ледяными, как камень.

— Если они сделают это, скажи им, что они не в том положении, чтобы диктовать свои условия. Скажи, что мы будем убивать по одному пленнику каждые три часа, начиная с завтрашнего полудня. Не перебивай меня, Джон. По одному каждые три часа. Начиная с детей.

Холод в его голосе привел Дэниэлса в ужас. Казалось, перед ним стоит совершенно незнакомый человек.

— Ты не можешь говорить это всерьез.

— Прочти мои мысли. Или попроси сделать это свою подружку-привидение, и ты узнаешь, что я не шучу.

Отец Дэниэлс исследовал ауру начальника разведки. Он увидел серию красных и черных взрывов, которые убедили его в том, что угроза реальна.

Он покачал головой.

— Я передам им все. Но не могу гарантировать результат. А вы что пока будете делать?

— Мы вернемся к Железным вратам. Помни, священник: до завтрашнего полудня.

Вагант повернулся к нему спиной и направился ко входу в метро.

Джон смотрел юноше вслед. Он даже не попытался остановить его. Что мог он сказать, что мог сделать? Решение Ваганта было совершенно логичным. Он и сам шантажировал Крисмани детьми среди пленных.

Как долго можно прожить среди зла, не становясь его частью?

Он уже не первый раз задавал себе этот вопрос. И, видимо, не последний.

Глава 15. Враг твоего врага

Они вошли в город Железных врат поверху.

Подземный вход, о котором рассказал Монах, взорвали из соображений безопасности. По всей территории бывшего торгового центра были разбросаны обломки и битое стекло. Обе пластиковые статуи Рональда Макдональда опрокинуты на землю.

— Вы сумасшедшие! — воскликнул Крисмани, увидев эти разрушения.

— Полагаю, теперь комплекс будет легче защищать, — возразил Дэниэлс, глядя на трех людей из Города, стоящих за одной из статуй. На их головах были металлические шлемы, а в руках они держали не те старые охотничьи ружья, с которыми штурмовали Железные врата, а автоматы.

Священник помахал белым флагом. Из-за статуи поднялся Вагант.

— Долго же вы шли. Уже почти полдень.

— Мне нужно было обсудить кое-что со своими людьми, — ответил Крисмани.

«Обсудить» было чистой воды эвфемизмом, подумал Дэниэлс, вспоминая самые крепкие выражения, звучавшие на военном совете в бывшем кабинете Управляющего. Крисмани пришлось использовать весь свой дар убеждения, чтобы уверить солдат в необходимости переговоров. Некоторые из них и слышать об этом ничего не хотели.

— Мы сделали то, что нам велели Сыны Гнева. Отдадим им этот сраный город и уйдем. Мы можем отвоевать Железные врата. У нас превосходство по всем позициям.

— Витторио, ты идиот, — ответил Крисмани, — у них в заложниках наше гражданское население. Все наши люди. И они в бешенстве от того, что произошло с их детьми.

— Ну и какое нам до этого дело? Мы можем позвать людей из других городов и восполнить потери.

Дэниэлс с ужасом наблюдал, как другие солдаты одобрительно кивают. Десять, двенадцать кивающих голов.