Спецназ не сдается - Михаил Нестеров

На руку амфибийной группе играл тот факт, что обслуживающий персонал «Мавритании» на этот рейс был неполным. Вместо почти двухсот человек обслуги и экипажа — порядка пятидесяти. И вообще сейчас на морском теплоходе царила какая-то мертвая атмосфера. Ночь, обслуги не видно, пассажиры в определенном смысле — люди воздержанные. Хотя... не совсем. На четвертой палубе, на корме, располагался большой ресторан с танцплощадкой, кажется, оттуда раздавались звуки музыки.

Мелодичный звонок лифта, и дверцы пропустили трех пассажиров.

Саша Большой выглянул из-за угла и подал знак товарищам: чисто.

742-й номер был четырехместным, оттуда вышли трое, прикинул капитан. Там теперь либо никого, либо остался один пассажир. И дверь, кажется, открыта.

«Саша, — показал Моравец бойцу, — страхуй нас из четыре-два».

«Понял», — кивнул дагестанец и скрылся в номере. Моравец проводил его взглядом, прислушался... Тихо. Так и должно быть.

«Входим все сразу», — показал он бойцам, стоя напротив каюты сменного капитана, наверняка зная, что дверь не заперта: офицеры на кораблях редко закрываются.

Капитан проснулся от нехватки воздуха. Его пальцы вцепились в чью-то руку. Дежурный свет, горевший справа от двери, творил со сменным капитаном невероятные вещи. Его глаза натыкались то на сероватое лицо, то на мифические расплывчатые фигуры, будто зависающие в воздухе. Наконец хватка неизвестного ослабла, и капитан близко-близко увидел безбликовый титановый клинок ножа с зубчатой пилкой для перепилива-ния. В спокойной обстановке он мог бы по достоинству оценить этот универсальный нож, который одинаково хорош и при разминировании, и для ближнего боя.

— Я спрашиваю, ты отвечаешь, — по-английски тихо произнес Моравец. — В каком номере остановился шейх Али-Шариф? Долго не думай, «люксов» на пароме всего восемь.

— Семьсот четвертый, — прохрипел капитан.

— Так, еще раз. Я говорю о шейхе Али-Шарифе. В каком номере он остановился?

— Семьсот четвертый.

— И еще раз.

Сменный повторил снова. Он был одет в форму иранского морского офицера. Спал он в рубашке и брюках, китель висел на вешалке рядом с дверью. Его каюта не отличалась ни размерами, ни роскошью, «обычная» капитанская каюта: с задней комнатой, туалетом и умывальником.

— Где находится охрана Шарифа?

— По бокам его каюты — два номера.

— Сколько человек?

— ... Восемь, думаю.

— Подумай еще раз.

— Восемь.

Моравец снова вышел на связь с Вороной:

— Берите трап между первым и вторым лифтами.

Глава 7

Огни святого Эльма

22

В коротком коридоре, словно в мягкой эластичной трубе, отдавался легкий шум машины. Почти невесомый, мягкий, как кошачья поступь, но он никогда не отпускал, он был неотъемлемой и необходимой частью морского лайнера. Без него терялось бы чувство свободного движения по волнам, чувство времени. Здесь оно текло неспешно, даже замедленно, как в приятном предутреннем сне.

И этот симпатичный сон был нарушен двумя диверсантами. Саша Большой и Крекер уже вели беседу, появляясь из-за поворота. Они шли неторопливой походкой: Даев держал правую руку в кармане брюк, а левую сунул, как Ленин, за жилетку; руки Шумилова были свободными, он, повернув голову к товарищу и не обращая внимания на двух охранников, стоявших по обе стороны каюты Али-Шарифа, повествовал на русском:

— ...тебя там не было. Мы обугарались всей командой. Короче, готовили операцию и отрабатывали действия на схожем объекте — нашли брошенный двухэтажный дом на пустыре. А там, как оказалось после, заночевали две подруги. Мы с Серегой Перминовым, одетые в черную униформу и с автоматами на груди, спускались с крыши по канату. Когда оказались в окнах головой вниз, увидели перед собой телок. Веришь или нет, но в ступоре они находились считанные мгновения. Знаешь, что сделала одна подруга?

— Нет, — ответил, улыбаясь, Саша Большой, открыто и беззаботно глянув на секьюрити шейха.

До них оставалось пара-тройка шагов. Они стояли, не шелохнувшись, лишь обменялись взглядами. Двое незнакомцев, одетых в дорогие костюмы, общались на непонятном языке, и их намерение пройти мимо охраняемой каюты читалось с момента их появления в коридоре. — А что она сделала? — спросил дагестанец.

— Подошла к окну... и поцеловала Серого. — Крекер рассмеялся. — У него глаза на загримированный лоб вылезли. Он потом признался: мол, это был лучший поцелуй в моей жизни. Я понимаю его: голова закружилась еще и от высоты, и от того, что он висел вверх ногами.

Поравнявшись с телохранителями Али-Шарифа, спецназовцы молниеносно перестроились. Крекер взял на себя ближнего к нему охранника, Саша Большой, выбросив вперед длинную руку, сжал горло противнику и всадил ему под ребра нож...

* * *

Диверсанты объединились. Сейчас, кроме Джуры и Вороны, которые остались на своих местах, у «люкса» Шарифа собрались семь человек. Они не могли видеть своих товарищей, продолжавших следовать за ними на «Зодиаках», но чувствовали их. Во всяком случае, невидимая связь между Яковом Моравецом и командиром эвакуационной группы Сергеем Перминовым была прочной. Каждый из них отчетливо представлял действия другого.

А лейтенанту Перминову несладко. Он командует двумя лодками, следуя за «Мавританией», так, чтобы не быть замеченным ни с парома, ни с конвоя. От быстроходных патрульных катеров, развивающих скорость до 46 узлов, уйти очень сложно.

Три каюты. Диверсанты, изготовив бесшумные автоматы, «разобрали» каюты по паре на брата. Центральную, в которой отдыхал шейх Али-Шариф, взяли на себя командир группы и Крекер.

Для диверсионной группы настала пора штурма: даже легкий стук в дверь Шарифа насторожит его охранников. Сейчас их, если верить сменному капитану парома, осталось шесть человек. Двое, дежуривших в коридоре, лежали лицом вниз на ковровом покрытии.

«Четыре, три... — показывал Моравец, сжимая рукоятку автомата, — ... два, один. Пошли!»

Диверсанты вышибли непрочные замки без особых усилий и шума. Три натужных хлопка слились в один, и спецназовцы ворвались в каюты. Свет узких фонариков, установленных на автоматах, выхватывал из полумрака кают неподвижные предметы, рыскал в поисках жертв. Прошипела первая автоматная очередь, за ней вторая. Но их не было слышно даже в коридоре: диверсанты, парами войдя в каюты, оперативно закрыли за собой двери.

Опытному бойцу капитану Моравецу приходилось действовать крайне осторожно, чтобы не задеть хозяина «люкса»: шейх Али-Шариф был нужен только живым, в крайнем случае — легко раненным.

Шейх находился в спальне. Он проснулся от постороннего шума; до этого его убаюкивали все тот же гул машины и ночной фон моря из открытого иллюминатора. Он сел в постели, когда свет фонарика вырвал из полумрака его мертвенно-бледное лицо с прищуренными глазами.

Пока высокорослый Крекер обшаривал «люкс», автомат командира диверсантов неотрывно смотрел на высокопоставленного араба.

— Чисто, — дал отмашку Крекер.

— Посмотри, что в остальных каютах, и быстро возвращайся, — распорядился капитан. — Трупы из коридора убрать.

Шариф не стал задавать никаких вопросов. Тут даже не требовалось внутреннего чутья, чтобы сообразить: в свое время ему все объяснят.

Странно или нет, но шейх в первую очередь подумал о похищении. Даже внутренне подготовился к тому, чтобы вытянуть руки и дать связать их, чтобы позволить спустить себя с высокой палубы и оказаться в катере. И неважно, под каким он флагом, пусть даже самым черным, скалившимся вечной улыбкой «Веселого Роджера».

На английском Яков разговаривал бойко, хотя и с небольшим (на слух шейха — с немецким) акцентом. Он не называл шейха по имени, что, может быть, было бы глупо, лишь в самом начале назвал его господином — без малейшего сарказма в слегка надтреснутом голосе.

— Господин Шариф, ваши охранники мертвы, и ждать помощи вам неоткуда. Есть только два человека, которые могут вам помочь: это я и вы сами. Забудьте все слова, кроме одного: «Да». Слово «нет» для вас равносильно смерти. Вы согласны сделать то, о чем я вас попрошу?

Шейх, надо отдать ему должное, пришел в себя быстро. Он все еще сидел в кровати в неудобной позе — с прямой спиной и вытянутыми ногами. Глядя на его белое ночное одеяние, Яков усмехнулся: этому пятидесятилетнему чернобровому человеку не хватает островерхого ночного колпака.

— Да, — ответил Шариф.

Моравец поднял руку, подзывая Боциева. Свою часть работы капитан «Гранита» сделал.

Осетин сел за стол и первым делом привел в действие спутниковый телефон, освободив его от защитного кожуха. Он раскладывался как и ноутбук, только крышка несла в себе иные функции — плоскую, регулируемую струбциной антенну. Связь такого аппарата надежная и постоянная.

Затем Алан подготовил к работе компьютер и бросил беспокойный взгляд на капитана. По идее, его не мешало бы попросить из каюты. То, что должно произойти здесь, знать ему не положено. С другой стороны, Чех был посвящен в тайные операции сенатора, был его человеком, выполняющим грязную работу.